Аглая. Повесть. Часть 54.
Все части повести здесь
Как в тот день, когда он приехал к ней в первый раз, они крепко обнялись. Он осторожно, словно она была хрупким сосудом, прижал её к себе, чувствуя, как совсем рядом стучит её сердце, ощущая на шее её дыхание, с удовольствием чувствуя запах её волос и кожи.
Такая близкая и такая далёкая… Такая родная и чужая одновременно. Та, которую он любил и предал, та, которую он никак не мог, да и не пытался изгнать из своего сердца, та, которая была не его, и в то же время принадлежала только ему.
Две пары детских глаз смотрели на них, чувствуя себя лишними, и Аглая поняла это. Осторожно отстранилась, с улыбкой посмотрела на детей, на Ивана:
- Пойдёмте!
- Мы ненадолго, Аглая – сказал Иван – я Груне написал, они с Володей ждут нас.
- Нет-нет, без чая я вас не отпущу, да и детям вон согреться надо.
Она с улыбкой наблюдала, как Иван помогает ребятам снять верхнюю одежду, ей показалось очень трогательным то, как он с заботой и любовью относится к ним.
Они прошли на кухню, Аглая быстро собрала на стол еду, девочка и мальчик, с интересом глядя на неё, уселись за стол. Аглая присела перед ними:
- Давайте знакомиться. Я Аглая, Глаша. Гришеньку я знаю, а ты Тонечка, верно? – обратилась она к девочке.
Та кивнула, а Аглая погладила их по волосам:
-Пейте чай.
Вели они себя скромно и тихо, лишь с удивлением оглядывали обстановку городской квартиры и изредка перешёптывались.
Иван осторожно попивал чай из красивой чашки с золотистым узором, и не отрывал глаз от Аглаи.
- Мне очень жаль, Ваня, что Соня умерла. Соболезную вам – тебе и детям.
Она сказала это так трогательно, что Иван почувствовал, как к глазам подступают слёзы. Смутившись, он опустил взгляд в чашку и кивнул.
- Мне тоже очень жаль. Но она ценой своей жизни подарила мне дочь. Самую младшую, Сонечку.
- Да, я знаю, Стеша говорила… Какие планы, Иван?
- Спросил разрешения у Груни пожить неделю, детей повожу куда-нибудь, да надо попробовать дом найти. Хочу в городе обустроиться, детишек перевезти потом. Сейчас учебный год у них, посреди него срывать не стану. Отвезу обратно, пока у бабушек с дедушками поживут, нянек там хватает, а летом уже, если удастся дом купить и обустроить, заберу их. На работу хочу устроиться, водителем. Проживём как-нибудь.
- Ты молодец, Ваня. В городе и перспектив для детей больше. О них думаешь, значит, хороший ты отец.
- Да отец из меня так себе – усмехнулся Иван – ещё учиться и учиться.
- Детям мать нужна – голос Аглаи дрогнул.
- Не до матерей нам пока – серьезно сказал Иван – вот обустроимся, а там и посмотрим. Вряд ли я кому-то нужен-то буду с тремя детьми, но если попадётся женщина хорошая, то не воспротивлюсь.
Аглая отвернулась к окну, чтобы Иван не увидел, как вспыхнуло её лицо. Она даже не поняла, что он осторожно прощупывает почву на предмет того, как она относится к нему. Аглая же с похолодевшим сердцем почувствовала небольшой укол ревности. Неужели? Неужели она всё ещё его любит? И сама себе ответила на этот вопрос – да, любит. Такого, какой он есть, со всеми его недостатками и достоинствами, с его неуклюжестью, широкими плечами, заматеревшей фигурой, лёгкой небритостью и этими коротко стриженными золотистыми волосами.
А его чувства к ней, похоже, остыли… Или она ошибается?
- Ты молодец, Аглая. В люди выбилась сама, известна практически на весь город и за его пределами даже.
Она махнула рукой:
- Ну что ты…
- И такая же скромница, как раньше…
Входная дверь скрипнула – вошёл Костя. Увидев гостей, поздоровался, Ивану подал руку, стрельнул глазами по ним обоим и пошёл в комнату, хотя Аглая предлагала ему сесть поужинать.
- Я потом, у меня тут «домашка» - ответил он – хочу сделать побыстрее.
- Анин пострел? – спросил Иван – умный парень.
- И талантливый – ответила Аглая – а ещё добрый. Не знаю, как бы я справилась без него.
- Я вот тоже не знаю, как бы я справился после Сони без сестёр и родителей.
- Как они? – спросила Аглая.
- Крепки – ответил Иван – старая порода, до сих пор по хозяйству шуршат. Марья Степановна, правда, после Сониной смерти сильно сдала, но слава Богу, внучка помогла ей встать на ноги. Так, в заботах, и выкарабкалась. У тебя, я слышал, тоже… гм… проблемы в этом отношении.
- Да никаких проблем – улыбнулась Аглая – Елизавета Ефимовна мать мне заменила.
Когда они напились чаю и встали, Аглая сказала:
- Ты не пропадай, Ваня. В гости приходите, я вас со своими ребятами познакомлю. Те ещё сорванцы.
- С удовольствием – ответил Иван.
У дверей они опять обнялись. Иван провёл своей мозолистой рукой по волосам женщины и сказал тихо:
- Они всё такие же… Как я помню их… Как тогда… Давно. Я ведь… всё это время не забывал тебя, Глаша.
-Я тоже – тихо прошептала она и опустила взгляд – я тоже, Ваня, постоянно думала о тебе.
Когда Оля и Толечка вернулись домой, они увидели её, сидящую на кухне в задумчивости. Не привыкшие к тому, что она сидит без дела, даже без привычной иголки в руках, они стали приставать к ней с расспросами относительно того, что случилось. Но Костик увлёк их в комнату, чтобы они не мешали.
Очнулась Аглая только тогда, когда пришло время кормить Елизавету Ефимовну. Глядя на её пылающее личико, та сразу спросила:
- У нас были гости, дочка?
- Да, мам.
- По твоим глазам я вижу, что это был человек, который бесконечно дорог тебе.
- Так и есть.
- Ну вот и славно. Глядишь, устроишь свою судьбу.
- Ой нет, мама. Разошлись наши пути-дорожки ещё по молодости. Думаю, что ничего у нас уже не выйдет.
- Жизнь, детка, такая штука… Непредсказуемая. И с чего ты решила, что дорожки ваши разошлись?
- Наверное, он не любит меня больше так, как раньше. Или вообще не любит…
- Тебя – и не любить?! – улыбнулась Елизавета Ефимовна – это невозможно.
-Ой, нет, мама, что вы говорите – я обычный человек. И потом, его детям нужна мать, а я? Вечно занята, вся в работе, беготне, командировках.
- Ты преувеличиваешь, Аглая. У тебя крылья вырастут рядом с тем, кого ты любишь. Твоей любви и на детей хватит – на своих, на его и на Костю. Ну, и нам, старикам, немного останется – рассмеялась женщина.
- Ну, конечно – Аглая обняла Елизавету Ефимовну – я вас, мама, очень люблю. Вы мне родную маму заменили…
- Эх, девочка, просто не знала ты ни любви, ни ласки в детстве…
- Нет, мама, знала. От отца. Пока он…
- Костя! – тихонько спрашивали Олечка и Толя у парня – а что с мамой? Она… какая-то не такая. А ведь времени-то прошло, с тех пор, как мы на горку ушли кататься…
- Да ничего не случилось особого. Просто кое-кто в гости приходил.
- Кто?
- Ну… тот человек, который дорог вашей маме.
- Это мужчина? – вытаращила глаза Олечка.
- С чего ты взяла? – нахмурился Толя.
- С того! – девочка показала брату язык.
Груня и Владимир встретили Ивана и детей хорошо. Когда они приехали, Грунька с радостным визгом обняла брата, с Владимиром они крепко пожали друг другу руки, а потом Грунин муж всё же обнял его, они похлопали друг друга по спинам, улыбаясь, Груня тут же увлекла за собой детей, а Иван стал выкладывать гостинцы на большой стол на кухне.
Он привёз свои и отправленные родителями вкусности: мясо, сочную квашенную капусту, солёные и маринованные грибы, тарки с вареньем, само варенье в баночках – голубичное, черничное, и земляничное, замороженные ягоды и большой пирог с рыбой. В самом конце он достал запотевшую бутылочку самогона.
- Господи, Ваня! – возмущалась Грунька – ну куда столько?! Как ты всё это дотащил?
- У меня же помощники – подмигнул Иван, показывая на детей.
Скоро семья села за стол. На языке Груньки вертелся один вопрос, но она не решалась спросить брата при Владимире.
Но когда они вышли на террасу и уселись на деревянную скамейку покурить, Владимир сам спросил:
- У Аглаи был?
- Заходил – коротко ответил Иван – молодец она. Тяжело ей, но она справляется.
- Что делать будешь?
- Ты о чём?
-Да о том, дурачок. Любит она тебя до сих пор.
- С чего ты взял, Володя?
- Да ты разве не видишь? Она, даже когда за Ильёй замужем была, о тебе думала.
- Володя, где я, а где она. Тут и говорить нечего.
- Зря ты так. Не такой она человек. Для неё это неважно. Она, как никто другой, счастья и любви заслуживает.
- Я знаю. Но много слишком времени прошло, Володя. Мы с ней… далеки друг от друга, как никогда. Да и не до личной жизни мне сейчас… Детей бы скорее к себе перевезти, да устроить. Не знаю, как я без них буду всё это время. Но им нужно закончить учебный год.
- Ну, ты в любое время можешь к ним поехать. Скажи мне – у меня машина, отвезу.
- Нет, спасибо, Володя, мы и так вас стесняем.
- Даже не думай. Ты Грунин брат, а я люблю её, значит, ты и для меня близкий человек. И Аглая мне очень близкий человек. А значит, и ты.
- Я очень ценю это, поверь.
Иван попросил Владимира объяснить ему всё, что касается покупки дома с точки зрения законности – какие документы нужны, как оформлять покупку, и Владимир обещал поспособствовать ему в приобретении жилья.
Груня всё заглядывала ему в глаза, в надежде, что он расскажет про Аглаю, и в конце концов Иван не выдержал:
- Груня, ну хватит смотреть на меня. Ты уже дыру на мне протёрла. Был я у Аглаи.
-Братка! – она обняла его – и как? Конечно, она была рада тебя видеть?
-Да, и я её тоже. Она очень приветливо нас встретила, без чая не отпустила. Хоть и городская – а истинно семейская – колбасо-угощательный характер у неё. Просто так не выпустит – смеялся Иван.
- Ну, вы хоть поговорили?
- Поговорили, Груня.
- И?
- Что – «и?» - передразнил её Иван – что ты хотела, Груня? Чтобы она сразу мне в объятия бросилась? Но разве она так может?
- Но вы же… любите друг друга…
- И? – в свою очередь спросил Иван – что ты хочешь, Грунюшка? Чтобы я сказал тебе, что мы сойдёмся и будем жить? Так не будет этого… Пока, по крайней мере. Многое мы пережили по отдельности, и мы уже совсем другие, Груня.
Сестра грустно посмотрела на него.
- Ваня, но это же ужасно. Быть разлучённым со своим любимым, настолько ужасно, что я даже не представляю. Как бы я жила без Володи? Как бы я жила без Маруськи? Это страшно, Иван.
- Но это жизнь, Грунюшка. Сколько человек так живут на земле? Нелюбимые, несчастные… Живут как-то, привыкают.
- Но это неправильно, Ваня.
- Ничего не поделаешь, сестрёнка. Долгий и трудный путь предстоит нам с Аглаей. И не факт, что этот путь приведёт нас к совместному будущему.
Грунька, пока Иван и Владимир разбирались с вопросами приобретения дома, целиком взяла на себя заботу о детях. Весёлая, энергичная, она очень редко уставала и грустила, а потому заражала свои весельем всех вокруг. Почти каждый день она брала детей, в том числе и Маруську, и устраивала им настоящее приключение – водила в театр, в цирк, в зоопарк, учила кататься на коньках, и вскоре скромные и тихие Ивановы дети показали себя не серьёзными¸ рано потерявшими мать, детьми, а самыми настоящими восторженными сорванцами.
Каждый вечер, возвращаясь домой, они с восторгом рассказывали отцу, где они были, что видели, с кем познакомились, что ели и пили, с кем играли. И Иван оттаивал сердцем, с улыбкой слушая, как они наперебой обсуждают поход в зоопарк или в цирк.
Он был благодарен сестре за то, что она взяла на себя заботу о своих детях, о их досуге. Владимиру предоставили множество вариантов продажи домов, и они с Иваном только и делали, что ездили смотреть эти варианты.
Иван словно видел свой дом, то ли во сне, то ли он просто приходил к нему в видениях, поэтому они с Владимиром негласно, но отказывались от вариантов, которые им предлагали. Кроме того, Иван вполне неплохо выручил от покупки дома, скарба и животного хозяйства в деревне, и рассчитывал на то, что у него останутся какие-то средства, чтобы приобрести на первое время нехитрую мебель.
Кроме всего прочего, он ещё успевал искать себе работу и с этим ему повезло довольно быстро – его приняли водителем на местный мясокомбинат, который распространял свою продукцию ещё и далеко за пределы города, а Иван знал практически все районы, потому это место словно было создано для него.
Грунька очень обрадовалась, когда узнала, что Иван нашёл работу. Единственное, о чём он попросил работодателя – выйти с понедельника, ему нужно было отвезти детей обратно в Калиновку. Директор завода пообещал, что его будут ждать, и Иван со спокойной душой поехал к своим.
Сердце его сжималось, когда он прощался с детьми.
-Гриня – говорил он сыну – ты следи за Тоней и Сонечкой, ты же старше, заботься о сёстрах.
Девочки заплакали.
-Батька! Не уезжай! – плакала Тоня – как мы без тебя?
-Тонюшка – уговаривал он – я приезжать буду часто, а потом и вовсе заберу вас. Вот дом куплю, денег заработаю, хозяйство в порядок приведу, и приеду. Но доучиться вам надо этот год в школе.
Соня же долго не слазила с его рук, обнимая за шею и прижимаясь своим нежным детским личиком к его небритой щеке.
- И куда едешь?! – ругал Демьян Егорович – на какую такую судьбу, Ванятка? Зачем? Да и не факт ещё, что Аглая с тобой будет!
- Факт в том, батька, что я теперь хотя бы так рядом буду – хотя бы тёмной, невидимой тенью, смотреть за ней, да от беды оберегать. Как не сумел раньше, тогда… Пусть не любит она меня уже, но я хотя бы знать буду, что живая она, здоровая и рядом.
- Ну и дурень ты, Ивашка! Тут, в деревне, хозяйство своё было, дом добротный, все рядом, нашёл бы какую справную бабёнку, да и жил-поживал…
-Не надо, батя. Много я плясал под чужую дудку – не хочу теперь, прости, если обидел, знаю, что хотел ты для меня лучшего, но позволь мне теперь выбирать самому, как жить.
Накануне отъезда сходил он на могилу Сони, повинился, что покидает её, и пообещал приезжать и не бросать.
В городе Владимир, как только Иван приехал, сказал возбуждённо:
-Нашёл я вариант! Не знаю, понравится ли.
Вариант понравился – именно этот дом приходил к Ивану во снах, только вот… Требовал он больших изменений и много работы. Потому что мечтал Иван обустроить его так, чтобы всем удобно было – в первую очередь, детям и не только своим. А ещё у него была цель - снова завоевать свою первую любовь. Он знал, что будет непросто, но ему очень хотелось, чтобы Аглая вошла хозяйкой в этот дом.
Продолжение здесь
Всем привет, мои хорошие)
Не знаю, мои хорошие, почему все решили, что Иван, как приживалка, приедет жить к Аглае. Вроде, никакого особого намёка на это не было - лишь рассуждения Ивана о том, примет она его или нет, но сию ли минуту. Нигде не было сказано, что Иван раз - продал всё, собрался и отчалили, и никому не было известно, что он уезжает из деревни и едет в город.
Вы знаете, у меня сегодня внезапно появилось желание рассказать Вам эту историю - без всякой связи, не знаю, почему... Наверное, потому, что за этот срок Вы стали мне по-настоящему близки. Когда 22 года назад родился мой сын и прошло сорок дней с его рождения, мы поехали в церковь крестить его. Я всё время держала его на руках - у крёстной он почему-то плакал, а у меня спокойно спал, и проспал так два часа, проснувшись только тогда, когда его окунали в купель. И вот в один из моментов стоящая рядом благочинная старушка заглянула в одеяльце и сказала: " Какой хороший ребёнок! Замечательным человеком будет! Жаль вот только... проживёт недолго" Представляете моё оцепенение от этих слов постороннего человека? Когда я хотела ответить - она уже исчезла... Не знаю, почему я это рассказала. Этот ментальный крючок сидит во мне до сих пор и каждое моё утро начинается с мысленной молитвы о здоровье и жизни моего сына. И мужа. И всех близких. Любите и берегите друг друга. А я остаюсь всегда с Вами. Муза на Парнасе.