Объективно нестабильная во второй половине XIII века (да и позже) граница между осваиваемыми Тевтонским орденом территориями Восточной Пруссии и владениями Великого княжества Литовского провоцировала перманентные боестолкновения по всей этой, как правило, весьма условной линии. Но генеральные сражения были редкостью – прежде всего по причине того, что занятые на палестинском театре военных действий тевтонцы были вынуждены оперировать в Прибалтике, как правило, очень скромными по численности силами. Литовцы же считали нецелесообразным каждый раз собирать огромное войско против отдельных вражеских отрядов.
В сложившейся ситуации излюбленным методом войны стали набеги, которыми усердно обменивались обе враждующие стороны. Эта тактика оказалась тем более эффективной, что от нее не спасали никакие за́мки, служившие, главным образом, для укрытия мирного населения фронтира. Окрестности же разорялись подчистую. Соответственно возрастало и значение разведки. Точнее сказать, сторожевого охранения, которое могло бы вовремя доложить о надвигающемся неприятеле.
В итоге орденское руководство додумалось сформировать специальные подразделения из туземцев, лучше которых, конечно же, никто не был знаком с местными условиями и привычен к ним. Главной обязанностью т. н. «вартлейтеров» (от немецкого «Wartleute») был сбор сведений о противнике, особенно касающихся его приготовлений и планов. Полученная информация направлялась «гебитигерам» (нем. «Gebietiger») – начальникам приграничных районов. А наиболее важные данные затем пересылались уже непосредственно маршалу ордена в Кёнигсберг для принятия мер реагирования.
Однако только лишь сторожевой службой орден, конечно, ограничиваться не намеревался. Поэтому наряду с вартлейтерами обзавелся отрядами «штрутеров» (от «Strauch», «Sträuch» - «куст», «кустарник» по-немецки) и «фрайботеров» (нем. «Freibeuter» означает «вольный добытчик»). Позднее их стали называть Wegelagerer’ами, в буквальном переводе - «подстерегателями». Начиная где-то с 1260 года, эти шайки численностью от пяти до полусотни (большему количеству в лесу было просто не прокормиться) человек принялись терроризировать восточных соседей-врагов.
«По своей сути это были отряды грабителей и разбойников, получивших соответствующее разрешение орденской администрации, - пишет в своей книге «Немецкий орден» авторитетнейший знаток истории данного сообщества боевых монахов Анатолий Бахтин. - Легковооруженные воины на быстрых конях считали войну своим ремеслом, огонь и разорение были механизмом их действий, а лесной массив - убежищем и жилищем. Вскоре Жемайтия и Литва ужаснулись, столкнувшись с этими хитрыми, жестокими и неуловимыми бойцами. В Пруссии подобных военных «подмастерьев» было множество, они в течение многих лет занимались грабительскими набегами, как обычной повседневной работой».
Об этих иррегулярных формированиях упоминает и американский историк Вильям Урбан, специализирующийся на Балтийских крестовых походах:
«…командоры пограничных прусских и ливонских округов, коменданты порубежных крепостей, фохты немецких городов при первом удобном случае врывались с небольшими отрядами в Литву и опустошали по возможности больший участок территории. Сверх того <…> собирались толпы охотников и более или менее крупными отрядами отправлялись на разбой за литовскую границу; отряды эти, не стесняясь ни общими планами действий, начертанными орденскими начальниками, ни перемириями, которые орден заключал по временам с Литвой, причиняли беспощадные разорения, насилия и грабежи. Рыцари называли эти отряды «воровскими» или «разбойничьими» (latrunculi, latrones), и орден не принимал на себя ответственности за их действия; хотя не препятствовал организации отрядов в своих владениях и при случае оказывал им деятельную помощь».
Данные о регулярной выплате жалованья штрутерам в тевтонских приходно-расходных ведомостях (а они велись чрезвычайно педантично) отсутствуют, но особо отличившихся диверсантов могли одарить земельным наделом. Кроме того, им предоставлялась возможность карьерного роста: со временем «кустарниковые воры» могли стать полноправными витингами и даже дослужиться до «ландритгеров», как назывались светские вассалы Тевтонского ордена.
История сохранила имена наиболее выдающихся штрутеров. Тут и Кудар из Судовии, и Накам из Погезании, и Конрад, которого прозвали (вероятно, за редкостную изобретательность, сопряженную с такой же невероятной жестокостью) Teufel’ем, то бишь, Дьяволом. Некий Стобемель (Стовмел), по отзывам современников, отличался большой личной храбростью и решительностью действий. Но особняком во всей этой компании стоит, конечно же, Мартин из Голина. Его подвиги подробно перечисляет знаменитый летописец Петр из Дусбурга, повествуя о latrunculos Christianos (буквально - «христианских разбойниках», хотя традиционно это словосочетание переводится как «наемники» или, как вариант, «разведчики») в своей «Хронике земли Прусской».
Так, однажды в Судовии этот самый Мартин в компании с четырьмя тевтонцами и 11 пруссами ворвался в деревню, и часть тамошних обитателей перебил, а оставшихся взял в плен. Но когда уже на обратном пути отряд остановился на привал, их настигла организованная ятвягами погоня. В завязавшейся схватке четверо рыцарей были убиты. Остальным участника набега удалось спастись, но пришлось бросить буквально все. Мартину бы радоваться, что чудом уцелел, но не таков был этот знаменитый предводитель штрутеров!
«..разгневанный, он бродил по лесу, пока не созвал своих уцелевших товарищей, и поскольку они лишились всего оружия, то ему удалось, когда враги спали, выкрасть у них щиты, мечи и копья, завладев которыми он подкрался со своими людьми и убил всех на ложе их, кроме одного, которого Мартин убил, встав на его пути, когда тот думал убежать», - рассказывает хронист.
Не только отбив, но и приумножив, таким образом, свою добычу, Мартин вернулся домой, но почти сразу же вновь отправился в набег. Теперь его целью стала деревня в другой прусской области – Скаловии. Дождавшись глубоких сумерек, когда часть боеспособных жителей отправилась в баню, а другие уселись за общую трапезу, головорезы Мартина налетели на них и всех уничтожили. Причем он предводитель отряда встал у двери в пресловутую баню и одного за другим рубил выбегавших из нее пруссов, положив на месте десятерых. Забрав коней, домашний скот, а также судовских женщин и детей, штрутеры двинулись восвояси, прославляя своего удачливого главаря.
Говорили, что такое поразительное рвение Мартина было обусловлено личными мотивами. Дело в том, что после обращения в христианство ему страшно отомстили некрещеные соратники, разграбившие дом отступника. Но главное - они самым зверским образом расправились с находившейся уже на позднем сроке беременности женой Мартина, вспоров ее живот мечом и умертвив выпавшего из материнского чрева нерожденного ребенка. После этого витинг, собственно, и стал штрутером, поклявшись беспощадно мстить всем язычникам. И слово свое держал крепко. Вновь обратимся к Петру из Дусбурга:
«Этот Мартин с горсткой сообщников трижды переправился через разлив вод, и пришел к реке, называемой Буг; он увидел, что по ней идет судно, груженное товарами; незаметно следуя за ним, он, когда корабельщики почивали после обеда, напал на них со своими сообщниками и всех убил, и, с радостью взойдя на судно, пришел в город Торн, и там, продав суда и товары, они все получили при дележе по 20 марок…».
Кстати, самое удачливое свое предприятие Мартина из Голина также оказалось связано с местью. Началось с того, что к комтуру Кёнигсберга явился литовец, смертельно оскорбленный своим князем. Пелусе (так звали переметчика) попросил немцев помочь ему воздать чванливому кунигасу по заслугам. Комтур согласился, ради такого дела собрав лучших из лучших штрутеров: кроме Мартина, пресловутых Конрада-Дьявола и Стобемеля, а также еще 20 поднаторевших в непрерывных пограничных войнах сорви-голов.
Элитный отряд ночью подкрался к княжеской усадьбе, где как раз играли пышную свадьбу. Среди приглашенных на нее было больше 70 представителей литовской знати. Диверсанты терпеливо выждали, пока гости и хозяева не перепились хмельными медами и пивом, в бесчувствии повалившись на ложа, и хладнокровно перерезали всех нобилей. Только
«жениха и невесту и жен корольков с чадами и домочадцами, и сто коней с золотом и серебром и со всей домашней утварью они увели», - сообщает летописец.
В итоге остались довольны все: и получивший за наводку часть богатой добычи кёнигсбергский комтур, и блестяще подтвердивший свой обет Мартин, и неплохо нажившиеся прочие штрутеры, и с лихвой отмщенный Пелусе…