Дом в Васильевке. Рисунок Николая Гоголя
Григорий Иоффе
«Большой мастер на малые дела»
Первый, кто мог оказать значительное влияние на Николая Гоголя, – это, несомненно, его отец – Василий Афанасьевич Гоголь-Яновский. Он был человеком неплохо образованным, много читал, многим интересовался, усердно занимался хозяйством (причем, не только своим; нередко приходилось ему вести различные дела соседа своего, дальнего родственника жены, вельможи Д.П. Трощинского). Ко всему этому следует прибавить интерес к сочинительству. «…Мой муж, – вспоминала Мария Ивановна Гоголь, жена Василия Афанасьевича, – писал много стихов и комедий в стихах на русском и малороссийском языках».
В нем постоянно жила потребность чем-либо заниматься… Заканчивая характеристику записной книжки, которую В.А. Гоголь вел в последние годы своей жизни, П.Е. Щеголев пишет: «Одной этой записной книжки достаточно было бы для характеристики Василия Афанасьевича, хлопотуна по чужим делам, живого человека, поглощенного интересами повседневной жизни, не чуждого книг и литературы, любопытного и любознательного, интересующегося предметами, далекими от его жизненного обихода…»
«Он обладал даром рассказывать занимательно, о чем бы ему не вздумалось, и приправлял свои рассказы врожденным малороссийским комизмом», – так отзывался о Василии Афанасьевиче один из первых биографов его сына П.А. Кулиш.
Этот «врожденный» комизм передался и Николаю Гоголю. Первое, в чем он проявил себя наиболее ярко в гимназии, была способность угадать характер человека, сыграть его, показать, используя различные движения, слова, жесты, его наиболее яркие черты.
В качестве итога к разговору о личности Василия Афанасьевича можно привести достаточно характерное высказывание его жены: «Муж мой… обладал различными способностями; был большим мастером на малые дела и превеликим искусником»…
Но одно дело написать сусальный стишок на случай, и совсем другое – комедию. Причем, комедию, ставившуюся на сцене, имевшую успех, пусть не в столичном театре, а в крепостном поместном театре Трощинского – это не столь важно. Ведь среди зрителей этого театра было немало людей просвещенных, в том числе и профессионалов в литературе (В.В. Капнист, например).
Образцом малороссийской комедии стали в те годы пьесы И.П. Котляревского. Любопытный факт: один и тот же сюжет послужил основой для «Москаля-чарiвника» Котляревского, для комедии «Простак, або хитрощi жiнки, перехитренi москалем» Гоголя-отца, а впоследствии – для «Сорочинской ярмарки» Гоголя-сына…
Гоголь-сын хорошо знал комедии отца, очень ценил их, и одну из них поставил на сцене Нежинского училища.
Соседи
В сорока километрах от Васильевки, имения Гоголей, была расположена крепостная вотчина одного из богатейших украинских помещиков, царского вельможи, занимавшего министерские посты при Екатерине II и Александре I, Дмитрия Петровича Трощинского… Двери дома в Кибинцах были широко открыты для гостей... Но соседей привлекало не только гостеприимство хозяина. Ведь усадьба Трощинского в годы его приездов на Украину становилась одним из местных культурных центров, где были театр, домашний оркестр, богатая библиотека, редкие дорогие картины…
Д.П. Трощинский. Художник В.Л. Боровиковский
Гоголи часто бывали в Кибинцах. И Николай еще мальчиком имел возможность познакомиться с картинной галереей Трощинского, видел спектакли его театра и слушал музыку его оркестра, наконец, имел возможность пользоваться книгами из его библиотеки… Кроме того, и сама фигура Трощинского, человека, собственным умом и трудом из простого казака достигшего высших ступеней в государстве, являла собой пример живой и поразительный для мальчика, одаренного воображением и честолюбием.
К кругу авторов и актеров театра Трощинского мы можем добавить еще одно имя, хорошо известное в те годы в России. В дружеских отношениях с Трощинским и Гоголями был Василий Васильевич Капнист, проведший последние годы жизни в своем имении Обуховке, находящемся по соседству. Мария Ивановна Гоголь в своих воспоминаниях пишет: «В оранжерее представляемы были, между прочим, Филимона и Бавкиду – В.В. со старшей своей дочерью… иногда экспромтом сочиняли комедии и играли в Кибинцах в театре Трощинского… в нем играли и дворовые люди довольно хорошо, но больше были благородные актеры…»
В.В. Капнист. Художник В.Л. Боровиковский
Внезапная смерть от воспаления легких застала Капниста в Кибинцах. При его последних минутах присутствовал среди прочих и будущий вождь восстания Черниговского полка С.И. Муравьев-Апостол. «В доме Трощинского, как и в доме Капнистов, родители Гоголя и он сам в ранние годы могли встречаться с такими деятелями Южного общества, как С.И. и М.И. Муравьевы-Апостолы, М.П. Бестужев-Рюмин, Н.И. Лорер» (Г.М. Фридлендер. «Из истории раннего творчества Гоголя, 1954). Членами раннедекабристского общества – Союза благоденствия – были старшие сыновья Капниста Алексей и Семен. В Обуховку не однажды приезжал П.И. Пестель… Общение с ними, или даже рассказы родителей о встрече с людьми новых взглядов, безусловно оказало свое влияние на формирование мировоззрения юного Гоголя. А после 1825 года, когда то, о чем декабристы раньше только говорили, они попытались осуществить, влияние их идей не могло обойти стороной еще в гимназии державшегося демократом Гоголя.
Учителя
Среди профессоров нежинской Гимназии высших наук, где с мая 1821 по июль 1828 года учился Гоголь, можно выделить двоих, оказавших наиболее сильное влияние на литературное воспитание гимназистов. Это П.И. Никольский, профессор российской словесности, проработавший в гимназии ровно столько лет, сколько она существовала – с 1820 по 1833 год, – человек средних лет (в 1820 году ему исполнилось 38) и консервативных взглядов; и Н.Г. Белоусов, профессор политических наук, преподававший здесь с 1825 по 1830 год и уволенный отсюда по «делу о вольнодумстве», человек молодой, ровесник Пушкина, отличавшийся прогрессивными взглядами.
Парфений Иванович Никольский получил довольно солидное образование, окончив сначала Московскую духовную академию, а потом Санкт-Петербургский Педагогический институт, откуда в 1907 году был назначен старшим учителем в Новгородскую губернскую гимназию. В гимназии не хватало учителей, Никольский много работал. Времени для ознакомления с новинками литературы не оставалось, и русская словесность прекратила для Никольского свое движение вперед: ее вершиной остался классицизм XVIII века. В литературе же в это время происходил чуждый Никольскому перелом.
«В это время Жуковский успел пропеть свои сладкозвучные песни, Пушкин уже сделался известен… но Парфений Иванович не мог освоиться с новым направлением русской словесности», – писал Н. Кукольник. Больше того, по словам А. Данилевского, для Никольского «даже Державин был новый человек». Можно допустить, что в этих словах бывших гимназистов есть доля преувеличения. И все-таки это признание звучит довольно характерно, особенно на фоне не менее красноречивого высказывания Н. Кукольника о том, что, приступив в 1821 году к занятиям в роли младшего профессора российской словесности, Никольский «начал преподаванием грамматики по Ломоносову»…
Именно его консерватизм заставлял учеников искать пути для заполнения пробелов преподавания. Гимназисты выписывали журналы, знакомились по мере возможности с литературными новинками, и вскоре на уроках Никольского начались занятия по «методе взаимного обучения». Эта метода позволяла гимназистам выжимать из уроков Никольского максимум пользы и удовольствия.
О том, как это происходило, рассказывает Н. Кукольник: «Он спорил с нами, что называется, до слез, заставляя нас насильно восхищаться Ломоносовым, Херасковым, даже Сумароковым… а байроновские поэмы тех времен называл велегласно побасенками… Мы стали учиться с ним по методе взаимного обучения: он знакомил нас с так называвшимися русскими классиками, а мы на каждой лекции подкладывали ему, для исправления, вместо своих, стихи Пушкина, Козлова, Языкова и других. Он марал их нещадно, причем мы не могли довольно надивиться изворотливости его от природы острого ума».
Из выпускников гимназии немало вышло писателей и ученых, среди которых выделялись в первую очередь Гоголь, Кукольник, Редкин, Гребенка, Любич-Романович. Причем все они, как правило, нигде не учились после окончания гимназии.
Если Никольский толкал гимназистов к изучению новой литературы «отрицательно», как выразился Кукольник, то профессор политических наук Николай Григорьевич Белоусов делал это «положительно».
В мемуарах и исследованиях имя Белоусова обычно в первую очередь связывается с «делом о вольнодумстве» в нежинской гимназии. Идеи Белоусова имели материалистическую основу («человек существует в чувственном мире»), он в своих лекциях отрицал «право наследовать земли и крепостных крестьян», а также «говорил о необходимости лишения престола и даже убийства подлых царей».
Не удивительно, что с первых же лекций Белоусов стал пользоваться большой популярностью среди своих учеников. Кроме этого, вступив в должность инспектора гимназии, он делал все возможное для улучшения содержания гимназистов. В письме к матери от 16 ноября 1826 года Гоголь пишет: «…ему обязаны мы своим счастием, стол, одеяние, внутреннее убранство комнат, заведенный порядок, этого всего вы теперь нигде не сыщете, как только в нашем заведении».
Личное отношение к Белоусову Гоголь красноречиво высказал в письме в Петербург к своему школьному другу Г.И. Высоцкому (от 19 марта 1827 года). «Он обходится со всеми нами совершенно как с друзьями своими, заступается за нас против… профессоров школяров… Если бы не он, то у меня не достало бы терпения здесь окончить курс – теперь по крайней мере могу твердо выдержать эту жестокую пытку»…
Гоголь до конца жизни сохранил самые дружеские чувства к Белоусову. Это верный признак того, что идеи Белоусова прочно осели в его сознании, что Гоголь разделял демократические взгляды своего любимого учителя.
Лекции Белоусова по естественному и народному праву носили живой, творческий характер. Как было установлено в ходе следствия по «делу о вольнодумстве», читал он их не по учебным пособиям, а по собственным конспектам.
Белоусов получил прекрасное филологическое образование. В пятнадцать лет он заканчивает Киевскую духовную академию, потом учится в Харьковском университете, где по окончании курса получает два аттестата: «по этико-филологическому отделению философского факультета и по юридическому факультету с превосходными успехами».
Кроме того, Белоусов имел уже солидный опыт учителя русской словесности, проработав на этой должности в Киевской губернской гимназии с 1820 по 1825 год…
В ходе «дела о вольнодумстве» Кукольник, как и Гоголь, твердо держал поначалу сторону Белоусова. Но перед выпуском из гимназии Кукольник, понимая, что вся эта история может отрицательно отразиться на его будущей карьере, отказался от своих прежних показаний и выступил на стороне противников Белоусова. Гоголь же, сохраняя сторону Белоусова, получил при выпуске вместо положенного ему 12-го лишь 14-й класс…
Учитывая то влияние, какое Белоусов имел на гимназистов, можно заключить, что он немало потрудился, чтобы обратить их внимание к новым, прогрессивным веяниям в русской словесности. И в первую очередь этому влиянию должен был подвергнуться Гоголь. Их общение шло не только на лекциях, но и в домашней обстановке (Белоусов часто приглашал гимназистов к себе), и во время подготовки спектаклей в гимназическом театре.
Гоголь, как известно, был одним из инициаторов организации школьного театра, а потом, как и его отец в Кибинцах, был в этом театре и постановщиком, и актером, и художником, и драматургом.
Возможно, Белоусов навсегда остался для своего ученика идеалом учителя и стал прообразом Александра Петровича, учителя Тентетникова в «Мертвых душах». Причем, сам двенадцатилетний Тентетников имеет немало общих черт с юным Гоголем. Другой повод вспомнить Белоусова появляется у читателей Гоголя при знакомстве с «Ревизором». Вспомним монолог Городничего об учителе по исторической части и о стуле, который чуть не пострадал из-за геройства Александра Македонского.
Таковы были двое из наставников Гоголя и его сверстников в Нежинской гимназии высших наук. Каждый из них по-своему обучал своих подопечных истории и теории русской литературы. И оба в своих стараниях достигли, каждый по-своему, немалых успехов.
Нежинская гимназия. Рисунок Э. Визеля