Ольгу Берггольц, свежеиспечённого лауреата Сталинской премии, осенью 1952 года направили на строительство Волгодонского канала. Нет, не махать лопатой. Ей нужно было изучить масштаб строительства, трудовой порыв масс и воспеть его в стихах. Это был социальный заказ, как сказали бы теперь. Практиковался он, кстати, давно.
Году в 1932 Борису Пастернаку Свердловский обком ВКП(б) организовал дачу в своем поселке на лето. С той же целью - воспеть трудовые успехи свердловчан. Дача на тот момент очень нужна была Борису. У него стремительно развивался роман с женой пианиста Генриха Нейгауза, а у нее было двое детей. На лето деток нужно было куда-то вывозить. Вот предложение обкома было очень даже к месту. Короче, стихи у Пастернака тогда не сложатся в рифму и за аренду дома он не заплатит.
Я отвлекся. Привезли Берггольц на стройку, прикрепили к ней офицера МГБ и пошли смотреть. А кругом солдаты с собаками и заключенные лопатами работают. Ольга все и поняла. Она сама провела 8 месяцев в застенках Ежова. Вдохновения ей увиденное не прибавило, но вида она не показала.
Вечером отвезли в гостиницу Сталинграда, где в фойе поэтесса столкнулась с Александром Твардовским. Оказалось, что он здесь с той же самой целью. Автор "Василия Теркина" в своем стиле должен описать стройку коммунизма.
Твардовский пригласил Берггольц в ресторан. Она согласилась. Сели, выпили, закусили. Повторили. И вот тут у Александра Трифоновича язык развязался. Он начал нести такое, что у Ольги было только на уме. Она даже Дневнику не доверяла эти мысли. И вдруг, ее товарищ по перу озвучивает все это. Оказывается он все понимает. Ольга, конечно, поддакивала ему, со всем соглашалась. Но боялась что-то свое добавить, выступить в роли провокатора. Вдруг... поэтесса замечает изменения на лице коллеги. Рот Твардовского продолжает говорить, а глаза спрашивают - Оля, а ты меня не сдашь? Удивительная мимика, редчайшая. Конечно Ольга не сдала.
Только пусть не подумает читатель, что Твардовский вел монолог против Сталина. Осень 1952 года к нему претензий у поэта не будет. Рефрен его монолога - это то, что жизнь у народа как каторга и когда все это закончится?!
В конце 1953 и в 1954 он будет работать над главой о Сталине для своей поэмы "За далью даль". В дневниках поэта сохраняться такие строки:
Когда в живых он был над нами,
Твердили мы, чтоб слышал он,
Что это имя - наше знамя
И выше всех иных имен.
Да, то не шутки: четверть века
Призывом к бою и труду
Звучало имя человека
Со словом Родина в ряду.
Оно не знало меньшей меры,
Уже вступая в те права,
Что у людей глубокой веры
Имеет имя божества.
Ольга Берггольц выполнила соцзаказ. Написала стихи о Волго-Доне. Однако литературный начальник и поэт Алексей Сурков заметит, что в них "отсутствует пафос радостного созидания". А какая радость может быть у каторжан, согласны?
Что скажете, читатели? Жду ваших комментариев.
И не забывайте ставить Лайки.
Статьи по теме: