Истина формальная и содержательная. Для одной характерны, скорее противоположности значения: истина и лож. Для другой истина и заблуждение. И при этом одна противоположность может исключать иную, словно, попарно не пересекаясь, и в том, и в другом случае.
Истина субъективная и объективная. Может быть формальной и содержательной, и в том, и в другом случае. Истина априорная и апостериорная, таким же образом, и для той, и для другой пары, что перечислены выше может быть уместна. И иначе, для этой последней пары, могут быть уместны противоположности первых.
Абсолютная и относительная истина. С такими же особенностями в распределении.
Истина общезначимая и интерсубъективная, и иначе сингулярная. Истина общая, всеобщая и частная, еще одно различие.
Истина абстрактная и конкретная.
Истина, необходимая и случайная и ряд может быть продолжен.
Возможно ли родовидовое подчинение таких противоположностей? Возможно ли вывести все последующие из какой-то одной пары, с необходимостью, что не подчинялась бы условности смешения родов и видов?
Скажем, объективная истина род для всех положительных противоположностей в парах. Субъективная, для всех отрицательных? И таким образом могло бы стать очевидным что такое последовательное распределение выявило бы значимость субъективных истин, кроем прочего. Что не могут быть просто записаны в отрицательные по характеру.
И далее, разве не может быть и речи о том, что по ту сторону от противоположностей. Более … более. Истина, что более субъективна и более объективна, чем сами объект и субъект или скажем субъективная и объективная функциональность.
Истина открытый вопрос, мол что есть истина?- коль скоро вопрос, кто она есть, ведь может быть снят, в виду известных изречений, - и коль скоро свобода, открытый вопрос, и истина коррелят свободы.
И таким образом можно не знать, что такое истина, будучи не свободным, и что такое истинная свобода, не зная, что такое истина. И разве что забыть о том, что такое порочный круг.
Короче, без диалектики, это мягко сказать наивные противопоставления и комбинаторные игры, формального характера, теперь. И скорее, вопрос в том, каким образом системы все еще придерживающиеся бинарной структуры, скажем алгоритмические и цифровые соотносятся с диалектическими построениями и мягко сказать диалогами. И да, кортежи смысла, словно медиатор. Исходно, и скорее в виду предрассудка, коль скоро, кортежи смысла, словно когда-то модальности могли рассматриваться словно лож, во всяком случае формально отрицательно, пусть бы и с известным забвением такого обстоятельства всего лишь формальности, казалось, что язык сам по себе врет, ибо истина не может быть высказана вся и сразу. И врет именно потому, что дискретен и рекурсивно сообразен, в отличие от непрерывности мысли. "Мысль, изреченная есть лож". Более того, высказанные системы ценности могут перестать цениться, именно потому что высказаны. Но в таком случае, если бы язык исключительно врал, ни могли бы быть формальные истины, коль скоро, они таким же образом принадлежат языку. И да, эти истины тождественные, пусть и только формально. Хотя эта формальность и не абсолютна. И потому еще эти истины нельзя абсолютно отделить от общей условности языка. И потому было и остается резонным признать, что язык скорее, во всеобщем смысле и отношении это колебание, приостановка и трассировка, коль скоро истина, ни может быть высказана вся и сразу, и тем более, ни может быть таким заблуждение. Особенность последнего, что оно может быть неограниченным, и скорее является таким, как и неразумие в отличие от известного рода единственности истины. И при этом скорее истина содержательна и конкретна, чем нет.
И при этом поверх всех этих размышлений и раскладов, удерживалась бинарная, и да, скорее количественно формальная структура попарного не пересечения. Но, и диалектика, и кортежи смысла, колебание, в известном отношении отличны от нее. И движение словно противоречие не выполняет попарное не пересечение, ни колебание строго говоря не выполняет такое не пересечение, хотя и тавтологии выполняются для колебаний, что ни могут даже начаться в виду противоположностей, и те, ни могут закончиться для того чтобы ни начинаться. Более того тавтологии могут в известной мере выполняться и для диалектики, суть которой противоречия. Эта складка словно граница допускает выполнение тавтологий с тем чтобы быть на границе такого выполнения. Но коль скоро теперь бинарная структура может быть частным случаем границей условности, что и является вообще говоря фактом, формальная логика и формализованные исчисления логического характера — это часть языка, а не наоборот, то резонен вопрос о внутренних мерах самой по себе условности о ее имманентных масштабах. То, что условность условности рознь известно давно. Грамматика, риторика и логика давнее деление. Таким же образом, как и поэзия, риторика и логика. Что с некоторых пор сократилось до различия поэзии и науки, художественной поэзии и физико- математического, опытно экспериментального естествознания. Одна условность, явно может быть отлична от другой, и то что допустимо в одной ни допустимо в другой, и иначе, достижение одной ни могут быть достижениями другой. Иначе говоря, у этих горизонтов различные границы и их характер. И при этом и та и другая условность могут и граничат, как с истиной, так и с ложью будут ли те, содержательными или формальными. Но опять же, ближайшим возможным образом, это различие художественной поэзии и опытной, что же что и математической науки, исходит из бинарной структуры, бинарного кода и не является в известном смысле внутренним различием для условности. И в этом смысле известные возражения Карнапа были бы истинными, если бы ни были условны. На что ему и намекали, видимо, всею жизнь. Словно и иначе, техника письма пусть и мифопоэтического, ни может ни подчиняться рекурсивным процедурам алгоритмического характера, теоретические и алгоритмические построения которой и которого, ни могут быть противоречивы, хотя, и в известном смысле остаются условны. Отсюда кроме прочего мог быть резонным и был, вопрос о технике. Скажем, геометрические фракталы можно различать, прибегая к топологическим размерностям пространства в целых числах, вида, это теперь те, что имеют место на интервале между 1 и 2 и теперь те, что имеют место на интервале между 2 и 3, но это явно может быть внешнее для таких фракталов различие. Коль скоро их размерность строго меньше любой такой топологической размерности в виде топологических размерностей пространства Хаусдорфа-Безиковича.
Или, оно может быть, как раз частью внутреннего, но только частью, словно истина или лож это только части возможного половинного агрегата выделенных логических значений 1/0, что включает еще и слеш, что по идее должна колебаться непрерывно. То есть запись должна быть гиф файлом.
Но что такое литералы "Хаусдорф" и "Безикович" в такой записи именования размерности пространства? Это имена собственные, что отсылают к ситуативной обусловленности определения размерности пространства такими-то авторами в таких-то изданиях. Коль скоро, эти имена ни могут быть исключены из определения, в известном смысле потому, что таких определений пространства и его размерности множество, и нет единого. И потому, кроме прочего, такие имена собственные, что отчасти теряют свое значение таких имен в таких определениях, необходимы. Коль скоро, истина, скорее конкретна и такие имена кроме прочего предоставляют возможность точнее определить ситуацию, относительно которой теперь истинно все построение. А именно корпус текстов. Но почему ближайшим образом таких определений пространства и пространственных размерностей множество? Потому что может быть множество людей, что могли и давали их, авторов? Но что такое автор? В известном смысле оказывается, если пытаться придерживаться вновь бинарной структуры, и отличать, "что" от "кто". Автор, для известной исторической ситуации, это права собственности на издание его книг, институт правообладания. И что же это скажем в виду социальной сети? Можно ли сказать, что автором всех постов в Фейсбук является Марк Цукерберг, коль скоро он если ни Мета, может быть правообладателем на содержание всех аккаунтов?
Или Дзен, в правилах которого прямо записано, что права на весь контент, неким образом равно и не исключительно принадлежат этой платформе? Короче, и в виду истории, что никуда не исчезла, словно и историческое сознание, коль скоро, кроме прочего и полет на Марс с известной вероятностью, все же, состоится и GPT 5 , все же появиться, если ни, какой то, мир все же будет достигнут, видимо, и в виду экзистенциального фрактала, коллизии не исключительной теперь принадлежности рабочей силы, тема кортежей смысла и их внутренних размерностей может быть значима. Тема, кроме прочего внутренних сеток и фильтров, для кортежей смысла, в общем смысле тема меры. И да, проблема галлюцинаций теперь, это скорее внутренняя проблема таких размерностей. Коль скоро, именно сканирование головного мозга и различные технологии интерфейсов мозг- цифровой компьютер, могут предоставить пусть и условные, вновь, но объективные свидетельства галлюцинирует ли индивид или нет. Граница объективного познания субъективности сместилась и расширилась.
Или скажем люди, пользующиеся легкомысленными сайтами, делают это, и ни начиная, и ни заканчивая, и начиная, и заканчивая, чтобы ни начинать и ни заканчивать, для того чтобы начать и закончить, чтобы ни начинать, и ни заканчивать, и потому может быть резонным вопрос- это секс или искусство, пусть и со статусом, скорее, визуального, если ни художественного, коль скоро техническим, такое искусство явно может быть? И да, мы все еще смотрим, и все еще снимают фильмы вроде "Анатомия падения" или "Опавшие листья", коль скоро, мы все еще живем в этом.
Великое закрытие исторического сознания можно приурочить к достижениям Китая, после которых любые такие же могут быть некими повторами, что ни будут нести мол столь масштабно значимого отличия. Короче, с этого момента можно сказать, что история закончилась. Но что это кроме прочего могло бы значить, кроме простого и не простого обстоятельства, что великое темное пространство Китая вошло во время истории? До Фукуямы, и конца притязаний на значимость СССР, это же обстоятельство констатировал Ленин, вслед, кроме прочего за Марксом и Гегелем, впрочем, только относительно высшей и последней стадии развития вполне определенного способа производства. Короче, история различна сама в себе. И конец предшествующей истории не означает ее конца. И таким образом этнически консервативные общества смогут войти в отличную от практикуемой ими историю именно тогда, когда та окажется наиболее в известном смысле, подобна той, что они практикуют. Отчасти это и происходит в некоторых парках Африки. Но когда "обратного пути нет", может быть значимо? С какого момента или места, стремление ни менять ничего в некоей ситуации, становиться регрессом, что всем плох, словно и иначе, с какого момента стремление к новизне становиться нагромождением никчемных изменений, что всем плохи?
"СТЛА"
Караваев В.Г.