- И впоследствии полностью подчинила себе бессловесный и, наверняка, несовершеннолетний шарик рулетки, сделав его своим верным адептом. Да-с, вот именно: адептом, так будет вернее всего, - размеренно и негромко бормотал Гутман, внимательно рассматривая вынутый из лунки с буквой "В" шарик. - В результате возникла полукриминальная группировка, состоящая из руководительницы и идейной вдохновительницы, называющей себя графиней Оливией де Сент-Этьенн, и всецело преданного ей мизерабля, именуемого далее Шариковым. По малейшему мановению графини означенный Шариков вертелся и крутился мелким бесом, неизменно обеспечивая своей хозяйке наиболее благоприятные исходные буквы, а всех остальных участников столь же регулярно посылал на "Ы", "Й и неудобопроизносимый твердый знак.
- Х-ха! - фыркнула Леля. - Играть уметь надо! Играть и тренировать как следует память и речь, а не упражняться в теориях заговоров! Случись что, я и на твердый знак достойный ответ найду и без всяких там ссылок на потусторонние козни. Слышал небось: "Что тебе назначено рулеткой..."
- Природой, - попытался поправить Гутман. - В песне про природу поется.
- Это одно и то же, небрежно отмахнулась Леля. - "Что тебе назначено рулеткой, надо благосклонно принимать! Вот мне назначена сейчас буква "В", я и говорю: "Вен...
- Сен! - быстро встрял Гутман.
- Никаких китайцев! - отрезала Леля.
- Каких китайцев?
- Всяких: Сунь-Ят-Сенa, Ким-Ир-Сенa,
- Ким-Ир-Сен же кореец
- Тем хуже для него! Так что и твой Вен-Сен тоже не пройдет. - Леля была совершенно неумолима. - Холодно, сыро и не до конца удовлетворимые желания. Вен-А - куда как лучше!
- Ну, вообще-то в Вене тоже было довольно прохладно.
- А ты совершенно напрасно решил поиграть в Онегина и рассчитывал исключительно на некий, загодя выдуманный бобровый воротник. Да, впрочем, и он морозной пылью все же не серебрился! Зато я была гвоздем сезона - меня даже в музеях узнавали!
- Это не тебя узнавали, а цвет волос - единственный на всю Вену!
- А зависть - чувство весьма мало почтенное! Зависть же задним числом - тем паче! Тем па-че! - Леля для верности трижды притопнула ногой. - В Вене-то ты, помнится, совершенно другого мнения придерживался, даже на колени встал в том же самом музее.
- Не на колени, а на колено - одно! - уточнил Гутман. - Большая разница, между прочим. И потом, должен же я был где-то репетировать.
- Что-о? - в глазах Лели появился воинственный блеск. - Ты собирался бухаться на колени перед кем-то еще?
- Я собирался дебютировать в Венской Опере - по твоему же настоянию, кстати.
- Нет, вы только подумайте! - Лeля всплеснула руками, - к моему приезду в столицу Венская Опера готовит премьеру, на которой, безусловно, будет весь дипломатический корпус и дамы высшего света в новых бриллиантовых колье, и только этот маловерный утверждает, что я не произвела в Вене сенсацию! Да если хочешь знать в этой опере..., э-э-э..., как бишь ее название?
- "Любовный напиток" - подсказал Гутман.
- Очень может быть, но не суть. Важно, что главную партию в ней, случись все намного раньше, в мою честь исполнял бы не какой-то там бобр без мехового воротника, пускающий петуха на первой же ноте, а сам Шаляпин!
- Не мог бы он ее исполнять никогда в жизни: это партия тенора, а у Федора Ивановича был бас.
- Тем хуже для него! - Леля немедленно и решительно отмежевалась от никчемного Шаляпина. - А простой народ, все эти милые венцы, венки...
- Веники, - не удержался Гутман.
- Как? Что? Да, и веники, разумеется.
- Виньетки всякие...
- И они тоже - куда же без них! Ты вспомни, как они все радовались моему новому приезду из Праги! Да весь центр был запружен народом - прямо как на первомайской демонстрации!
- Да они же просто в магазины ломанулись по поводу распродажи.
- Ах вот оно что! Ты, стало быть, всерьез так думаешь? - сурово спросила Леля.
- Ну да, естественно.
- Тем хуже для тебя! - Леля была абсолютно непреклонна в оценках и выводах. - Поэтому тебе, - она быстро запустила рулетку и что-то прошептала, - поэтому тебе... Поэтому тебе "Ъ" и выпал.