— Борь, ты куда собрался? — спросила Ольга, не переставая качать на руках орущего ребёнка.
— Оль, ты прости, — муж опустил чемодан на пол и потупил взгляд. — Я собирался тебе потом позвонить.
— Чего позвонить? — перекрикивая сына, удивлённо воскликнула жена. — Так что ли сказать не можешь? В командировку опять послали?
— Ну... типа того. Ладно, чего теперь-то уж скрывать! — он набрался храбрости и на одном дыхании выпалил: — Ухожу я от тебя к другой женщине. Любовь у меня, так сказать!
— Как это? — Ольга опустила не перестававшего кричать сына в кроватку и подошла вплотную к мужу. — Это шутка у тебя такая?
— Ты пойми, я человек творческий, мне для жизни условия нормальные нужны. А здесь что? Сплошная нервотрёпка! Пашка целыми сутками вопит, спасу никакого нет.
— Борь, — Ольга упёрлась кулаками в бока, готовая вцепиться в кудри любимого муженька, — а не ты ли целый год меня уговаривал сына тебе родить? Радуйся, теперь у тебя есть наследник!
— Откуда я знал, что у моего сына такая мать непутёвая окажется? У других матерей почему-то дети спокойные, и днём спят, и ночью. А раз ты не можешь с единственным ребёнком справиться, то мне такая жена не нужна.
— Ах ты, паразит эдакий! — Ольга вцепилась в шевелюру мужа, выдирая оттуда клочья. — Я тебе покажу непутёвую! И полюбовнице твоей тоже космы повыдергаю!
Борис, с трудом оторвав цепкие пальцы от своей головы, выскочил из квартиры, забыв про чемодан. Ольга распахнула кухонное окно и, раскрыв чемодан, высыпала все вещи на улицу.
— Забирай своё шмотьё и чтобы духу твоего здесь больше не было, — перевесившись через подоконник кричала она, наблюдая, как муж собирает штаны и рубашки с асфальта, а трусы снимает с колючих кустов шиповника.
Борис не появлялся уже целый месяц. Не думала Ольга, что уйдёт законный муженёк безвозвратно, оставив её одну с трёхмесячным Пашкой. Раньше хоть в магазин она могла сбегать, оставив сына на попечение мужа. Правда потом приходилось целый час его нытьё выслушивать, что загрузила она его работой по самое некуда. Но, какая-никакая, а всё-таки помощь. Ольга даже хотела купить билет и к матери уехать в Сибирь, но та категорически запретила ей появляться на своём пороге.
— Я тебя вырастила, теперь дай мне пожить для себя, — строго выговаривала Татьяна Петровна дочери. — Квартиру я тебе оставила, вот и живи самостоятельно. А у меня молодой муж, мне соперница в доме не нужна.
— Мам, а делать-то мне что теперь? — расплакалась Ольга. — Я ж одна не справлюсь.
— Не умеешь жить самостоятельно, так мужа назад возвращай.
— Как же я его верну? Он намедни приходил, чтоб деньги на Пашку дать, так я его пинками с лестницы спустила. Покатился к своей новой зазнобе колобком покалеченным.
— Что, и деньги у него не взяла?
— Как бы не так! Взяла! Правда, там совсем копейки были, но не помирать же нам с голоду.
— В кого ты такая глупая? — всплеснула руками мать. — Ты знаешь, как в наше время трудно мужика свободного найти?! Как в песне поётся, что по статистике на 10 девчонок всего 8 парней. Не уберегла мужика, теперь локти кусаешь. Конечно, Борис не просто так от тебя сбежал. Как можно с такой глупой женой жить? У соперницы твоей ему, наверное, тишь да покой. И накормлен и обстиран мужик. А у тебя что? Одни придирки да требования. Ещё и руки распускаешь.
— Мам, я ж ничего не успеваю. Пашка кричит не умолкая.
— Голодный, вот и кричит. Ты его манной кашей корми, тогда спокойный будет. Вон у меня тоже молока мало было, ты кричала, пока моя свекровка тебя хлебом жёваным не накормила. Пожуёт бывало, в марлечку завернёт и тебе в рот сунет. Ты и лежишь довольная, чмокаешь. Вот и Павлуша кричать перестанет, когда сытый будет. Тогда и Борис, глядишь, вернётся.
— А чего ему возвращаться, когда у полюбовницы ему гораздо лучше живётся, чем со мной.
— Похитрее, дочь, надо быть. Он когда алименты в следующий раз принесёт, ты не скандаль, а ласковыми словами встреть да стол для него накрой.
— Ага, мне тех алиментов, что Боря принёс, только на хлеб и хватит. Чем я его угощать буду?
— Не женщина ты что ли? Подсуетись, на работу сама устройся.
— Куда я с ребёнком пойду?
— А ты подумай, мозгами пошевели. Можешь лестницы по ночам мыть или двор мести, пока ребёночек в колясочке спит.
Помыкалась Ольга в одиночестве ещё некоторое время и совсем тоска её одолела. Некому голову на плечо положить, не с кем словом перемолвиться. Устроилась она подъезды мыть, пока сытый сынок спит. А сама так и думает, как бы Бориса в лоно семьи вернуть. Стала она по совету матери стол к его приходу накрывать. А тому такой приём так понравился, что начал он почаще к жёнушке заглядывать. Придёт, якобы на сына посмотреть, а сам так воздух носом и втягивает: чем таким вкусным с кухни пахнет. Потом и вовсе перестал торопиться к сожительнице возвращаться. Нет-нет, да и в спальню его жена затянет.
Соперница тоже не лыком шита, быстро поняла, что скоро один из мужичков, которых и так на всех барышень не хватает, покинет её одинокое ложе. Взялась она тоже разносолы готовить да обхаживать дефицитного представителя сильного пола. Хорошо зажилось Борюсику. Везде его кормят, облизывают, так сказать, с ног до головы. Вот он на два дома и зажил припеваючи, а работу совсем забросил. Не пристало такому талантищу на кабы что размениваться. Сожительница побилась-побилась за эксклюзивное внимание стареющего красавчика, да и выставила его вон из своего дома. Больно дорого ей такое сокровище обходиться начало, не по карману.
Вернулся Борис со своим старым чемоданчиком в родную семью. Пузечко отрастил такое, что в штаны не помещается. Лежит на диванчике целыми днями, пультом от телевизора играется. Уже дорожку на полу протоптал: от дивана до кухни, от кухни до туалета, от туалета обратно к дивану.
А Оленька ещё и на вторую работу устроилась, когда сыночка в садик отправила. Как-то же надо Борюсика кормить, пока тот в творческом кризисе пребывает. Талантливые люди, они такие! Им для вдохновения условия должны создаваться. А то вдруг невзначай снова какая-нибудь хищная соперница на горизонте возникнет. Придётся снова за неземную любовь бороться.