Это был первый крупный признак участия Советского Союза в гражданской войне в Афганистане. В период с 25 по 27 декабря советские батальоны вошли в страну, взяв под свой контроль столицу Кабул и начали то, что обернулось 10-летними военными операциями. Обычно забывают тот факт, что это не было вторжением. Фактически Амин 19 раз умолял Брежнева ввести войска.
Парадоксально, но, когда просоветская Народно-демократическая партия Афганистана (НДПА) захватила власть в результате государственного переворота (Саурская революция в апреле 1978 года), московские партийные лидеры были недовольны. «Раньше советская политика была направлена на сохранение нейтралитета Афганистана», — объясняет историк Никита Мендкович.
Холодная война была в самом разгаре, и нейтральный Афганистан, казалось, представлял собой хороший буфер между центральноазиатскими республиками СССР и государствами-противниками: Пакистаном, Ираном и Китаем. После того, как НДРА пришла к власти, все эти государства и Запад восприняли это как угрозу распространения коммунизма на юг, на богатый нефтью Ближний Восток. Они действовали соответственно: поддерживали оппозицию, в том числе вооруженных исламистских повстанцев.
Нур Мухаммад Тараки, первый глава государства НДРА, не смог найти общий язык со своим народом. Будучи жестким левым, Тараки начал социальные и экономические реформы, разделив землю между крестьянами (что привело в ярость более богатых фермеров), отменив законы шариата и отправив девочек в школу (приведя в ярость убежденных исламистов).
«Приходите к нам через год, и вы увидите, что наши мечети пусты», — хвастался Тараки чиновнику КГБ Владимиру Крючкову в июле 1978 года достижениями в области бесплатного образования и медицины, всеобщей грамотности и тяжелой промышленности. События доказали обратное: в следующем году мечети все еще были полны, страну раздирала гражданская война, а Тараки был мертв.
Свержения Тараки добились не повстанцы, а его правая рука, министр обороны Хафизулла Амин: 16 сентября 1979 года он сверг Тараки; позже его люди задушили Тараки подушкой. Взяв под свой контроль партию, Амин продолжал вести войну против исламистов (известных на Западе как моджахеды) и поддерживал хорошие отношения с СССР. Или он так думал.
Всего за пару месяцев до ввода в Афганистан советское Политбюро решительно исключило возможность введения войск в Афганистан.
«Единственный способ гарантировать, что афганская революция не потерпит неудачу, — это ввести войска, но мы абсолютно не можем этого сделать. Слишком высокий риск», — заявил Юрий Андропов, глава КГБ и будущий советский лидер, в марте 1979 года во время переговоров по первому из 19 запросов Тараки, а затем и Амина о размещении советских вооруженных сил в стране.
Позиция Андропова была поддержана единогласно, хотя Тараки и Амин настаивали на том, что без советской поддержки страна будет потеряна для исламистов, чья идеология нашла поддержку у многих афганцев; и чьи повстанческие силы пользовались иностранной финансовой поддержкой со стороны США, Китая, Ирана и Пакистана (которые также поставляли боевиков). Москва решила поддержать афганское правительство военными поставками – оружием и инструкторами – но не войсками, и делала это в период с марта по декабрь 1979 года.
Что заставило Политбюро изменить свое решение?
Геополитика: Брежнев и его коллеги боялись потерять Афганистан. К концу 1979 года антиправительственная коалиция удерживала 18 из 26 провинций Афганистана, вооруженные силы центрального правительства балансировали на грани распада, и существовали опасения, что страна вскоре может попасть под контроль исламистов. Афганистан был слишком важен, чтобы потерпеть неудачу.
Брежнев рассуждал, что если бы Афганистан был захвачен исламом, для советских воинов или прозападных ополченцев это представляло бы угрозу республикам Центральной Азии СССР, где в приграничных районах Афганистана и СССР проживали этнические таджики и узбеки, которые были легкой добычей для вербовки в ряды моджахедов.
«Средняя Азия с ее исламским наследием считалась менее советской, а иностранное влияние рассматривалось как большая угроза», — пишет Мендкович.
Если бы просоветское правительство Афганистана проиграло борьбу с исламистами, возник бы риск появления в стране китайских или американских военных баз, создающих угрозу множеству стратегических объектов. Не готовое противостоять таким рискам, Политбюро пришло к выводу, что военные действия — меньшее из двух зол. Высшее руководство СССР также решило избавиться от Амина, подозревая, что под давлением он может встать на сторону американцев.
Советское присутствие в Афганистане продолжалось до февраля 1989 года и, согласно официальным источникам, унесло жизни 15 000 советских граждан (и, по меньшей мере, 640 000 афганцев) и не достигло своих целей: просоветское правительство пало через несколько месяцев после вывода советских войск. Это вторжение стало международной пиар-катастрофой, которая нарушила хрупкий баланс разрядки между СССР и США во время Холодной войны и лишь усугубила отношения между сверхдержавами.
«Афганская война ухудшила экономическое положение СССР и подорвала единство советского общества. Растущее число жертв вызвало недовольство внутри страны», — пишет политолог Алексей Богатуров в своей книге «История международных отношений, 1945-2008».
Збигнев Бжезинский был среди тех, кто спровоцировал ввод советских войск в Афганистан. До 2000-х годов это казалось крупной победой Вашингтона. Для США маневрирование СССР с целью вмешательства в Афганистан было блестящим шагом. «Мы не подталкивали русских к вмешательству, но мы сознательно увеличили вероятность того, что они это сделают», — сказал Збигнев Бжезинский, советник президента Джимми Картера по национальной безопасности в 1977-1991 годах, в интервью Le Nouvel Observateur.
«В тот день, когда Советы официально пересекли границу, я написал президенту Картеру: «Теперь у нас есть возможность дать СССР войну во Вьетнаме». Действительно, в течение почти 10 лет Москве приходилось вести неустойчивую войну, конфликт, который привел к деморализации и, наконец, к распаду советской империи», — сказал Бжезинский.
У него были причины гордиться – интервью состоялось в 1998 году, и еще три года Афганистан казался крупной победой США. А 11 сентября 2001 года США столкнулись лицом к лицу со смертельной опасностью исламизма, финансируемого и поддерживаемого в Сам Афганистан. Но это уже другая история.