- Эй, Ильяс, последние несколько дней у тебя такой вид, будто твоя душа испытывает неистовые муки, - обратился к молодому стражнику Перчем-ага, один из охранников дворца.
Тот ничего не ответил, лишь издал печальный вздох, мол, твоя правда.
- Клянусь бородой Пророка, что смогу развеселить тебя, - улыбнулся Перчем-ага, - сегодня повелитель назначил начальником дворцовой охраны Шахина-агу вместо предателя Али-аги. Теперь ты поднимешься выше по должности, а, значит, жалованье твоё увеличится.
А ещё падишах велел Шахину-аге собрать охрану, которая будет служить у шехзаде в Манисе, в её состав включён и ты. Там мы ещё выше сможем продвинуться по службе. Ну, что, обрадовал я тебя? – Перчем-ага похлопал парня по плечу.
Ильяс впервые за несколько дней улыбнулся.
Всё это время после похорон отца, Али-аги, он голову сломал, думая, как успеть завершить его дело до отъезда шехзаде в санджак.
Теперь же торопиться не стоило, сам Аллах посылал ему такую отличную возможность прямо в руки. Там, вдалеке от столицы, оставшись один на один с шехзаде, он сделает то, что не смог сделать его несчастный отец, и успокоит его мятущуюся на том свете душу.
- Ну вот, то-то же, а я что говорил? Наконец-то ты улыбнулся, парень! Так что давай, принимай новую должность и готовься к отъезду, - подмигнул Ильясу Перчем-ага.
- Спасибо, ага, за такую добрую весть! Да благословит тебя Аллах! – поблагодарил старшего товарища Ильяс, отошёл в сторону и с облегчением вздохнул.
“Наконец-то сегодняшней ночью я смогу уснуть”, - подумал он, и лихорадочные мысли заметались в его голове, вызывая пьянящее чувство азарта от предвкушения грядущих событий.
Тем временем дворец гудел и торопился, заканчивая сборы шехзаде в санджак и продолжая приготовления к свадьбе сестры повелителя Шах-султан.
Повсюду слышалась беготня, какие-то крики, приказы, вроде бы за всем был присмотр, но где-нибудь что-нибудь да случалось.
На днях в Топкапы прибыл евнух из Эдирне Гюль-ага, заступивший на должность главного евнуха гарема.
Подъехав к главному входу во дворец, карета остановилась, Гюль-ага открыл дверцу, и солнечные лучи тотчас ослепили ему глаза. Он спрыгнул с подножки, приставил руку козырьком ко лбу и с интересом осмотрелся по сторонам.
Немного постояв на месте, он принял важный и чинный вид и пошёл вдоль шеренги встречающих его слуг.
- Подойди ко мне, милая, - елейным голосом подозвал он к себе служанку и снисходительно оглядел её с головы до ног, - меня ожидает Хюррем-султан, проводи к её покоям, - свысока обратился он к ней.
Девушка поклонилась и направилась вдоль по широкому коридору, Гюль-ага, заложив руки за спину, степенно последовал за ней.
Госпожа приветливо встретила нового главного евнуха гарема, она когда-то уже виделась с ним, и предложила сначала отдохнуть, а потом приступить к делу.
- Что Вы, Хюррем-султан, какой может быть отдых? Дворец столько времени без главного евнуха, к тому же на носу такое грандиозное событие, даже два, я готов приступить к делам немедленно, - деловито заявил он. - Отдохнём когда-нибудь в райских садах Пророка, - философски заметил евнух, чем вызвал улыбку на лице султанши.
- Что же, хорошо, я рада, Гюль-ага, что ты так ответственно относишься к своей работе. Слава Аллаху, что ты у нас есть, - похвалила агу госпожа, и он низко поклонился в ответ.
- Хюррем-султан, прошу Вас познакомить меня с персоналом, я должен их выслушать, оценить масштаб работ и немедленно приступить к делам, - заявил Гюль-ага, и госпожа велела Нилюфер пригласить в покои хазнедар и ункяр-калфу гарема.
- Гюль-ага, пока мы их ждём, можешь занять свои покои и хотя бы попить чаю или шербету, всё же ты с дороги, - предложила султанша.
- Огромное Вам спасибо, госпожа, чаю, пожалуй, выпью, с чабрецом и мелиссой, - ответил он, обращая последние слова одной из служанок.
- Хорошо, если у тебя возникнут вопросы, можешь приходить ко мне в любое время, - доброжелательно улыбнулась Хюррем-султан.
- Да прибудет с Вами Аллах, госпожа! – благостно ответил Гюль-ага, низко поклонился и вышел за дверь.
Хюррем ещё минуту постояла на месте, с улыбкой покачала головой и велела подать айран с зеленью.
Гюль-ага произвёл благоприятное впечатление, и её это очень порадовало.
Доволен приёмом у хасеки повелителя остался и евнух, очень хорошо понимающий, как важно снискать расположение госпожи.
Предоставленные покои были гораздо просторнее, чем его небольшая комната в Старом дворце, а главное, в углу возвышался камин, обещавший тёплые дни и особенно ночи в холодное время года. Это очень понравилось Гюлю-аге.
Сообразительный евнух с невероятной скоростью вник в курс дел, вскоре стал легко ориентироваться в ситуации и принимать быстрые, мудрые решения.
Он успевал везде и всюду, раздавая указания всем, кто попадался ему на глаза.
Как-то он забежал на кухню, проверить запасы некоторых продуктов и увидел там вальяжно рассевшегося евнуха, потягивающего из кубка гранатовый шербет.
- О, Аллах! Я что, сплю? Разбудите меня, если это сон! – вскричал Гюль-ага, - а если не сон, значит этот лентяй лишился разума, - устремил он грозный взгляд на слугу, которым был никто иной, как Амбер-ага.
От громкого возгласа Гюля-аги мужчина вздрогнул, поперхнулся и пролил часть компота на себя.
- Ты на кого голос повысил, презренный раб? – возмущённый до предела, выпучил глаза Амбер на Гюля-агу.
- Что-о-о?! А ну-ка повтори! Это ты меня так назвал?! – потеряв от негодования голос, просипел Гюль-ага.
- Кто ты такой, чтобы указывать мне, что я должен говорить! – продолжал закипать Амбер-ага.
- Я кто такой?! А это тебе скажут на фалаке, куда ты немедленно отправишься, - прошипел главный евнух гарема, развернулся и хотел уйти, но резко затормозил.
- Подожди-ка, уж не ты ли тот герой, который был разукрашен, как последний папуас? – прищурился Гюль-ага и подошёл вплотную к Амберу. – Простите, Ваше папуашество, не признал, - развёл он руками, - может, если бы Вы были в набедренной повязке, я и обратил бы внимание, а так…- Гюль-ага оценивающе оглядел Амбера-агу с разных сторон, сложил на груди руки и отрицательно покачал головой:
- Нет, на героя не похож, яркости нет, фигура не та.
Амбер-ага хмуро покосился на свои руки, живот, потом исподлобья посмотрел на Гюля-агу и гордо заявил:
- Чтобы совершить героический поступок, особой фигуры не требуется, главное – это мужество и отвага!
Он высоко поднял голову и вышел из кухни, задев плечом главного евнуха.
- Да-а, зря я так с этим героем, может нажаловаться Шах-султан. Ну да ладно, что-нибудь придумаю, - махнул рукой Гюль-ага и побежал дальше по своим делам.
В один из дней он отправился на рынок за красным шёлком, необходимым для украшения дворца. На рядах между прилавками сновала и галдела пёстрая толпа покупателей, среди которых пытался протолкнуться к нужному лотку Гюль-ага.
Неожиданно его взгляд упал на знакомое лицо, и он вскрикнул, узнав человека.
- Сюмбюль-ага! Ты ли это? О, Аллах! Как же я рад!
- Гюль-ага? Вот так встреча! Я тоже рад тебя видеть! – тут же откликнулся мужчина.
Они протиснулись сквозь толпу, приблизились и обнялись.
- Рассказывай, Сюмбюль-ага, как твои дела! – радостно спросил Гюль-ага.
- Нет, ты сначала, Гюль-ага, мне очень интересно, что нового в гареме, как поживает госпожа, - нетерпеливо промолвил Сюмбюль, - я совсем закрутился, некогда заглянуть во дворец.
И мужчины разговорились, делясь новостями.
- Ну ладно, Сюмбюль-ага, побегу я, некогда совсем, да ты и сам знаешь, каково это, когда во дворце событие ожидается. Или забыл уже? – улыбнулся Гюль-ага.
- Помню, помню, беги, Гюль-ага, и мне пора, супруга ждёт, я обещал быстро вернуться, - ответил Сюмбюль, мужчины попрощались и разошлись по разным сторонам.
Сюмбюль махнул рукой извозчику, вскочил в экипаж и велел ехать быстрее. Он боялся надолго оставлять Джевхер одну, так как приближалось время родов.
К супруге через день приходила лекарша, нанятая Сюмбюлем, и сообщила, что Джевхер-хатун со дня на день должна разрешиться от бремени.
Подъезжая к дому Мусы и Джеври, Сюмбюль, как обычно, посмотрел в окошко, но тут же тревожно сдвинул брови: сам хозяин заводил в ворота лекаршу.
Жили Джеври с Мусой сейчас вдвоём, Яшар уехал в Паргу доучиваться, поэтому сомнений не было – что-то случилось с женщиной.
Мужчина забарабанил в стенку кучеру, тот остановился, и Сюмбюль, выпрыгнув из экипажа, торопливо направился в дом родственников.
Муса стоял один в гостиной и нервно потирал руки.
- Добрый день, Муса-ага, - поздоровался Сюмбюль, - что случилось? На тебе лица нет.
Муса обернулся, увидел Сюмбюля и молча кивнул. Уголок рта на его лице нервно дёрнулся, и он в отчаянии произнёс:
- Да какой он добрый, Сюмбюль-ага, моя Джеври заболела. Второй день не встаёт, не ест ничего, говорит, плохо ей, со мной прощаться вздумала. О Яшаре всё переживает. Я вчера думал, пройдёт, а ей сегодня хуже стало. О, Всевышний, помоги! Я не могу её сейчас потерять, мы только зажили счастливо, - вытер слёзы Муса.
- О, Аллах Всемогущий, спаси и помилуй! – искренне взмолился расстроенный Сюмбюль, - Муса-ага, не отчаивайся так, во дворце есть очень хороший лекарь, мы пригласим его…
Сюмбюль не договорил и замолчал, увидев, как по лестнице спускается лекарша. Оба мужчины, затаив дыхание, с надеждой смотрели на неё, широко раскрыв глаза.
- Муса-ага, да Вам самому нужна помощь, успокойтесь, всё хорошо, Ваша супруга беременна! – объявила докторша. – Я написала здесь, что Вам нужно купить, это укрепляющие микстуры, вы не думайте, никакой опасности нет, состояние здоровья Джеври-хатун хорошее, просто я решила поддержать её организм в силу её немолодого возраста. Так что готовьтесь, через полгодика станете отцом, а может, и раньше. Ваша супруга, видно, не думала, что её состояние вызвано беременностью, а то бы раньше к лекарям обратилась, а так срок уже более трёх месяцев, - тараторила разговорчивая докторша и хотела продолжать, но Муса пошатнулся, ухватился за плечо Сюмбюля, сполз на пол и потерял сознание.
- О, Аллах, помоги! – закатил глаза Сюмбюль, не зная, радоваться ему или волноваться.
Лекарша похлопала по щекам Мусу, дала ему что-то понюхать, тот чихнул и открыл глаза.
- Это правда? – направил он на докторшу безумный взгляд.
- Муса-ага, держите себя в руках. Вам сейчас нужно заботиться о супруге. Да, это правда, она беременна, я приеду к вам через недельку, а сейчас идите и успокойте её, она тоже эмоционально напряжена, а мне нужно покинуть вас и вернуться в медицинское учреждение, - отчеканила докторша и пошла к выходу.
- Одну минуту, уважаемая, подождите, - догнал её Сюмбюль, вручил мешочек с монетами, поблагодарил и выразил надежду, что она не оставит без своего внимания его беременную родственницу.
- Спасибо, ага, это очень любезно с Вашей стороны, - довольно улыбнулась лекарша, - конечно, я буду следить за здоровьем хатун до самых родов, - пообещала она.
Сюмбюль проводил её до экипажа и помог забраться внутрь, заслужив в благодарность очаровательную улыбку.
Он легко поднялся на второй этаж и едва не прослезился от увиденной картины: Муса и Джеври сидели, обнявшись, и оба плакали друг у друга на плече.
- Джеври-хатун, а Вам ведь нельзя нервничать, - громко сказал он, обратив на себя внимание.
Супруги посмотрели на него, переглянулись и вскоре все трое уже весело смеялись.
Муса и Джеври были так счастливы, что сам Аллах любовался ими с небес!
Сюмбюль на всех парах мчался домой. Он никогда в последнее время так не задерживался. Беспокойство переполняло его, и он почти на ходу выскочил из кареты.
Навстречу ему выбежала служанка, и Сюмбюль от волнения едва не упал в обморок, как недавно Муса.
- Что случилось? – выкрикнул он, не дав и слова вымолвить женщине.
- Сюмбюль-ага, Джевхер-хатун рожает, мы вызвали лекаршу, - сообщила она.
- О, Аллах! Да что же за день сегодня! - Сюмбюль опрометью бросился в покои жены.
В комнату его не пустили, сказали, что нужно было раньше, а сейчас он только помешает.
Он поднёс к губам сложенные лодочкой руки и молился до тех пор, пока не услышал звонкий крик новорожденного ребёнка.
Прислонившись лбом к двери, он ждал, пока ему, наконец, позволили войти.
Он в нерешительности остановился у порога и взглянул на кровать, где лежала его Джевхер. Женщина счастливо улыбалась и показывала глазами на маленький свёрток рядом с ней.
- Иди, посмотри, это наша дочь! – со слезами в голосе прошептала она, и Сюмбюль на дрожащих ногах подошёл к супруге, устремил на неё полный любви и благодарности взгляд и медленно перевёл его на маленькое чудо, завёрнутое в красивое покрывало.
- Возьми её на руки, не бойся, - улыбалась сквозь слёзы Джевхер, и Сюмбюль послушно просунул руки под живой комочек, осторожно взял его на руки, и они с дочерью встретились взглядами.
- Ну, здравствуй, моя родная, моя любимая девочка, моё долгожданное неожиданное счастье! Да хранит тебя Аллах! А папа за тебя жизнь отдаст, если понадобится! – говорил он и плакал.