Впрочем, хотя ее и не пугали подвалом, Ане хватило нескольких дней, чтобы понять – ее жизнь здесь будет подобна заточению. Чуть позже она с ужасом убедилась, что Фёдор болен, и это делало ее положение и вовсе невыносимым.
Может быть, найдись в его жизни место психологу, он объяснил бы – куда уходят корни всего этого – болезненной подозрительности, жестокости, желания унизить тех, кто находился полностью в его власти. И страсти к своеобразной игре – когда ты даешь человеку, что от тебя зависит, надежду, и тут же отнимаешь ее.
Прежде Аня думала, что только держит слово, расплачивается с долгом, но если станет ей совсем нестерпимо – она всегда сможет уйти. Теперь ей стало ясно, что отпускать ее Фёдор не собирается, это не входит в его планы.
Преобразование старого дома он начал с установки систем безопасности. Особые металлические ставни на окна, двери с хитрыми замками, сигнализация, видеонаблюдение….
— Зачем такие сложности? — спросила Аня,— Разве ты хранишь тут большие деньги?
— А разве деньги –это самое дорогое? – ответил он вопросом на вопрос, - Я храню тут себя. И тебя. Что может быть важнее, дороже этого?
— У тебя столько врагов, которые на тебя покушаются?
— Я – бизнесмен. Конечно, у меня есть конкуренты и недоброжелатели. Но иногда врагом может оказаться и тот, от кого этого совсем не ждешь. Тот, кто находится рядом.
Смысл этой фразы до Ани дошел гораздо позже. Фёдор имел в виду ее саму — он не сомневался, что в какой-то момент он доведет ее до того, что она поднимет на него руку. И опять-таки – для него это была игра, он забавлялся, не сомневаясь, что ей это не удастся.
Может быть, кто-то унижал так в детстве его самого, и он метался, не находя выхода, и, сам себе обещая, что настанет время, и он вырастит в себе такого же палача. Только отыгрываться он решил на той, что слабее. И поиграть с ней, как кот играет с мышкой.
— И еще у меня оборудована тайная комната… в подвале, — сказал он ей с двусмысленной улыбкой, не зная, что она уже предупреждена, — Ни войти, ни выйти из нее невозможно, если не знаешь кода. И еще там очень хорошая изоляция – ни одного шума не донесется – ни туда, ни оттуда…
Он помолчал, ожидая ее вопроса, и, не дождавшись его, пояснил сам:
— Вдруг кто-то решит нас ограбить – там можно спрятаться и дождаться помощи. Или я сам решу спрятать туда какое-нибудь сокровище.
— То есть, меня, если я захочу уйти? — напрямик спросила Аня.
— Ты не сможешь отсюда уйти, - сказал он ей с улыбкой, как ребенку, которому объясняют самые элементарные вещи, - Раз ты согласилась приехать сюда со мной – уйти ты уже не сможешь.
— А зачем я тебе нужна?
Он не ответил, и со временем ей стало ясно, что это и есть его главная тайна.
Когда он просыпался ночами, в полном смятении, мокрый от пота, когда его душил страх, причину которого он не открывал никому – тогда ему необходимо было рядом живое существо. Та, которая взяла бы на себя роль матери, и говорила ему успокаивающие слова, и делала вид, что любит его.
Не нашлось женщины, которая испытывала бы это чувство в действительности. Значит, нужно было найти такую, о какой почти не помнили бы ее близкие, силой и шантажом заставить ее играть определенную роль.
Уезжая по утрам на работу, Фёдор запирал дверь, ставни опускались, дом и сам будто превращался в подвал. Глушилась любая телефонная связь, не было интернета. Аня оставалась наедине с самой собой.
Аня не знала, сколько это все продлится. Она понимала, что рано или поздно даже ее мама – которая уже привыкла жить на большом расстоянии от нее, звонила редко, а если дочь не отвечала на ее звонок – не волновалась и не поднимала тревогу – рано или поздно даже мама забеспокоится. Сначала попросит кого-нибудь навестить Аню и узнать, что случилось, а потом сорвется сюда сама…В конце концов, ее, конечно, найдут…Неужели Фёдор этого не боится? А может быть, он надеется, что спрячет ее, если кто-то приедет сюда, засунет в ту потайную комнату, откуда не доносится ни один звук. И что дальше? Фёдор скажет, что давно не видел ее, и куда она уехала – не знает?
Винила ли она себя за свою глупость, за что, что из-за данного себе когда-то слова, решила заплатить долг? Аня старалась не думать об этом, понимая, что так можно сойти с ума.
Казалось бы – соскользнуть в безумие в таких условиях – легко. И компания призрака к этому располагала. Аня поняла, что он может приходить к ней в любой комнате, где было зеркало. Что это тайное зазеркалье – и есть его мир.
— Если я отсюда выйду – меня запрут в психушку, - сказал она ему.
— Если бы ты знала – сколько в мире необъяснимого, — ответил он ей с грустной улыбкой.
Когда она чувствовала, что больше не выдержит – этой жизни в четырех стенах, этой тиши, этих безрадостных мыслей о будущем – она приходила в гостиную, где зеркало было самым большим и самым старым, садилась перед ним прямо на пол, по-турецки скрестив ноги, и они говорили. Но Аня всё еще не верила себе, и не могла с уверенностью сказать – звучит этот голос вне ее головы, вне ее разума – или нет.
Она уже знала, что того, кто являлся ей в зеркале, зовут Арсением, что когда-то это был его дом, и в нем же его у-били. Просто какие-то мужики давным-давно забрались в дом, что ограбить его – небогатого дворянина, у которого мало было, чем поживиться. Может быть, его просто надеялись запугать, чтобы сидел тихо, да не вышло, и от него избавились, чтобы он никого не выдал.
— Есть тысяча легенд о призраках, — устало говорила Аня, — Твое тело где-то бросили, тебя не отпели, не похоронили – так? И всё это надо сделать, тогда ты обретешь покоя? И рада бы – да сама ничего не могу, как видишь…
— Ты слишком много знаешь по сравнению со мной, - отвечал Арсений, - Мне и самому непонятно, что я теперь такое и что представляет собой мое существование. Не стоит об этом.
— Ты сказал мне тогда «Поезжай и ничего не бойся», - напомнила она, — Может, стоило подобрать другие слова? Например: «Беги, остерегайся этого человека…»
- Тогда ты хотела убежать от самой себя, - напомнил он ей, - А когда от себя бежишь – получается только хуже. Может быть, в эту клетку ты попала, чтобы найти в себе силы бороться?
— А толку? Он продержит меня здесь столько, сколько захочет. А может и вообще уб-ьет, как те разбойники – тебя.
— Значит, ты должна стать и умнее, и хитрее. А я тебе помогу.
— Как?
— Тебе нужно узнать код, которым открывается дверь. Вряд ли он покажет его тебе. Но эти цифры, возможно, смогу подсмотреть я…
— Случится ли это когда-нибудь? – в голосе ее звучала безнадежность, - Давай лучше поговорим… Расскажи мне что-нибудь…
Аня прикрывала глаза, и сидела так, слегка покачиваясь, и слушала рассказ Арсения о том далеком веке, в котором он жил, о том, как вечером в доме горел камин, и чуть потрескивали дрова. А о приезде гостя говорил стук лошадиных копыт у крыльца. О книгах, которые он читал, о его друзьях.
Что-то было иным. А что-то таким же, как сейчас. Те же созвездия на ночном небе, тот же аромат сирени весной, и те же песни соловья.
В свою очередь Аня рассказывала Арсению о себе, о том, как росла практически без матери. Тяжелый балетный труд отнимал досуг, но когда накатывала тоска – спасало только искусство, только танец…
С течением времени они все больше привязывались друг к другу.
— Если бы мы жили с тобой в одном веке, — говорила Аня, прикладывая ладонь к стеклу (и Арсений с той стороны зазеркалья делал то же самое, их ладони точно соприкасались) — Нам никого не нужно было бы больше искать. Мы уже нашли друг друга. Но как ты узнал, что я должна сюда приехать? Почему тогда, ты «пришел» ко мне домой, и я увидела тебя в зеркале.
— Я слышал, о чем он говорил по телефону со своей любовницей, — отвечал Арсений, он почему-то избегал называть Фёдора по имени, — Он сказал, что ты – человек слова, и приедешь несомненно.
— У него и сейчас есть подруга там? — Аня кивала куда-то неопределенно, на кирпичные стены, — Я знаю, что раньше их было много….
— Осталась одна. Теперь в его жизни полная гармония. Психика у него совершенно больная. Его подруга – властная и капризная девица, то ли ему это и вправду нравится, то ли он просто позволяет ей быть такой. А потом отыгрывается на тебе.
…Когда раздавался шум подъезжающего автомобиля, Аня поднималась, лицо ее теряло всякое выражение. Она шла встречать того, кто стал ее стражем и хозяином.
*
У Фёдора и вправду была подруга. На протяжении уже нескольких лет – одна и та же, он сам этому удивлялся. Когда-то он «снял» эту девицу в клубе, думая, что приключение будет мимолетное и ни к чему не обязывающее.
Она была не так уж молода с его точки зрения – лет за тридцать, но чем-то она его тронула. Фаина пришла сюда, чтобы получить удовольствие, и она его получала.
Очень загорелая – была зима, но она только что вернулись с далекого тропического курорта, в облегающем черном платье – своей фигуры ей не приходилось стесняться. Волосы окрашены так, что они словно переливались, принимая то один оттенок, то другой – от бронзы до платины. Фаина пришла в клуб надолго – как сказал Фёдору знакомый официант, она появляется здесь часто и неизменно остается до закрытия. А бармен назвал ее любимый коктейль.
Федор подошел к столу с двумя стаканами, и девица улыбнулась ему благосклонно, а потом они несколько часов – сидели, говорили, пили… И, в конце концов, уехали к нему.
Ничто не должно было связать их надолго. Фаина не отличалась особой красотой, к тому же была откровенно и цинично, и Фёдор знал, что никогда не будет у нее единственным. Один из ее друзей был женат, и она снисходила до него лишь тогда, когда он – украдкой от жены – мог устроить для себя и подруги путешествие куда-нибудь к морю. Другой забавлял ее, потому что был игроком и сходил с ума, приходя в казино.
— Я никогда не одалживала ему денег, — говорила она, — После того, первого раза, когда он готов был поставить на кон меня саму… А что ты думаешь – и поставил бы. Поэтому я сейчас просто смотрю со стороны, но не возражаю, когда он покупает мне какие-нибудь бирюльки, если ему удается выиграть…
Что бы ни рассказал ей о себе Фёдор, ничто не могло ни испугать ее, ни шокировать.
— Понимаю, — сказала она, когда узнала про судьбу Ани, — Ты завел себе игрушку…
— Я знал, что ты поймешь. Ты сама любишь играть людьми.
— Я – женщина, — сказала она так, будто это все объясняло, — Мне положено. Но мне интересно, как ты будешь из всего этого выкручиваться? Ты об этом думал, когда решился на этот шаг?
— Нет, — признался он.
— Ну так думай, — посоветовала она, — Если хочешь выйти сухим из воды. Потому что любая случайность…
— Наверное, — он размышлял вслух, — Я сделаю вид, что она куда-нибудь уехала. Заезжала ко мне в гости, а потом…
— Но ты кажется, сам договаривался в этой школе, где она работала, чтобы ее отпустили…
— Я сказал всего лишь, что я ее старый друг, что у нее депрессия и нервный срыв, что она сидит на таблетках… И в таком случае – ей лучше не работать с детьми, мало ли что может случиться.
— То есть о том, что ты хочешь на ней – упаси Бог – жениться, ты не упоминал?
— Ни разу…Там встревожились, согласились со мной – у них кстати, уже был один случай, когда преподавательница съехала с катушек, простое совпадение, но повторения подобного они не желали. Так что они не только не задерживали Аню, они сами подтолкнули ее к тому, чтобы она уволилась. А будут ее искать – скажу, что она заезжала ко мне, но куда отправилась дальше – понятия не имею. Страна большая…
— А на самом деле…
— А на самом деле, — повторил он за ней, и их глаза встретились.
— Ну, что ж, — протянула она, — Если и не выйдет у тебя ничего, то…Среди моих знакомых заключенных еще не было… Интересный опыт… Новое всегда интересно. Любовь по телефону…
— Ты когда-нибудь угомонишься?
— Только на том свете, — отвечала она с улыбкой, — И как ты понимаешь .если кто-нибудь когда-нибудь будет мне задавать вопросы, связанные с тобой и с этой несчастной девочкой – я ничего не знаю и не желаю знать…Так что давай говорить на другие, более приятные темы.
*
Время после новогодних праздников Алексей провел у себя в комнате. Он лежал ничком у себя на диване, чаще отказывался есть, чем выходил к столу, не трогал свою гитару. И последнее особенно волновало родителей.
— Ты заболел? — спросила мама, — Или у тебя что-то вроде ломки? Для подросткового кризиса – поздновато, а для кризиса среднего возраста – еще не пора. Что с тобой, друг мой?
— Ты можешь заняться своими делами и не трогать меня? — попросил он.
— Легко, — сказала она.
Перестала трепать его волосы и поднялась:
— Если захочешь сам открыть душу – только скажи
Но душу он открыл лишь перед бабушкой Ниной, когда она приехала в очередной раз. Нина попросила не утаивать от нее никаких деталей.
И он повторил всю историю по второму разу. О том, как ему пришла в голову мысль исполнить Анину мечту. О том, что никогда и никто, кроме этой девушки ему не будет нужен…
— А ей ты это сказал, — спросила Нина, — Или ты просто смотрел на нее, надеясь, что она все должна понять по глазам? Насколько я могу судить – что-то произошло в ее жизни, она стояла на какой-то развилке…Она ждала от тебя поддержки – а ты просто не почувствовал этого. Не сказал ей, что берешь на себя ответственность за нее. Чудо – это прекрасно, это бывает один раз на миллион, но иногда даже чуда мало.
Алексей смотрел на нее широко открытыми глазами, точно эта мысль не приходила ему в голову.
— Ты знаешь, где она сейчас?- продолжала Нина, — Или ты просто обиделся на судьбу и спрятался в свою берлогу? Лешка, какой же ты дурачок… Позвони ей сегодня же, а лучше – сходи…
…В тот же вечер в школе искусств Алексею сказали, что Аня уволилась с работы и уехала в неизвестном направлении
*
В тот день она поняла, что больше не сможет тянуть эту лямку. Что сбежать ей не удастся, а быть отданной на волю психически больного человека, у нее больше нет сил.
Опасаясь заглядывать в зеркала, стараясь даже не формулировать то, что она замыслила (Ане казалось, что Арсений и мысли может читать) – она проскользнула в ту маленькую комнату, которая у них в доме считалась гардеробной. Надо было дождаться, наверное, когда Фёдор уедет из дома, но он уже несколько дней никуда не собирался, и всё время находил повод приставить к ней и мучить ее. Сейчас Аня была уверена, что часа два он ее не хватится – он изрядно выпил, и теперь лежал в спальне, смотрел фильм и находился между сном и бодрствованием. Дай Бог и совсем заснет.
Аня закрыла за собой дверь, и пожалела, что на ней нет защелки. Она глубоко вздохнула, точно собираясь с духом. И легко поднялась на скамейку…
Когда Фёдор рывком распахнул дверь, он увидел сначала ее ноги – она стояла на цыпочках. А уже потом ее затравленный взгляд.
Он схватил ее за кисть, вырвал веревку.
— Идем со мной, дрянь такая!
Он тащил ее через весь дом, и, хотя не сказал ни слова, только дышал тяжело, Аня не сомневалась, что он задумал. Он швырнет ее в подвал, в тот самый подвал, о существовании которого она знала уже давно, но ей еще ни разу не приходилось с ним познакомиться.
На ступеньках, ведущих вниз, она упала, больно разбила колено. Федор сгреб кофточку у нее на спине, заставил подняться. И через несколько мгновений буквально втолкнул в эту клетку. Да, это было нечто среднее между клеткой и гробом – два на два метра. Здесь не было ничего – только пол и стены. Дверь захлопнулась – когда Фёдору придет в голову открыть ее вновь, и придет ли вообще?
Аня опустилась на пол, уткнулась головой в колени, Она не будет стучать, не будет просить пить и есть. И, если он забудет о ней навсегда, это, наверное, будет самое лучшее. Может быть, тогда она тоже попадет в зазеркалье.
*
— Но вы хотя бы примерно представляете, где она может быть? — спрашивал Алексей у той секретарши в школе искусств, которая сказала ему, что Аня больше не вернется на работу.
Девушка пожала плечами:
— А почему я должна говорить это вам? Вы ей кто – брат, сват, муж? Захотела и уволилась без объяснения причин.
— К вам что – стоит очередь?
— Простите? — девушка вскинула брови.
— Я знаю, как сейчас не хватает педагогов. На Ане держалось все хореографическое отделение. И вы хотите сказать, что так легко отпустили ее, не задав ни одного вопроса, не попытавшись уговорить остаться?
Под его напором она начала отступать:
— Разве я что-то решаю? Это директор… Она же разговаривала с директором, он и подписал ее заявление. Вам надо к нему, но сегодня его не будет – он в отъезде.
Алексей с трудом сдержался, чтобы не хлопнуть кулаком по столу с досады. Нет, он непременно вернется, и с директором поговорит, но как мучительны были все эти отсрочки.
Он шел по длинному коридору школы, невольно слушал ученическую игру, доносившуюся из классов. А потом услышал торопливые шаги у себя за спиной – его кто-то догонял.
Девушка очень маленького роста, худенькая, спросила его робко:
— Вы хотели узнать об Ане?
— Да.
Теперь он с надеждой смотрел на нее. Девушка сделала ему знак следовать за собой. Она привела его в костюмерную, где все было занято вешалками, вещами. Лишь у окна ютились два старых стула.
— Меня зовут Наташа, я тут занимаюсь нарядами…готовила костюмы для спектаклей. Может быть, со мной Аня была чуть ближе, чем с остальными. Мы почти ровесницы…И очень за нее беспокоюсь.
— Есть повод?!
— По-моему, она уехала с человеком, которого очень боялась и не любила. Но она была у него в долгу, Аня так говорила. Когда-то он одолжил ей большую сумму денег. У нее заболела бабушка, которая ее вырастила. Я пыталась помочь ей собрать деньги, даже в соцсети сбор объявляли. Но нужно было слишком много. Аня хотела продать квартиру, но бабушка ей запретила. Сказала: «Я все равно умру, а тебе надо будет где-то жить». И тогда она пошла к этому человеку, и он дал ей даже больше, чем было нужно.
Аня же пообещала сделать для него всё, что он захочет. И вот этот момент настал.
— Откуда вы это все знаете? От нее самой?
— Просто этот человек… Он приходил к нам сюда, в школу. До этого никто и подумать не мог, что Аня уводится. Да, она хотела уйти, рвалась в балет, она очень талантливая… Но она не бросила бы школу и ребят посреди учебного года, дождалась бы, пока ей найдут замену.
А тут этот человек поговорил с директором, и сразу пошли слухи, что Аня уходит. Мы пытались узнать обо всем от нее, но она отвечала коротко, что ничего еще не знает. Конечно, всё может быть. Но об увольнении она не говорила наверняка.
Но после Нового года, после каникул… мы пришли, а ее уже нет. На телефонные звонки она не отвечает. Я даже ходила к ней домой, но никто мне не открыл.
— Что это за человек? — коротко спросил Алексей, — Вы знаете его имя? Я не спрашиваю про адрес, но хотя бы имя…. Фамилию…
Он был готов к тому, что Наташа скажет, будто ей это неизвестно. Но она задумалась, припоминая:
— Я еще спрашивала Аню – действительно ли он может без проблем одолжить ей такие деньги? Неужели он настолько богат? Она ответила, что у него свой бизнес… Да… И зовут его Фёдор Иванович Красиков.
*
- А может быть, тебе все-таки стоило ее отпустить? — спросила Фаина, когда Фёдор приехал к ней, — Иначе девочка сама себя отпустит – на тот свет.
— Рано или поздно чем-нибудь подобным кончится. Но пока я еще не готов ее потерять.
— Ты доиграешься, — предрекла Фаина, — Скорее рано, чем поздно ее начнут искать. Я тебе уже не раз об этом говорила. А сейчас… тебе ведь нельзя надолго отлучиться. Ты словно завел себе домашнее животное – должен его кормить и стеречь
*
Достать нужный адрес Алексею не составило труда. Возможно, разумнее было бы сначала разведать обстановку, чем идти напролом. Но ждать Алексей уже не мог.
…Он стоял перед старинным домом и решал, что делать дальше. На звонок ему никто не открыл. Ждать хозяина здесь, на крыльце или попробовать проникнуть в дом самому?
Алексею показалось, что он чувствует на себе чей-то взгляд. Он отступил на несколько шагов и бросил взгляд на окна. Он не ожидал увидеть там Аню, это было бы слишком большой удачей. Но то, что хозяин не хочет впускать в дом посторонних – в это он вполне верил.
На него смотрел человек… Но это было… словно отражение в оконном стекле. Есть он – и нет его.
Человек поднес палец к губам, и указал Алексею направление. Ему нужно было обойти дом справа.
Зная, что Аня ни при каких условиях не сможет выбраться из подвала, Фёдор расслабился. Нет, входная дверь была заперта, как и обычно, когда он уходил из дома. Но всё остальное…Ставни на окнах были открыты – и это дверка сбоку, что вела из кухни в сад – ее хозяин тоже проглядел, забыл о задвижке.
Алексей входил осторожно, стараясь ступать совершенно бесшумно. Он понял, что будет здесь нежелательным гостем, но возможность хоть что-то узнать об Ане не оставляла ему выхода.
Алексей миновал кухню и вошел в гостиную, когда неожиданно раздавшийся голос заставил его сильно вздрогнуть.
- Ты же пришел за ней? — спросил кто-то.
Алексей инстинктивно повернулся к входной двери – но там никого не было. И за окном тоже.
— Я здесь, — услышал он.
Этого не могло быть, это противоречило всему, что он знал об этом мире. В зеркале, в его глубине стоял человек.
Существовали, конечно, сказки о вампирах и прочей нежити, которая не отражалась в зеркалах, но тут все было наоборот. Наоборот, черт его побери.
— Кто ты? — спросил Алексей чуть слышно.
Человек в зеркале усмехнулся.
— Я – нечто, застрявшее между мирами. Этакое недоразумение. Но не будем об этом. Ты ведь ищешь Аню, ты пришел за ней?
— Она здесь?
— Она здесь. И если ты хочешь вытащить ее отсюда, действовать надо быстро, пока не вернулся хозяин…
— Так это он держал ее всё это время у себя? Зачем?
— У него проблемы с головой. Это, может быть, слишком простое объяснение, но другого я не знаю.
— А ты и…
Алексей только начал говорить, но Арсений понял его:
— Я старался поддерживать ее всё это время так, как мог…А то, что мы привязались друг к другу…полюбили – это не имеет никакого значения. Меня же не существует, я -лишь отражение того, каким был когда-то.
— Полюбили, — медленно сказал Алексей.
Так и бывает. Что-то складывается будто без усилий, само собой. А чего-то не выйдет никогда, как ты ни старайся, сколько ни прикладывай души. Алексею казалось, что тогда, в ту ночь, у него был шанс. Но, оказывается – нет. Ане нужен был другой человек.
— Что тебя ждет? — спросил он у Арсения, — Чего ты хочешь? Обрести какой-то покой? Исчезнуть окончательно? Или вернуться в мир?
— Наверное, я исчезну, — Арсений пожал плечами, — Этот дом рано или поздно будет снесен, зеркала – разбиты. Здесь не о чем говорить. Вернуться… я бы мог, если бы кто-то ради этого пожертвовал собой. Но эта идея…Она просто смешна. Давно уже не осталось никого из моих близких, из тех, кому я был бы сколько-то дорог.
— Но расскажи мне, как это возможно.
— Если кто-то отдаст мне свое тело, я могу войти в него. Только и всего.
— А…тот человек?
— Не знаю, в каком безвременье будет скитаться его душа, и сохранится ли она вообще. Наверное, да. Ведь ничто в мире не исчезает бесследно.
Алексей представил, что рано или поздно это захочет сделать Аня. Она и так считает, что одна на этом свете, и никому не нужна. Подумает, что лучше исчезнуть…
Этого нельзя допустить. И Аня любит того, кто сейчас говорит с ним.
Странное чувство испытывал Алексей. Что-то стеснилось у него в груди… Ему было жаль своих близких, хотя они не поверят в то, что случилось – не поверят никогда! Они будут считать, что он по-прежнему с ними, только характер у него стал другой.
А больше всего ему жаль было музыку, которую он уже не услышит. И никогда не сыграет сам. Хотя…кто знает? Может, в том мире царит неведомая здесь гармония, и музыка там тоже есть.
Алексей подошел к зеркалу вплотную, приложил ладони к стеклу, закрыл глаза и сказал:
— Давай!
Несколько мгновений не происходило ничего, а потом зазеркалье для него рассыпалось миллионами брызг, чтобы уже никогда не сложиться вновь.
… В комнате стоял человек. За его спиной – пустая рама от большого старинного зеркала. Но – ни одного осколка на полу. Они исчезли.
Человек был похож на Алексея как две капли воды. На нем была та же одежда, та же черная куртка. Иными стали только глаза. Они поменяли цвет и сделались голубыми.
Этот человек знал в доме не просто каждую вещь, но и тень, которая от нее лежит на полу. Ему был ведом скрип каждой половицы. Он пересек гостиную, открыл небольшую ключницу, висевшую н стене, и снял с крючка плоский серебристый ключик, висевший на ленточке.
Потом сбежал по ступенькам, ведущим в подвал. Отпер дверь и вошел в просторное темное помещение. Включил свет, и на специальной панели быстро набрал код, который помнил наизусть.
Еще одна дверь, которую сразу и не заметишь, открылась в одной из стен. Аня сидела прямо на полу, обхватив колени руками. Бог знает, сколько времени они уже провела так, глядя перед собой и ни на что не надеясь.
Она медленно подняла голову, ожидая увидеть Фёдора, но вместо него.
— Лешка? — спросила она, не доверяя себя, — Это ты или это просто галлюцинация?
Он помог ей встать. Ему пришлось поддерживать ее, так как она очень ослабела, замерзла и держалась на ногах не вполне уверенно.
Она смотрела ему в глаза и не верила сама себе.
— Но ты не… Ты… Подожди, это быть не может… Арсений?!
— Нам нужно уходить, — быстро сказал он.
…Он старался покинуть дом побыстрее, но всё равно прошло время, прежде чем они выбрались на крыльцо, спустились с него…
Шум приближающейся машины оба услышали одновременно. И стало ясно, что бежать, в общем-то некуда. Везде еще лежал снег, а если по дороге – значит, беглецов настигнуть через несколько минут.
Но начинался ледоход, и большая, тяжелая как плита льдина уже оторвалась и медленно отплывала от берега. Темная полоса воды все увеличивалась.
Он подал Ане руку, боясь, что у нее не хватит сил прыгнуть… Но ей удалось…
И Фёдору, остановившему свой джип возле дома, и конечно, сразу их увидевшему, оставалось лишь бессильно ругаться и грозить кому-то кулаком – то ли беглецам, то ли самой судьбе, глядя как они удаляются, и нагнать их нельзя.
**
Их заметили быстро. Кто-то позвонил спасателям… И вскоре они увидели ниже по реке лодку, которая быстро приближалась к ним. Они ждали ее, взявшись за руки
