Ещё в те годы, когда я только пришёл на профессиональную сцену, было такое понятие - «ведущий концерта». Если вам не нравится этот термин, то вспоминается словечко «конферансье». Так вот, за достаточно долгую жизнь, которую я прожил и проработал в наших ВИА, мне довелось поработать со многими мастерами разговорного жанра. Это были большие артисты своего дела и я, подглядывая за их выступлениями, сам учился уму-разуму: учился, как произносить слово, учился паузе, умению построить фразу так, чтобы у зрителя было время смехом или аплодисментами отреагировать на сказанное. А собственно, зачем мне это нужно было, певцу, гитаристу, у которого по штату положен быть ведущий? А вот не хотелось артисту Малежику, чтобы к нему прикрепили из Мос- или Росконцерта кого-то, чтобы быть ведомым. Я понимал, что, если я добьюсь возможности самостоятельно выступать на сцене, то мой ведущий должен быть продолжением меня. А где же такого найдёшь? А если найдёшь, то сделав программу с приглашённым конферансье, ты становишься в какой-то степени рабом своей придумки, стараясь не вносить в текст своего концерта новые песни и идеи. В общем, я подглядывал за работой ведущих, чтобы обойтись без них, выполняя всю разговорную работу самостоятельно. А подглядывать было за кем: Алик Гумницкий и Семен Каминский работали с «Веселыми ребятами», Анатолий Федотов с «Голубыми гитарами», а «Пламя» пересекалось с Вадимом Деранковым, Владимиром Ляховицким и Михаилом Ереминым.
Вот о Мише Еремине и хочу я вместе с Вами повспоминать... Почему о нем? Да, потому что он, работая долгие годы в «Пламени», перестал быть просто ведущим, он стал полноправным членом нашего коллектива, а перед моим уходом Миша, трансформируя свою роль в концерте, да и в жизни ансамбля, запел, и его номер был очень ярким в нашем представлении. Причём настолько ярким, что мы заканчивали им наш концерт.
Я не помню точно откуда появился Миша, но в один из дней в нашем поезде, что вёз нас на гастроли, появился симпатичный парень, который потом в начале нашего выступления представлял нас, в середине представления читал какой-то юмористический рассказ и в конце концерта откланивал наш ансамбль. Еремин был нашим ровесником и не выпадал из нашего коллектива ни на сцене, ни в жизни. Он был общителен и быстро сошёлся с нами. Особого рвения выслужиться перед начальством за ним не было замечено, зато он здорово разбирался в литературе и кино и с ним всегда было интересно обсудить «творческие планы».
В выпивке и в активном ухаживании за дамочками Миша тоже был не замечен. И это вызывало определенные вопросы. Но вскоре Миша на концерт в Москве привёл очаровательную девушку, объявив, что они скоро поженятся. И этим снял все вопросы интересующихся. А выпивка? Здесь Еремин, нам как бы по секрету заявил, что страшен при общении с зелёным змием и каждый придумал свою легенду, почему Мишаня не пьёт! Хотя…
Наши концерты в городе Сургут, где была всесоюзная комсомольская стройка, проходили с большим финансовым и творческим успехом... Задолго до нашего приезда в этот газодобывающий город все билеты были распроданы. Мы за три дня (с пятницы по воскресенье) должны были спеть и спели аж 13 концертов! И комсомольцы нас решили поощрить и в воскресенье, когда было всего три концерта, нам предложили выехать на природу с веселящими напитками и добротной закуской. Всем этим художественно руководили комсомольские лидеры города. На кораблике, который отправлялся в низовья Оби, скатерть-самобранка работала бесперебойно, порой перевыполняя план. И Миша, особо не употребляющий, не сумел избежать нескольких брудершафтов с комсомольским начальством и набрался, надеясь, наверное, что успеет просохнуть к концерту. Но просохнуть окончательно не получилось и Мишаня в состоянии «готовченко» готовился выйти на сцену центрального ДК г. Сургута. На первом ряду сидели наши новые комсомольские друзья в состоянии развесёло-балаганном.
Миша отправился на сцену. А я тоже решил посмотреть, как настоящие артисты преодолевают подвернувшиеся трудности.
- Миша, давай! - полетело с первого ряда.
Миша, нетвердо вышедший на сцену, решительно как матрос Железняк держался за микрофон, как за гранату. Слава Богу микрофон был укреплен в стойке. Михаил Леонидович некрепко стоял на ногах на ширине плеч. Взгляд нашего ведущего был устремлён в пол.
- Миша, смотри в зал, полупропел, полупрокричал я из-за кулис.
Еремин поднял свой взгляд, но тут же продолжил что-то искать на полу…
- Миша, давай! - неслось с первого ряда.
Как потом Еремин мне сказал, что как-только он поднимал взгляд, то действительность у него переворачивалась к верху тормашками. И наш ведущий молвил:
- Вы думаете, что я пьян? Это роль... Все по сценарию! А сейчас для вас будет петь ансамбль «Пламя».
И выскочили мы на сцену под громкие приветствия первого ряда и недоуменное молчание остальных зрителей. В этот день мы «достойно» завершили банкет, устроенный передовой частью молодежи города Сургут. Но это - отдельная история. О ней когда-нибудь потом.
А Михал Леонидыч спустился с пропагандистских небес до нас смертных. Мишин авторитет после этих событий среди музыкантов сильно вырос, и мы начали считать его своим.
С начальством, то бишь с Березиным, он был в товарищеских отношениях. Миша был для Сержаги замечательным слушателем, редактором, да, и генератором идей. Миша был искренним во время разговоров о новом детище Сергея Владимировича спектакле «Кинематограф». Не знаю, может Еремин пытался ввести своего персонажа в канву спектакля, но он действительно был честен в этих беседах. А ещё наш худрук и Мишаня придумали очень нарядное представление артистов «Пламени» во время обычного концерта нашего ансамбля. Миша сочинил короткие стихотворные представления каждого участника ВИА. Они были талантливы, точны и окрашены юмором. Дерзну сравнить Мишкины характеристики нас пламеневцев с эпиграммами Гафта. Могу смело сказать, что Ереминское представление были настолько же круты, как его сценические монологи, написанные маститыми авторами.
А ещё мы с Мишаней были придворными поэтами и на дни рождения пламеневцев придумывали всяческие просвещения, которые, как мне помнится, ждали все ребята. Запомнилось одно посвящение Валерию Белянину, который постоянно боролся со своим весом:
Эта шара всех погубит,
Ты не ешь, не пей до дна...
Брать придётся шаровары,
В зоопарке у слона!
А потом Михаил Леонидович решил начать осваивать наши певческие угодья. Они с Березиным придумали песню, которая подводила итоги нашего практически двухчасового пребывания на сцене. У них получилось и с Мишей пел зал. Я играл на гитаре и наматывал на ус достижения нашего поющего конферансье. И наверняка что-то я у него подглядел для своих будущих концертов. Какую песню пел Еремин? А вот и не знаю. Музыку написал, скорее всего, Березин, а вот слова… Да, и зачем это знать? Без Мишиного участия ни зрительный зал, ни застолье не грянут песню так дружно, как под его началом.
Позвонил, узнал. Он и есть автор слов. А еще Миша читал монолог, который сопровождал песню на стихи Левитанского "Не поговорили". Эту песню в концерте исполнял я и Валера Белянин.
Об атмосфере в нашем коллективе очень хорошо говорит такой факт: Миша Еремин участвовал в первом всесоюзном конкурсе артистов разговорного жанра. Готовил его к этому «экзамену» наш музыкант, бас-гитарист Алексей Шачнев. Конкурс проходил в 1986 году в городе Горький. Миша стал лауреатом как исполнитель и получил первую премию, а Алексей получил первую премию как режиссёр. Более того, Леха сделал немало программ для дворцов спорта в разных городах и на площадях. Все это круто поменяло их жизнь - авторитет Ерёмина в официальных кругах сильно вырос (не знаю, что произошло с концертной ставкой), а Алексей впервые серьезно задумался о режиссерской работе. Впоследствии Лёша и стал им, сделав несколько заметных работ на телевидении и в кино.
А Миша добился значительных успехов в разговорном жанре, до сих пор очень активен: снимается в кино, играет в театре и продолжает работать в коллективе «Пламя».
Всех благ тебе, Мишань, так держать!