В сети очень мало информации о этом певце Дона, но в памяти хочется сберечь свое родное, важное и понятное, как родовая память.
Красивый статный мужчина, до самой смерти сохранивший густую черную шевелюру, он напоминал крепкое дерево. И это так совпадало с его поэтическим миром, со стихами об отчем крае, о неброской его природе, так тонко увиденной А.Максаевым. Родная земля, Донщина, не отпускала от себя. Проведя молодые годы в Москве, опубликовав там в коллективных сборниках свои первые стихи ("Знакомство". — М. — 1963; "Сатира, юмор, лирика". — М. — 1963), издав первые книги: "Щедрость" (М.: Моск. рабочий. — 1965), "Игрища" (М.: Сов. писатель. — 1966), вступив в Москве в Союз писателей СССР, он все же вернулся на родину. И свой последний предел он нашел в родной земле: его похоронили в станице Букановской.
Первая публикация поэта относится к 1946 году, ему исполнилось тогда только 16 лет. Себя он ощущал преемником классической поэтической традиции, связанной с крестьянской темой.
О себе он заметил: "Моя лирика вышла из школы С.Есенина, Б.Корнилова, П.Васильева. А донской колорит, песенность, непосредственность — все это дала моя Донщина", песнь о которой он слагал всю свою жизнь
Несколько лет назад, стихи его не понимала, не вдохновили, искала что то приемлемое о природе, о любви, находила интересные, но все с местным колоритом. И вот только в этом году, видимо доросла до видения, до чувствования этого поэта, приоткрыв суть стихов, пронизанных любовью к своему краю, природе, хутору, родителям, родным и землякам.
Нашей библиотеке присвоено имя Александра Васильевича Максаева. На здании Букановского СДК помещена мемориальная мраморная табличка. В день рождения поэта-земляка А.В. Максаева уже стало традицией проводить литературные чтения, "Максаевские вечера", там читаем стихи, вспоминаем случаи из жизни, передавая младшему поколению любовь и гордость к своей малой родине. В станице, также проживает его брат, частый гость библиотеки.
В этом году мне выпало прочитать стихотворение про дедушку и стихотворение "Бабушка". И теперь у Максаева Александра появился новый поклонник, настолько стихи тронули меня, своим рассказом и созвучием этой древней единой внутренней правдой. Привожу ниже эти исторически-духовно просветительские произведения.
***
Ах, дедушка! Забыть его ли мне?
В большой семье, где рос я не в обиде,
Он был, как конь матёрый в табуне, -
И наш вожак, и первый наш учитель.
Он нас учил домашнему труду
И полевой испытанной науке:
Косить хлеба, сготовить борозду,
Забрать стога в надёжные притуги.
И сам, трудясь на совесть, не на страх,
Он и зимой не ведал угомона,
То со смолистой дратвою в руках,
То с топором, то с вилами, то с ломом.
А сеть вязал – другой бы так не смог,
А вспоминал – мы все едва дышали,
И был всегда решителен и строг,
Когда касалось дело до морали.
И, покидая трудный этот свет,
Он дал урок заслуженной кончины,
Уйдя от нас без малого в сто лет,
Не торопясь, безропотно и чинно.
«Живите правдой, - тихо молвил он, -
Не отчуждайтесь, старших почитайте…»
И замолчал, как будто крепкий сон
Его сморил на старенькой кровати.
И за окном, как траурная рать,
Нагромождались тучи над округой,
И убивалась вопленницей-вьюгой
Донская степь – вселюбящая мать.
БАБУШКА
Я былое памятью окину,
Расскажу о бабушке моей,
Как она в голодную годину
Выходила внуков и детей.
Не спасали желуди и травы,
И хоть сняли крышу по венцы,
У коровы, чахлой и костлявой,
Без налива высохли сосцы.
Пухли мы, слабы и золотушны,
И больной, надсаживая грудь,
Дед хрипел: «Мне ничего не нужно,
Их корми. А я уж как-нибудь».
И тогда, низка и глуховата,
Повязав холщовую суму,
Вышла с нами бабушка из хаты
За курган, в предутреннюю тьму.
Как брели мы тихо и печально,
Как в дворах сгорали со стыда
Помнят сердобольные сельчане,
Что давали хлеба нам тогда.
Но ценой убогих подаяний,
Как степные дрофы в гололёд,
В невесёлой нашей глухомани
Мы надёжно выжили в тот год.
Вот читаешь и как картины рисуются, жизни хуторской трудно непростой, но такой понятной, светлой любви и отношение старших к младшим, та простая жизнь, без искажений, как есть, как было.
А этим стихотворением всегда заканчивается чтения. Оно любимое у многих станичников, где любовью сквозит каждая строчка...
Есть на свете такой уголок,
Что в степной глухомани затерян,
Где туман – как пуховый платок,
А сады – перломутровый терем.
Тут в реке полновесны лини,
А вечерняя даль краснопольна:
От сверкающей, яркой стерни
И восторженно глазу, и больно.
В неудачах, в сердечную сушь,
Клеветой или злобой остужен,
Я спешу в эту дивную глушь,
Как паломник, спасающий душу.
Тут не спросят с тебя за стихи
И за то, что отчаялся малость,
Застарелые, снимут грехи,
Заврачуют любую усталость.
И, волнуя раздольностью строк,
Хлынут в песню и солнце, и ветер.
Как я рад, что такой уголок
Для меня существует на свете.
Замечательно если бы у каждого было такое место, где тебя ждут, любят и всегда тебе рады.
И ещё стихотворение А. Максаева, с чувством читает Наталья Андреева, приятно что стихи не умирают, благодаря читателям и почитателям таланта.
А вам понятна лирика, нашего донского поэта? Интересно ваше мнение)))
Если хочется ещё поэзии, то здесь можно почитать о другом поэте))
Хорошего вам утра, дня и вечера!!!
