Здравствуйте все. Сейчас я выкладываю цикл рассказов про паладина Луны и мага, его друга и товарища по опасному бизнесу, занимающихся прикладным демоноборчеством. Во имя Луны, конечно. Положительная реакция увеличивает скорость писания нетленок.
Когда рассказы кончатся, будет роман, но не здесь. Выкладывать его кусочками на Дзене — бесчеловечно.
Приятного чтения.
(начало)
Идя по постоянно ветвящемуся коридору, Ноктюрн смотрел в сколиозную жреческую спину и пытался понять, что именно тут происходит. То есть, что происходит нечто, он понял, но вот с конкретикой пока не складывалось, хорошо хоть бойцами здесь никто не выглядел. Как-то незаметно исчезли светильники на стенах, и темноту разгоняли только несколько факелов, взятых с собой. Ну как разгоняли, немного светили и много коптили, иная гнилушка даёт больше света. Тем временем пол становился всё менее ровным.
Споткнувшись третий раз за минуту, он в очередной раз ругнулся про себя и мысленно потянулся к двойной луннице из серебра, висевшей на шее под одеждой. Ночное зрение было не самым важным даром богини своему воинству, но, пожалуй, наиболее ценимым. Неважно, куда под покровом темноты устремлялся доблестный воин веры: в подземелье с нечистью, в погреб с закусками или в дом с хорошенькой девицей, он одинаково возносил в сердце своём хвалу госпоже за её щедрость. Вот и сейчас, стоило только коснуться разумом символа веры, висящего на шее, как темнота перестала прятать бытие за пологом тайны. Верный вассал ночи, она отдёрнула его перед слугой своей леди.
Идти, не опасаясь отшлифовать лицо о пол, стало гораздо легче, жаль только, что не понятнее, куда. Если с этого момента Ноктюрн мог отследить, куда его ведут, то пройденный до того путь оставался сокрыт в скачущих тенях и плохом освещении. И сколько уже можно идти? Скоро город наверху кончится.
Когда уже паладин решил, что они заблудились, и жрец просто не хочет в этом признаваться, процессия вывернула в небольшой зал идеально круглой формы. Бассейн в его центре выступал из пола на три пальца, заполненный маслянисто поблёскивающей водой, казавшейся в отсветах факелов непрозрачно чёрной.
– Ты стоишь у источника нашей веры, брат, – патетично поднял руки служитель божий, – взгляни в него и впусти в себя его мудрость.
Ноктюрн покосился на Шанти, которая до сих пор держала его руку. Та поймала его взгляд и радостно улыбнулась, ободряюще кивнув. Руку, правда, так и не выпустила. Сделав два шага к центру, Ноктюрн резко остановился и едва удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Говорил же ему учитель, не уверен – посмотри, и для лучшего усвоения отвешивал хорошего леща. Незримым светом полыхнули глаза, ища чуждую для этого мира силу, Взгляд не подвёл, по воде ровным слоем разлилась энергия из-за Кромки. А потом кто-то выключил окружающий мир.
Чёрный-пречёрный Гладиолус шёл по чёрному-пречёрному коридору в окружении назойливых-преназойливых людей. По крайней мере, такая формулировка происходящего ему нравилась больше, чем «толпа фанатиков тащит ошалевшего мага неведомо куда во тьму». Наконец, ему удалось остановиться и спросить у окружающих:
– Куда вы меня тащите?
И, оценив диспозицию, начал наговаривать про себя заклинание шокового кольца – запас карман не тянет.
Давление на спину снизилось, давление на уши возросло. Гладиолус пожалел, что он не чернокнижник и не убивает всех, кто ему не нравится. Мысль о том, что глупо обладать могуществом и оставлять в живых раздражающих идиотов, настолько его захватила, что он даже не сразу понял, что снова куда-то идёт.
– Эй, остолопы, – вне досягаемости хитрых планов паладина изображать религиозное рвение Гладиолус даже не пытался, – мы где, и почему это где не рядом с выходом? И куда вы дели моего друга?
– Мы никуда его не девали, он тут, недалеко, сам пошёл к чёрной чаше, – переглянулись сопровождающие, – на ваших глазах и пошёл.
– Куда?
– К чёрной чаше, – терпеливо повторил самовыдвинувшийся лидер, – туда все в первый раз ходят.
– А потом не пускают, что ли?
– Э… Нет, кажется. То есть, пускают, только зачем?
«Вот так и ломаешь людям картину мира одним вопросом», подумал маг.
– А меня куда определили?
– Вы же колдун, господин?
– Я маг, – вздохнул Гладиолус. Опять начинается. Надо жезл под трость замаскировать, что ли. Клинки, вон, маскируют, чем он хуже? – Чего надо-то?
– Мы же говорим, Асав уже неделю болеет… Две… Сидит… Смотрит… Не ест… – снова загалдели со всех сторон.
– Мне его покормить и уложить? Вы, смерды, совсем уже от рук отбились в своих пещерах?! – глаза мага недобро прищурились, по сжавшимся пальцам побежали тёмно-красные искры.
Резко наступила тишина.
– Хворь у него тайная, знахарю не под силу. Мы заплатим, – несколько неуверенно сказал кто-то из-за спины.
– Я не святой вам, чтобы возложением рук лечить, – впрочем, искры исчезли, – пять корон. Оплата вперёд. Гарантий никаких.
– Вот, – блеснули у самовыдвиженца пять кругляшков – цена крестьянской лошадки.
План заломить цену побольше и гордо уйти, когда нужной суммы не окажется, провалился. «Надо было требовать сразу десять!» – пронеслось у Гладиолуса в голове, когда он подставил кошель. Уйти после выполнения его условий, не сделав своей части, было против его принципов.
– Веди, – вздох удалось подавить.
– Так, эта, вот, – махнул ещё один рукой, – пришли почти.
И действительно, буквально через полсотни шагов тоннель закончился тряпкой, завешивающей вход в келью. В келье, для разнообразия ярко освещённой, на лавке напротив входа с напряжённой спиной сидел измождённый человек с закрытым волосами лицом. Маг аж крякнул, увидев такую причёску.
– Вы зачем его так?
–Уж больно страшный взгляд у него стал, как заболел, – проводники все вместе толпились за спиной у мага, словно прячась за ним.
– А повязку пробовали?
– Кричит он от неё, да страшно так.
Перед Гладиолусом сидела загадка. Загадки он, как любой маг, любил, по крайней мере, пока они не пытались его убить. Эта сидела тихо и не шевелилась, а значит, была хорошей, годной, практически образцовой загадкой. Всё-таки не зря он дал Ноктюрну себя уговорить.
Взмахом руки он приказал подтащить из угла табурет и сел напротив пациента:
– Личико открой, Асавушка, – с этими словами он, как мог, откинул назад волосы с чужого лица, – взгляд, как взгляд. Мышцы глаз только, насколько могу судить, в гипертонусе. Хотя он весь такой. Ты в глаза мне теперь посмотри.
Ничего сверхъестественного, вот же мужичье суеверное, в глаза смотреть боятся.
Но обычный взгляд так не затягивает. Гладиолус не сразу осознал, что света в келье стало гораздо меньше. Люди бесшумно выходили, гася лампы и факелы.
– Вы чего?.. – повернул он голову, но договорить не успел.
Погас последний фитиль, и свет остался только за спиной у Асава. Его тень пролегла ровно по месту, куда поставили табурет, накрыв сидящего мага с головой. Почувствовав неладное, Гладиолус резко дёрнулся обратно и напоролся на глаза, в которых теперь тлели угли. Чужая воля сдавила со всех сторон, и голос в голове произнёс:
– Здравствуй, чароплёт. Пожалуй, у тебя я задержусь надолго.