На Западе принято считать, что великое кино о войне - всегда исключительно антивоенное, вроде легендарного “Апокалипсис сегодня”. Война должна быть всегда показана как нечто ужасное, безобразное, расчеловечивающее. Главные герои, как правило, военные. В самой гуще чудовищных событий, но обреченные на то, чтобы выжить и провести за собой зрителя сквозь всю картину. Того же подхода принято придерживаться и в картинах, лишь частично помещенных в “камуфляжные времена” - главный герой “Форрест Гампа”, воюя, остается живым, но его товарищи теряют во Вьетнамской бойне жизнь, или же здоровье и надежду.
Переехал из Германии в Россию
Привет, Россия! Рассказываю о том, как жизнь в стране отличается от жизни в Баварии, Германии и Европе в целом. Делюсь немецким мышлением:) Филипп ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ!
Антивоенной канвы придерживается и Западная художественная литература - достаточно вспомнить оглушительно фееричную черную, абсурдистскую сатиру “Уловка 22.” От Советского кино ожидаешь того же самого - учитывая страшные потери Советского народа во Вторую Мировую. Вероятно, все будет просто: “война пожирает своих детей”. И тут тебе предлагают совсем иное: историю о любви, верности, предательстве и угрызениях совести. О добре и зле на фоне войны, а не в ее гуще. О “линии фронта”, которая проходит не только в зоне боевых действий, и даже не только в тылу, а в первую очередь внутри каждого человека: кровавым следом, который оставляет за собой на сердце каждого разрез от скальпеля разделения и потерь.
“Летят Журавли” - такое весеннее, радостное и мирное название, от которого можно было бы ожидать мелодраму, “лав стори”, полную надежды и жажды жизни. Черно-белое картина и правда начинается в мирное время, но очень скоро буквально опрокидывает зрителя вместе с в одночасье перевернувшейся жизнью в страшную и беспощадную войну. “Сейчас будет очень больно: ведь главных героев - двое. Мужчина и женщина. Пара. Мало того, что он уходит на фронт, вероятно, и она окажется на войне.” - в памяти немецкого зрителя всплывают Советские плакаты с женщинами в военной форме. Вместо одного солдата страдания предстоят двоим, а зрителю двойная тяжесть. Но все оказывается несколько иначе.
Вопреки ожиданиям, главный герой Боря вскоре героически погибает. Это не только напрочь выбивает у зрителя из под ног надежду на скупой хэппи энд, где пройдя все горе ратного подвига, умудренный жизнью пацифист вернется домой и заживет счастливо, но и автоматически смещает центр тяжести картины. В фокусе оказывается главная героиня. Белка. Т.е. женщина, а не мужчина - “разве такое возможно в военном фильме?” Да еще и в тылу: “Как же можно будет показать все ужасы войны без обилия батальных сцен, кровавых зарисовок и других привычных приемов военного кино?” Оказывается, тень иногда рассказывает об объекте больше, чем он сам: тень жуткой, местами почти всемогущей войны, которая беспросветным мраком накрывает жизнь в тылу.
Неожиданно раскрывается и изначально сомнительная фигура Марка. Брат (пусть и двоюродный) Бори оказывается непросто его противоположностью, человеком трусливо избегающим фронта, но и крадет его невесту, забирая вместе с ней и его (Бориса) жизнь: он не оставляет брату ни его родных, в кругу которых живет теперь сам, ни даже права передать Белке последнею любовную записку. Ветхозаветные Каин и Авель отчетливо проявляются на полотне с Красной Звездой. Моральное падение Советского Каина довершает его ужасающий портрет, но что важнее, подчеркивает драму, происходящую внутри главной героини, Белки.
Такие живые, прыгуче-игривые, легкие акробаты, живущие в отрыве от земли, ближе к верхушкам деревьев, белки - бесспорный символ чего-то прекрасного и изящного. Все это изящество главная героиня теряет - как кажется, навечно - в одной из ключевых сцен картины, которую - на мой субъективный взгляд - многие совершенно превратно трактуют как изнасилование. Никакого внешнего насилия со стороны Марка нет: потерявшее свет надежды, изнасилованная отчаянием Белка сама, пусть и машинально, с безразличием отдаётся брату своего жениха. Есть в этом акте некий бессильный побег от окружающей действительности, слабость, которая навсегда делает ее предателем - себя самой, в первую очередь, но и своих веры, надежды и любви, своего Бори. Не жалея зрителя, создатели добавляют ужасному по существу моменту выразительнейшего внешнего контраста, помещая прелюбодеяние в стены по большей части разрушенного бомбежкой строения. Дома пустого (ср. Лк. 13:35).
В дальнейшем, внутренние терзания и муки совести главной героини делают ее - внешне благополучной по военным меркам - жизни невыносимыми. Сытая замужняя жизнь в сравнительной безопасности - удел лишь избранных единиц - оборачивается золотой клеткой, из которой Белка напрасно силится выбраться вплоть до самого конца фильма. Освободившись от преступного союза с Каином-Марком, она оказывается на месте встречи выживших на войне победителей. В отчаянных поисках своего Бори она встречает - в невероятном в жизни и потому таком величественно-патетическом, судьбоносном моменте - его сослуживца. Который из первых рук сообщает ей о том, что Боря пал. Ее отчаяние могло бы достичь апогея толкнуть ее под поезд (символично, что сцена происходит именно на вокзале), но, в отличии от Карениной, Белка выбирает покаяние: Сквозь слезы раздавая принесенные Боре цветы незнакомым счастливым согражданам, она раз и навсегда выплакивает свою боль и вину, снова обретая органику белки. Начинается мирная жизнь, а по небу летят прекрасные, чистые журавли - не только в знак надежды, но и символизирую души павших военных.
“Летят Журавли” оказывается таким весенним, радостным и мирным названием, от которого можно было и нужно было ожидать мелодраму, “лав стори”, полную надежды и жажды жизни. С ударением на драму. С Любовью с заглавной Л. И о жизни земной и Вечной. Совершенно неожиданный, ни по глубине, ни по будто религиозному посылу, фильм, созданный в стране, казалось бы, победившего атеизма (о чем знает и простой немец). Картина, способная достучаться до души и простеца, и мудреца, и человека, напротив испорченного блокбастерами, и киномана со стажем. Не каждый увидит в ней множество заложенных символов и слоев, но каждый увидит глубину. Ярое антивоенное высказывание, однако не в духе Западного отрицания войны как чего-то безобразного, а в духе смиренного приятия ее, как одной из страшных земных стихий.
Пацифизм, лишенный протеста. Миротворчество как осознанный выбор. Надежда, не требующая хэппи энда для всех главных героев. Фильм, который переворачивает само представление о военной картине и надолго оставляет мысль: “Нет, уж кто-кто, а русские войны точно хотеть не могут.” Искусство вне времени и контекста, которое можно было бы хоть сейчас отправить на любой самый престижный фестиваль. И которое непременно удостоилось бы самых высоких наград, если бы не конъюнктура.
P.s.: Не знаю, насколько это важно для вас, но операторская работа, которую никак, кроме как грандиозной я назвать не могу, составляет одну из самых сильных сторон этого шедевра. Трудно даже представить, как в те времена и без Голливудских бюджетов были сняты бесконечные игры света и тени, экспрессивные проходы, наклоненные, опрокинутые, и такие динамичные кадры, а главное - ни с чем не сравненная сцена гибели Бори. Воображаемый молодецкий подъем жениха по завинченной “лестнице в небо” и одновременная последняя потеря сознания (я хорошо знаю это состояние) павшего воина - это нечто, недоступное по экспрессии ни гениальному “Вертиго” Хичкока, ни современным, “всесильным” спецэффектам. Когда я буду умирать, я бы хотел родиться в Вечность так.
_______________________________________
Не стесняйтесь подписываться на канал, чтобы не пропустить новые байки:)
Канал существует пока только на ваши донаты -
ПОДДЕРЖАТЬ КАНАЛ🙏🏻
Карта Сбер: 2202 2080 0716 5872 Любовь Ю.
