Она как воровка выглядывала из-за занавески, стоя в маленькой кухоньке у окна. По стёклам стекали крупные капли дождя, который лил сегодня с самого утра. Всё дальнее пространство улицы с широкой разъезженной дорогой и узкие переулки были закрыты туманной мокрой завесой. Тамара прислушалась к звукам из большой комнаты, в которой оставила со своими "родственниками" Андрея, он там громко смеялся о чём-то рассуждая, о прелестях мирной жизни и о предстоящей свадьбе со своей любимой, отвечал на вопросы её мнимых родителей и был абсолютно счастлив.
- Вот мы и проверим сейчас твои чувства до конца, будешь ли ты счастлив, когда узнаешь, что я от тебя хочу, - проговорила про себя Тамара и, отбросив излишнюю скромность и страх, вошла в комнату.
Она встала у высокого книжного шкафа, осторожно достала оттуда тоненькую тетрадку с вложенным конвертом и повернулась к Андрею, сидевшему к ней спиной за столом.
- Ты и вправду меня любишь? - с ехидной улыбкой спросила она. - И не обидишься на мою маленькую просьбу к тебе?
- Ты о чём? - не понял парень, продолжая весело улыбаться, не окончив ещё начатого разговора с её "тётушкой".
Девушка достала желтоватый конверт и положила его на стол перед парнем.
- Андрей, у меня к тебе будет одна маленькая просьба, - она присела рядом с ним, глядя в глаза. - Ты мне говорил однажды, что у вас там работает на заставе немецкий полковник, который помогает с переводами вашему руководству... Говорил так же, что для немецкого командования он был ценный фрукт, и как-то даже назвал его фамилию - Кампински.
- Да, это так, не для кого теперь не секрет, ведь он один у нас работает. Вот бригада, например, присланная на восстановление моста у Яворова, она вся состоит из пленных немцев... А что?
- Понимаешь, этого человека разыскивает родня...
- Ты ошибаешься, у него нет больше родственников, все погибли, - насторожился Андрей и улыбка исчезла с его лица.
- Так или иначе, а меня просили передать ему письмо. На меня вышли люди из Варшавы, которым стало известно, что я встречаюсь с человеком с седьмой заставы... Пришли к нам домой вечером и пригрозили, что если я не сделаю этого, то всю нашу семью выдадут местным властям, как пособников гитлеровцев. Мой брат работал при одном из полевых штабов в жандармерии, был посыльным на побегушках. Мы этот факт теперь скрываем, тем более, что брат погиб при бомбёжке уже в конце войны... Я надеюсь на твою скромность Андрей, ведь ты об этом никому не расскажешь? - она схватила его ладонь и прижала к своей щеке. - А это письмо от его дальнего родственника, который уцелел и хочет встретиться с этим полковником, он ждёт его во Львове, живёт там и у советских властей подозрения не вызывает... Нет, он не шпион, он нормальный человек, живёт и работает там в одной из типографий. Просто, он хочет иметь рядом, хоть одного родного человека.
- Если это так, почему он не обратиться к нашей стороне официально о розыске своего родственника? И почему тогда надо было сразу угрожать? - Андрей с недоумением посмотрел на Тамару. - Это всё странно и неестественно.
- Да, они сказали, почему... Люди, что передали мне записку для Кампински от его родственника, служили в частях СС. Возможно, тот кто живёт во Львове, тоже там служил... Они не знали к кому больше обратиться с этим. Сказали так же, что все им отказывали, и что через меня это будет последняя надежда, а потому и пошли на шантаж, но... После извинились и не будут иметь ко мне претензий, если ничего не получится... Но ведь, Андрюша, воссоединение семей после войны это наша задача, простая человеческая услуга... В этом же нет ничего плохого, правда?
- А если это связник ищет контакты с бывшим оберстом из разведотдела? Ты об этом подумала? - Андрей вскочил со стула. - Ты за этим меня сюда пригласила?
- Ведь ты же можешь помочь? Что тебе стоит просто подложить ему этот конверт с письмом и Львовским адресом куда-нибудь в его бумаги, чтобы он лично их нашёл и прочитал. Ведь ты работаешь на заставе в дежурной части и твой отец комендант... Андрей, я тебя очень прошу оказать мне такую услугу! - она ласково поглядела парню в глаза и подсела ещё ближе. - И не смотри на меня так, не смотри... А если они осуществят свои угрозы, как тогда? Ты не будешь мучиться совестью, что арестована семья твоей невесты, а возможно и она сама за пособничество? Ну и потом конверт не запечатан... Письмо можно прочесть, там нет никакой крамолы, вот посмотри, я его уже прочла.
Она вытащила сложенный листок из конверта, развернула его и стала вслух зачитывать:
- Дорогой Генрих, я пользуясь возможностью наших любезных друзей, посылаю тебе свой адрес во Львове. Если ты заинтересуешься моей судьбой, как твоего единственного родственника, то по возможности напиши. Не делай из этого тайну, даже можешь рассказать всё обо мне на своей новой работе, я не буду против. Просто я не могу находиться в неведении относительно твоей судьбы. Вспоминаю твоего отца Джозефа добрым словом, я всегда с теплотой относился к вашему семейству. Буду рад твоему вниманию и жду возможной встречи! Твой Герхард! - она закончила читать и уставилась на Андрея. - Вот и всё, что же тут крамольного? Дальше внизу приписан адрес...
- Это может быть шифровка, - парень был весьма озадачен, но тон невесты не терпел возражений.
- Ну хорошо, значит не договорились, - она отвернулась от своего жениха и снова уложила письмо в конверт.
Он бежал по мощёным улочкам этого старого польского города и не чуял под собой ног. Всё теперь казалось обманом. Ещё не утих скандал с пропажей оружия, как снова его втягивали в авантюру и кто, его собственная невеста и любимая девушка, ради которой он готов был пойти на всё - на обман и унижение, на подлог и предательство... Предательство! Андрея обдало жаром и он резко затормозил, остановившись на углу старого дома с низким фонарём. Он вытер пот со лба и дрожавшими от внутреннего напряжения губами стал проговаривать полушёпотом речь в своё оправдание. Нужно срочно рассказать всё отцу, коменданту седьмого участка. Он, конечно, запретит ему тут же встречаться с этой девушкой. Тамара, как же он будет без неё теперь? И именно тогда, когда счастье было таким близким? А, если и правда, нет ничего особенного в том письме? А вдруг?! И его снова прошибло от сквозной мысли, что... знала и Тамара о том, что в часть привезут оружие. Он сам ей рассказал об этом накануне. "Нет-нет, не может быть? Нет!... Вот я фантазёр! Как можно было за столь короткий срок подготовить такую операцию с изъятием и фальшивыми документами? Нет, Тамара тут не причём... Всем известно, что есть какой-то связник у банды и он стоит за всем этим... И никогда, будь Тамара провокатором, она бы не стала так в открытую играть с письмом для бывшего оберста, это прежде всего не выгодно было бы её хозяевам, чтобы она вдруг так вот глупо передо мной раскрылась... Нет, просто Тамара добрая и редкая душа, она действительно хочет помочь этому офицеру с поисками родни. Что же из того следует? Почему он проживает во Львове? А сам Кампински, почему до сих пор здесь, у нас на границе?" Голову распирали вопросы без ответов, но Андрей решил пока отцу всё же не говорить о столь странной просьбе, чтобы не лишиться возможности видеть эту девушку и быть с ней рядом. Наверняка после его признания последует этому строгий запрет, а Андрей такого допустить не мог. Он медленным шагом пошёл к мосту через пограничный кордон. До утра есть ещё время подумать, а там видно будет. Сейчас нужно отдохнуть и привести в порядок свои мысли и чувства.
Уже вторая неделя пошла, как Ольга приехала домой на заставу. Сегодня весь день лил холодный дождь и она после работы в школе просидела весь вечер дома и никуда не выходила. К счастью, пришла Ганка, дочка коменданта шестой заставы Свиридова. Она, как всегда в таких случаях, принесла материал для раскройки и они вместе кроили на столе для девочки пышную юбку в мелкий рубчик. Ганка смеялась и веселилась, рассказывала, какой был неуклюжий с ней на свидании Глушков, как он зачарованно на неё смотрел, когда они вместе купались на Сане ещё летом в жаркие августовские дня, пока Ольга ездила по своей Сибири:
- Так что, у нас тут много новостей, - со смехом рассказывала она. - Мне ведь этой осенью семнадцать исполнилось, вот Глушков и подкатываться стал, говорит, что давно меня уж заприметил, а позвал на свидание по-настоящему и растерялся!
Ганка залилась смехом, Ольга старалась казаться весёлой, но получалось как-то вымученно, девчонка заметила это.
- Кисло выглядишь, - сказала она, раскладывая на столе выкройку. - Что-нибудь не так?
Ольга подошла к подоконнику и отодвинула шторку. За окном всё ещё шёл дождь, стекая по стёклам и на подоконник прозрачными сверкающими струйками. Серо было и мрачно в этот час на Комендантской улице, как её называли тут в гарнизонном городке местные жители, в основном сотрудники второго погранотряда с семьями. Ольга покачала головой и снова подошла к Ганке на помощь с пошивом модной юбки. Она расправила складки, разровняла ладонью ткань на столе:
- Всё никак не могу забыть тёткин дом, всё под впечатлением поездки, - тихо проговорила она. - Не понятная история с дядей Игнатом, потом вся эта тяжесть послевоенного труда в деревне... Так и стоит перед глазами, та самая жатва, и как на трудодни одни опилки выдали, вместо пшеницы. Тётя Аня обещалась написать, как только Подгорный своё слово сдержит. Он мне обещал, что колхозники за свой труд в этом году после уборочной получат так долгожданную пшеницу. Как думаешь, не обманет? - она подняла глаза на Ганку.
- Не знаю. Сейчас всем трудно, и чиновникам тоже... А он начальник-то большой? Ну тот, кто тебе обещался?
- Он первый секретарь райкома партии, - ответила Ольга и представила себе его похудевшую и выцветшую фигуру.
- Тогда не должен обмануть, ему по статусу не положено, - серьёзно проговорила девочка. - Ты рассказывала уже про страду в колхозе... Никак не забудешь?
- Не хочу забывать, - упрямо качнула Ольга головой. - Конечно, я и раньше принимала участие в уборочной, когда там же в Шадринке проводила свои каникулы, ещё до войны, но теперь совсем другое дело, очень трудное и напряжённое, когда нет должных условий и машин, всё обветшало за время войны и пришло в негодность, а люди на своём горбу вынуждены пахать и убирать. Вот, теперь я по-настоящему зато узнала, как булки растут. И каким тяжёлым бывает хлеб... И верно говорят, что он всегда тяжёлый, это только пирожные лёгкие бывают.
Она немного согнулась вперёд, её сегодня беспокоили тянущие боли внизу живота и Ганка это заметила.
- Ты чего, плохо себя чувствуешь? - спросила она с тревогой в голосе.
- Нет, это так бывает. Я ходила к врачу, ничего плохого не нашли, всё в порядке, - ответила она.
- Да, но это было сразу после приезда, а сегодня ты какая-то бледная, - Ганка поднялась со стула. - Давай я чайку погрею, попьём, отвлекёмся, посплетничаем про наших мужиков. Давай?
- Давай! - Ольга села поудобнее. - Чайник там, на буфете стоит, - кивнула она головой в сторону небольшой кухоньки, куда отправилась Ганка.
Когда сидели за столом с чашками чая и блюдцами в руках, пришёл с работы уставший Алексей:
- И мне чайку налейте, - с улыбкой произнёс он, снимая фуражку и вешая её на вешалку в коридоре. - Одни, без женихов?
Они обе рассмеялись и Ганка побежала в кухоньку принести чашку Алексею.
Спустя пару минут, после того, как Деев уселся за стол рядом с девушками, пришёл Хейни, его тоже усадили и мило защебетали о своём, пока мужчины решали свои задачки и тихо между собой переговаривались.
- Вот, а я сегодня за ним понаблюдал по просьбе Сергея Андреевича. Взялся за переводы последних бумаг в его кабинете, а он и не скрывал, что чего-то ищет, - говорил Хейни. - Березин заприметил, что этот оберст, хоть на связь и не идёт ни к кому, последнее время что-то будто ищет в бумагах. Он и не скрывает этого... Я спросил его, что ему нужно в списках вновь прибывших на работы по строительству пленных немцев, а он ответил, что ищет среди них кого-нибудь из комендатуры Пскова, кто там работал во время оккупации. Меня это заинтриговало, ведь мы там с Ольгой тоже были.
- Нашёл, того кого искал? - спросил Алексей.
- Нет, но он хочет кого-то найти и узнать что-нибудь относительно судьбы расстрелянного вместе с семьёй гражданского коменданта Азеля.
Ольга насторожилась, когда услышала эту фамилию.
- Да, жена рассказывала, как всё это произошло, но и от него не скрыли... Чего ещё ему нужно? Свести счёты с этими людьми? Что же, найдёт - мешать не буду!
Алексей спокойно отодвинул от себя чашку и позвал Дёнитца в свой кабинет.
- Устал до чёртиков, - тихо произнёс он, чтобы женщины, болтавшие за столом, его не слышали, - сегодня вечером хочу поработать дома со списками вновь прибывших, проверить их всех по документам, присланным заранее. Всё-таки эти люди тут в пограничной зоне занимаются восстановительными работами. После таких непонятных дел, как у нас в последнее время, проверки требует всё подозрительное. Ты мне их принеси от Березина сюда, как только он закончит свои дела и подготовит мне эти списки, которые я у него просил. Я уходил, а он ещё там с ними возился, но обещал с кем-нибудь прислать...
- Будет исполнено, товарищ полковник, - Дёнитц опустился на стул. - Я буду скоро получить паспорт гражданина СССР и хочу поменять имя на русский стиль, это возможно?
- А как оно по-русски звучит? Хейни - это Гейне, или как? - улыбнулся Алексей.
- Можно Гейни, но на русском всё-равно нет такого имени... Я уже думал, может быть Гена? Ну, Хейне, Гейне и Гена - похоже? - переспросил парень с улыбкой.
- Похоже! Значит будешь Геннадий, красиво! - Алексей посмотрел на Дёнитца внимательно. - А отчество? Отца как звали?
- Уильям... Но я не хочу так! Я читал, что немецкие царевны, которые выходили замуж за Романовых, они все давали клятву перед иконой Фёдоровской Божией Матери и поэтому у них отчество было Фёдоровны... Хочу продолжить такую благородную традицию!
- О, на Романовых замахнулся! - рассмеялся Алексей. - А что, я тебя в этом поддержу! Потому что будет красиво звучит - Геннадий Фёдорович Дёниц, букву из фамилии уберут для благозвучности и порядок!
- Здорово! Спасибо! - Хейни вскочил со стула и бросился к Алексею обниматься по-дружески. - Ну, я тогда пойду, а то мне ещё много работы до самой ночи, сегодня столько бумаг!..
- Не порть глаза, отдых тоже должен быть полноценный, успеешь ещё наработаться, - Алексей проводил его до двери, а сам снова ушёл к себе в кабинет поработать с принесёнными графиками.
В это время Кампински вернулся с перерыва, и тоже сел за стол изучать новые списки. Он выдвинул ящик своего письменного стола, чтобы достать остро отточенный карандаш, но сразу замер на месте. На верхних бумагах лежал и смотрел на него неизвестный конверт. Он протянул руку, взял его, огляделся по сторонам и вскрыл. Он долго перечитывал содержимое этого нелепого по своей сути письма. Если это была очередная проверка со стороны Березина, то почему так глупо? Сергей Андреевич на дилетанта совсем не был похож, да и к чему теперь такая проверка? Если и будет, то не в такой грубой и наглой форме? Тогда что? Возможно, что его связник выходит с ним на связь? Но какой? Кто из тех, кого он когда-то направлял на работу подо Львов и Ровно мог теперь набраться наглости и под носом у русских, да ещё в закрытом погран-городке так отчаянно дать о себе знать? Вот и адрес есть, значит агент? Зачем? Его ждут на родине и хотят встретить с распростёртыми объятиями? Вряд ли... Но он много знает и кому-то очень нужна эта встреча с ним, а потом его просто могут убрать и всё, как ненужную теперь и отработанную вещь? Что бы ни было, зачем теперь играть с русскими в прятки, тем более, что они ему и правда доверяют, а он снова хочет, получается, с помощью каких-то неизвестных ему людей обвести их вокруг пальца. Нет, такие игры уже не для него, хватит... Сердце уже не выдержит новых передряг, он устал от такой жизни, когда всё в напряжении и нет никакого просвета, его родина, великая Германия пала у ног победителей, и видимо, так суждено было изначально случиться, и он, как нормальныё человек понимал это, что рано или поздно фашизм падёт, и он окажется не у дел. Но как же быть? Он военный, давал присягу, тому кого уже нет в живых, и той стране, которой уже тоже нет. А он здесь и живёт тут на стороне победителей, пока его не выдали Румынским властям по соглашению с ними. Но это возможно будет не скоро, а теперь...Что же делать теперь? Какую игру начинают опять с его участием? И нужна ли она ему теперь такая игра?
Кампински задвинул ящик стола, закрыл его на ключ, взял письмо и вышел из кабинета. Он быстрым шагом вошёл к Березину, когда у того был, но уже собирался уходить комендант седьмого участка Волынцов.
- Гер генерал, я могу поговорить с вами наедине? - спросил полковник и посмотрел на коменданта.
- Да, пожалуйста, комендант сейчас уходит, - и Березин передал нужную папку в руки коменданта.
Когда тот вышел, Березин поднял вопросительные глаза на полковника:
- Я вас слушаю? Что-то случилось?
- Случилось, - Кампински положил перед Березиным конверт. - Вот это я нашёл только что в моём письменном столе, пришёл с перерыва и хотел было приступить к работе, как вдруг... Прочтите!
Сергей Андреевич приподнял брови и взял в руки это послание.
- Я не понял что-то, - проговорил он, взглянув на полковника. - Вас действительно могут искать родственники?
- Нет, и вы это отлично знаете, - Кампински опустился на стул напротив Березина. - Сестра погибла в концлагере вместе со своими детьми, её муж расстрелян ещё в 1944 году, а отец умер ещё в 1943 -м, я сирота и никому не нужен, потому, как просто нет больше родни. Даже родня Рольфа, моего зятя расстреляна во Пскове своими же, вот я и хочу посмотреть в глаза этим людям, если они тут у вас в плену. Я слышал, что пришла на строительство какая-то группа, которая работала во Пскове во время его оккупации, и я хочу знать, кто эти люди, но по спискам пока никого не нашёл.
- Понятно, значит родственники вас искать не могут... Тогда кто, агенты ваши забеспокоились? Кто у вас был во Львове?
- Я думаю, что этих людей уже тут давно нет, к тому же, они не будут так грубо работать, и ещё... - Он взглянул на плотно закрытую дверь. - Я думаю, что украденное оружие и это письмо - звенья одной цепи. Кто-то работает на ваших врагов, имеет доступ в штабной городок, и не только, если ему свободно было пройти в сам оперативный штаб и положить это письмо мне в ящик стола... Проверьте срочно, кто приходил сюда в обед, всех по списку!
Березин поднял телефонную трубку и вызвал дежурного по штабу в свой кабинет.
Вошёл как всегда аккуратный и гладко причёсанный Ермилов, приложил руку к козырьку.
- Вот что, лейтенант, мне нужно знать о всех лицах, кто приходил сегодня в штаб во время обеденного перерыва, когда сотрудники находились в столовой, - попросил Березин, строго взглянув на парня.
- Уходили на обед не все, тут много крутилось с самого утра, но я сейчас принесу список всех присутствующих, - парень быстро убежал к себе в дежурку и вскоре вернулся обратно. - Вот тут все записи за сегодняшний день, все входили под роспись, - он протянул Березину журнал прибытия.
- Да, за целый день много сотрудников прошло, да ещё эта комиссия из Яворова, - говорил себе под нос Сергей Андреевич. - Идите Ермилов, а мне пока этот журнал оставьте, я его вам принесу, как только с ним поработаю.
Когда парень вышел, он позвал к столу Кампинского. Они вместе наклонились над записями и стали их изучать.
- Никого постороннего за целый день, и в эти обеденные часы тоже, - с досадой в голосе сказал генерал. - Не в окно же оно влетело вам это письмо? Вероятно, из тех, кто был тут сегодня и кто не вызывает никаких подозрений и пронёс эту депешу, но с какой целью? Шантажа? Что сами-то думаете, Кампински? Кто вас может так настойчиво искать? И неужели они так уверены, что вы пойдёте с ними на контакт? Я признаться, не скрою от вас, долго ждал, что вы начнёте искать свои старые связи, но теперь понимаю, что ошибался и в вас, и в ваших связях... Но теперь, что думать и не знаю!
- Давайте просчитывать варианты, как это обычно делается в подобных непонятных обстоятельствах, - Кампински был чересчур спокоен. - Если я подкинул письмо себе сам, то я могу преследовать по вашему цель, признания доверия с вашей стороны. Вот, сам пришёл и всё рассказал, - улыбнулся полковник. - Только я давно уже выпал из детского возраста....
- А я и не думал, - покраснел Березин.
- Думали, думали!.. Не могли не подумать о таком варианте, если вы опытный оперативник... Хорошо, отбрасываем его, тем более, что у нас на территории городка просто нет таких конвертов, а в город я ещё не выходил после той прогулки, вместе с Павлом. Помните в начале сентября? - Берзин кивнул головой, а полковник продолжал: - Теперь рассмотрим вариант поисков меня агентурой с той стороны. Кто-то сидит сейчас во Львове и ждёт, когда я попадусь ему в ловушку. Видимо, этот человек рассчитывает на то, что я сам ищу связи, чтобы поскорее попасть на родину в обход всех формальностей о выдаче меня, как военнопленного. Думаю, это самый приемлемый вариант... И вот тут есть два пути: или же меня хотят правда туда переправить, потому как я им ещё зачем-то нужен: имена агентов, их клички и адреса, нужные пароли и бывшие законспирированные явки. К тому же много документов не было передано в архив и вывезено с территории СССР... Я могу и знаю много... Одним словом, я им нужен там. Но есть и другой вариант, они меня хотят просто устранить, а тут пока руки коротки, не могут решится, или же всё-таки я им нужен живым. Тогда остаётся первый вариант.
- Так или иначе, а этот адрес мы должны проверить, - - Березин поднялся из-за стола. - Вот что полковник, звонить я Алексею Григорьевичу по телефону не буду, там соединение с квартирой через коммутатор. Не нужно пока никому знать об этом, даже своим, а вот Деева ко мне позовите. Идите к нему домой попозже сегодня вечером и, чтобы не вызвать ни у кого подозрений относительно визита в его дом, отнесите новые списки, которые он просил сегодня, но я ему их не успел подготовить. Он не хорошо себя почувствовал и ушёл раньше, а со списками будет работать у себя дома, я ему разрешил. Берите готовые списки вновь прибывших, - Березин достал папку из шкафа и протянул её полковнику. - А ему на словах скажете, что явиться надо срочно ко мне в кабинет. Я задержусь сегодня до поздна, и сами вместе с ним приходите. Он не менее опытный оперативник и мы вместе работаем не один год, к тому же он начальник оперативного отдела всего второго погранотряда, который включает в себя семь участков вместе с заставами.
- Я понял ваше распоряжение, - Кампински взял папку в руки, - а мне-то что делать сегодня, сейчас?
- Ничего, идите работайте и не показывайте виду, что произошло такое нелепое событие. Повторяю, пока мы не разберёмся, никто не должен знать об этом письме кроме нас троих. Идите!
После ухода полковника, Березин откинулся на спинку стула и глубоко задумался о произошедшем. Как ловко этот немецкий оберст разложил всё по полочкам. А если всё-таки он сам себе и подбросил? И хватило ему смелости доказать этот факт и не упустить возможность подколоть Березина. Нет, здесь точно что-то не чисто. Но кто мог из своих затеять с ними такую непонятную игру? Придёт сегодня попозже Алексей, они сядут все вместе и попробуют решить этот ребус. Ну, а сейчас нужно как-то продумать план дельнейших действий и прикрытия полковника Кампински, если ему будет необходим выход в город для участия в этой операции, которую подготовили сами провокаторы.
Время уже было за полночь, когда Кампински переступил порог квартиры Деева и его жены. Дверь деревянного барака на двенадцать комнат была не замкнута на замок, ещё приходили с работы сотрудники, что жили в соседних квартирах. И Генрих беспрепятственно вошёл в их дом и поднялся на второй этаж по скрипучей деревянной лестнице. Он прошёл по коридору и тихонько постучал в дверь, где жили Деевы, но ответа не последовало. Алексей работал у себя в кабинете, то есть в дальней комнате и просто не слышал этого стука, тогда Кампински нажал на дверную ручку и толкнулся вперёд, дверь распахнулась. Он тихонько прошёл в тёмное помещение и увидел под соседней дверью светящийся след на полу. Значит там кабинет, подумал он и вошёл туда, но ошибся - это была спальня. На кровати у окна спала жена полковника, а на столе горел ночник, поэтому и полоска света была видна. Кампински хотел было уже покинуть это помещение, но мельком задержал взгляд на спящей молодой женщине и... замер на месте. Её лицо было повёрнуто в его сторону, она безмятежно спала, разбросав по подушке свои короткие заплетённые на ночь косички, она привыкла так делать, чтобы волосы не спутывались за ночь... Её лицо, да-да, её лицо! Он смотрел не отрываясь и его поразило, как громом среди ясного неба. Замелькали воспоминания далёкого и в этих мгновенных просветах, как вспышки молнии озарили тот день, когда он вместе с Хассо ехал под Старой Руссой в Слободку, а у обочины дороги в высокой траве возле густых зарослей они увидели лежащую бледную раненую девчушку... Да, это она! Это её лицо, которое нельзя забыть! Да, там на войне есть свои измерения времени, а тот день он выпал из всего серого потока будней и запомнился полковнику именно этим событием. Он тогда ещё подумал, что русские уже берут на войну детей, если призвали такого ребёнка. Тогда они с Хассо привезли её бесчувственную в дом Клавдии, местной селянки и оставили её там... Он стоял и смотрел на это полудетское и такое знакомое ему лицо и почему-то не мог оторвать глаз от подушки и лежавшей на кровати Ольги. Он слышал так же от Березина рассказ о том, как эта хрупкая девушка, почти ребёнок, спасла на войне своего командира, протащив его всю ночь по лесу до посёлка под Курском, а теперь они женаты, она любит его... Эта девочка с косичками и вдруг на войне и такая сильная, нет этого не может быть!.. Но это же она!
Он помотал головой, и всё же вышел из её комнаты, продолжив поиски по дому.
Дверь скрипнула, Алексей повернулся и на пороге разглядел немецкого оберста. У себя в кабинете он никак не мог ожидать его визита, да ещё поздней ночью.
- Гер генерал просил вас срочно прибыть к нему, - тихим голосом произнёс Кампински, - и вот это он тоже вам просил передать, - Генрих положил перед Алексеем нужную ему папку со списками и встал у дверей. - Это ваша жена там? Простите, я нечаянно зашёл не туда, перепутал ваши двери... Она...
- Узнали? - не возмутимо спросил его Алексей и улыбнулся. - Вспомнили её? Она мне рассказывала, как вы подобрали её в 42-м под Слободкой и привезли на квартиру к местной жительнице. Спасибо, что не отдали её в гестапо. Так вы её узнали, если спросили?
- Да, узнал! - Кампински отступил от двери и исчез в темноте коридора.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.