Грубость Антона настолько выходила за рамки его привычного поведения, что спорить было бесполезно. Я неуверенно пнула мешок ногой, но он даже не пошевелился. Сколько же в нем веса? Я попыталась толкнуть его. Мешок слегка сдвинулся, но незначительно.
Антон тем временем ловко забинтовал запястья, натянул боксерские перчатки и произвел несколько быстрых ударов по соседнему снаряду. Я невольно залюбовалась тем, как напрягается его пресс, и перекатываются мышцы спины. Как быстро и точно наносятся удары. Как упрямо сжата его челюсть. Во всем этом было столько животного магнетизма, что мое внутреннее "я" сжалось, откликаясь на древний, почти животный инстинкт. Но Антон сразу же разрушил это мгновение, неожиданно развернувшись, подскочив и слегка толкнув меня перчаткой в живот.
От неожиданности я упала на пол.
- Ну, ты и рохля - грубо хохотнул он и скинул перчатки. - На месте Дениса я бы дальше одноразовой любви не пошел. Ты не стоишь, чтобы на тебя тратить время.
Эти мерзкие слова разразили во мне вновь вспышку ярости. Я вскочила и попыталась ударить его ногой, но не по снаряду, а по нему самому.
Пришлось признать, что он увернулся, схватил мою ногу за щиколотку и резко дернул, опрокидывая меня на маты. Он сел сверху на меня, зафиксировав мои ноги, а руками прижал мои руки к полу, которыми я уже целилась в его идеальную, черт возьми, грудь с намерением располосовать ее ногтями.
Он наслаждался этим моментом, как энтомолог, который разглядывает на доске редкую бабочку. В глазах у него вспыхнуло непонятное удовлетворение, которое тут же сменилось сарказмом. Он наклонился еще ниже и, произнося каждое слово с паузами, сказал:
- Ты не только рохля, но еще и слепая. Я не мешок. Бей по мешку, я сказал.
И он отпустил меня.
Не решившись снова нападать на Антона, я вложила всю свою злость в удар по мешку. Потом еще один и еще. Я не знаю, чем он был набит, но удары ощущались очень сильно. Я точно останусь с синяками. Но я уже увлеклась тренировкой, и боль в ногах вытеснила боль в душе.
Наверное, я неуклюже размахивала ногами и выглядела нелепо, но Антон больше не издевался надо мной. Он полностью погрузился в тренировку и не обращал на меня внимания. Через несколько минут я полностью изнемогла и рухнула на мягкий пол. В голове слегка гудело, ноги болели. И тут до меня дошло:
- А гости?
Антон перестал мучить свою грушу.
- С ними ничего не произойдет, Света развлечет их. А ты уже выдохлась? Вот, встань.
Я с трудом поднялась. Мужчина снял перчатки, бросил их на стеллаж со спортивными принадлежностями и подошел ближе. От его разогретого тренировкой тела исходил непонятный жар, вызывающий неуместные эмоции. Протянув обе руки, он ощупал мои бицепсы.
- М-да-а, хилая ты. Ты совсем не занимаешься спортом? Напряги пресс.
- Занимаюсь иногда - с трудом ответила я и ахнула, когда Антон, удерживая меня одной рукой за плечо, ладонью нажал на мой живот.
- Здесь все хорошо, но можно и лучше. Пойми, сила удара идет не от руки, а начинается именно здесь - и он снова положил руку на мой живот.
Мне стало неловко от его близости, от нахлынувших не к месту ощущений. Поэтому я среагировала, как всегда в стрессовых ситуациях - агрессией:
- Слушай, ты, тренер-пересушенный. Мне вообще до лампочки на силу удара. А вот ты меня уже всю облапал.
- Не беспокойся, интим с тобой не входит в мои планы - он убрал руки и наклонился ближе. - Но это не точно.
Я уже настолько устала, что эта насмешка вызвала только усталый вздох.
Антон одобрительно усмехнулся.
— Вижу, тебе лучше. Отправляйся в душ, в таком виде выпускать к гостям тебя нельзя. И вообще на сегодня свободна. Предлагаю переночевать здесь.
Безапелляционный тон не позволял усомниться в истине — он не предлагал, а приказывал. Да и у меня возвращаться в потенциально опасную комнату, где не так давно провела ночь с Дэном, желания не было. Я кивнула и поплелась наверх. Тем более, завтра дневная смена.
Вспомнив об этом, вернулась за жилетом и обувью. Открыв дверь, увидела, что Антон снова боксирует, кажется, погрузившись в процесс полностью. Несколько секунд я раздумывала, может, действительно клин клином? Но тут же отогнала эту мысль как нелепую. Зачем плодить проблемы. Подобрала одежду и пошла искать экономку, чтобы попросить выстирать униформу.
Ночью мне не спалось. События последних суток вереницей проходили мимо, как пресловутые овцы, только вместо сна вызывали бессонницу. Мысль о Дэне уже не причиняла того дискомфорта, что в первые дни. Очевидно, самый древний и естественный способ борьбы со стрессом работает. Я была благодарна Антону и за тренировку, и за намеренную грубость.
И за рубашку.
Я усмехнулась.
Вчера, поднявшись в комнату, где ночевала в прошлый раз, и помывшись, я задалась вопросом, в чем же мне спать. Голышом залезать в кровать в чужом доме показалось неуместным. Выискивать Свету внизу среди гостей не было никакой возможности, ведь униформу уже забрала экономка, обещав выстирать и высушить к утру.
Поэтому я завернулась в полотенце и пошла на штурм соседней комнаты, которая, как я поняла, принадлежит блондину. Спальня совсем не походила на мою. Никакой белизны и классики. Основательную долю в комнате занимала кровать из массива дерева, раза в полтора больше той, что стоит у меня. Это удивило, не ожидала от замороженной страсти к подобным интерьерам. Небольшой столик у окна тоже был деревянным и тоже был уставлен разномастным алкоголем. Интересно, это такая причуда богатых?
Представила, как он накачивает литрами дорогого французского шампанского какую-нибудь томную барышню, и без стимуляторов готовую прыгнуть в безразмерную постель, передернула плечами.
Поплутав взглядом, обнаружила дверь, за которой скрывалась гардеробная. Эта комната впечатлила меня больше всего особняка. Наверно, полсотни костюмов — от классики до кэжуал-стиля — аккуратно распределены по вешалкам. Внизу пространство занимают полки с обувью, количеству которой позавидует любая девушка. Рубашки в упаковках аккуратно поместились в индивидуальных ячейках. Я помедлила и выбрала одну из новых. Надевать ту, что уже носил Антон, показалось чересчур интимным. Надеюсь, он не будет против.
Да вряд ли вообще заметит отсутствие одной. Я махнула рукой и отправилась восвояси.
Сон не шел, звуки вечеринки постепенно стихали. Наконец, раздался шелест гравия под колесами последней машины.
Наступила тишина.
И вот, лежу, мучаюсь от бессонницы. Хлопнула соседняя дверь, раздался шум воды в ванной. Перед внутренним взором вновь встала фигура Антона. Капли воды стекают по плечам, груди, очерчивают рельефный пресс и устремляются к…
Я застонала и накрыла голову подушкой, не желая слышать плеск воды, раз уж он вызывает столь странные фантазии. Я же спала с другим парнем! А теперь мечтаю о другом… Б-р-р-р.
Сколько пролежала так, не знаю. Вынырнув из-под подушки, услышала тишину. Меня мучили жажда и голод, поэтому выбралась из постели, тихой поступью прошла к двери и высунула наружу нос.
Носа оказалось недостаточно, я же не гамбийская хомяковая крыса, обоняние которой позволяет даже найти туберкулез у человека. Поэтому пришлось высунуть и лицо с присутствующими на нем глазами.
Коридор пуст. Хотя, какая разница. Надеть все равно нечего, придется щеголять в рубашке, благо она мне доходит до середины бедра.
Полагая, что кухня должна быть внизу, отправилась туда. К счастью, дом уже погрузился в сон, и мне никто не мешал. Спустившись по лестнице, нерешительно помялась на месте. Кажется, во время приема блюда носили с правой стороны. Туда и направилась.
Но кухня так и не нашлась. Странно, я была уверена. Как вообще можно жить в таких хоромах, где для ориентировки требуется навигатор?!
Для очистки совести стала толкать двери одну за другой, хотя на кухонные они вовсе не походили. Так, здесь, похоже, бильярдная. Здесь пустая комната. Интересно, для кого?
Толкнув третью дверь, поняла, что попала в кабинет. Ряды стеллажей с кипами документов и книг занимали все стены. Огромный письменный стол распростерся на половину помещения. Письменные принадлежности, бумаги-бумаги…
Продолжение следует…
