В первый момент Кира не поняла, что именно её разбудило. Пробуждение было неспешным и приятным… но вынужденным. Что-то вторглось в её сон и заставило вернуться в тревожную и беспокойную реальность. Какое-то время — пара секунд? минута? час? вечность? — Кира ещё пыталась сопротивляться, но делала это слабо и неуверенно. Она понимала, что ей нужно проснуться, но не понимала, почему. Что-то тревожило. Что-то, связанное с Вадимом.
Подумав о Вадиме, Кира поняла, что её разбудило: запах его туалетной воды.
Она открыла глаза и увидела Вадима. Он выглядел относительно отдохнувшим, но под глазами угадывались едва заметные тени. Взгляд был измученным и напряжённым. Увидев, что Кира проснулась, он отложил телефон в сторону и пересел на диван, чтобы быть ближе к ней. Кира медленно приподнялась, прислушиваясь к своим ощущениям. Она всё ещё испытывала слабость, но в целом всё было хорошо.
— Я этого не делала, Вадим, — тихо сказала Кира, и он посмотрел на её перебинтованное запястье, потом его взгляд коснулся раны на ладони — некрасивый и рваный порез, некое гротескное изображение линии жизни. Или линии смерти?
— Я не помню, почему и как сделала это, — продолжила она.
— А что ты помнишь? — мягко спросил Вадим, внимательно глядя на девушку.
— Мы помирились, и я уснула.
— И больше ничего?
— И больше ничего.
Но, судя по выражению лица парня, что-то всё-таки было.
— Кира, ты точно не делала этого? — повторил Вадим.
— Я не помню. Я ничего не помню.
— Там нет ничего, кроме пустоты, — сказал Вадим. Он не смотрел на Киру. Создавалось очень неприятное, даже пугающее ощущение, что он разговаривает с пустотой. С чем-то, что было спрятано в этой темноте. С самой темнотой.
— Кира, там очень холодно и темно, понимаешь? Это особая темнота. Не та, которая наступает с приходом ночи. Не та, когда выключаешь свет.
Его негромкий голос завораживал. Кира вдруг подумала об ирландских рассказчиках историй. Она представила себе холодный зимний вечер и тёплую уютную комнату, обогретую теплом камина. В монотонный вой ветра за окном вплетается треск сухих дров. И голос, который рассказывал о феях, великанах, лепреконах и великих воинах.
В реальности же дела обстояли иначе.
— Ты сейчас о чём? — шепотом спросила Кира у Вадима.
— Это темнота закрытого гроба. Темнота вечности. Ты чувствуешь, как она держит тебя, вгрызается в тебя, заражает тебя своим… своим сумасшествием.
— И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя, — шёпотом проговорила Кира.
— Ницше цитируешь? — спросил Вадим.
— Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем.
Вадим внимательно посмотрел на девушку, как будто пытался понять, что именно скрывается за этой фразой, какой смысл.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он. Кира ничего не ответила.
— Про темноту — это не пустые слова, — продолжил Вадим, — это страшно. Это… это страшно. Она разговаривает с тобой, нашёптывает тебе вещи, которые сводят с ума. И ты бессилен перед ней.
— Бессилен, — шёпотом повторила Кира. Она готова была закричать от ужаса, с трудом сдерживая себя. Но её пугали не слова Вадима, нет. Её пугал его страх. Она чувствовала его.
— Это я привёл в наш мир девушку в бордовом плаще, — сказал Вадим. Кира замотала головой, отказываясь верить в то, что услышала.
— Этот цвет называется «цвет венозной крови».
Кира с ужасом уставилась на парня, уже вообще не контролируя себя. Всё, что она могла делать — это смотреть на Вадима. Просто смотреть. Она не могла пошевелиться — тело как будто парализовало, то ли от ужаса, то ли от понимания того, как всё серьёзно на самом деле.
Это как сонный паралич, — подумала девушка, — вот так человек ощущает себя во время сонного паралича.
Ты как будто всё понимаешь. Ты как будто живой, но в то же время не можешь открыть глаза. Ты кричишь, но оказывается, что тебе это просто кажется.
— После похорон Маши я осознал всё, — продолжал Вадим. Глаза покраснели от подступивших слёз, но он не отворачивался.
— Я вдруг понял, что есть только один способ искупить свою вину. Я не говорю, что это решение было правильным. Скорее всего, это был шок. Я мог обратиться за помощью к родителям, они бы выслушали и сказали, что я ни в чём не виноват. По факту. Но мне нужно было не это. Родители говорили, что я не несу ответственности за чужие поступки, но я хотел услышать другое.
— Ты не виноват, — очень тихо сказала Кира и посмотрела на перебинтованное запястье, — ты просто не виноват. Не потому, что не несёшь ответственности за чужие поступки. Просто не виноват.
Вадим кивнул.
— Да, Кира. Именно этого я и не услышал от них. Они говорили: по сути ты не виноват. По сути. Это как? — Вадим невесело усмехнулся.
Кира понимала, что имел в виду Вадим. По сути он был не виноват, но по факту Маша сделала это из-за него.
— После похорон мы поехали к Марку. Ну, вроде как, помянуть Машу. В тот день я пил. Много пил. Для того, чтобы решиться осуществить задуманное.
Кира спросила себя, понимает ли Вадим, что плачет. В принципе, это было неважно: понимает, не понимает, какая разница? К Кире вернулась способность думать и двигаться, странное оцепенение прошло. Кира хотела обнять Вадима, но не могла решиться на это. Вадиму нужно было выговориться и… выплакаться? Как часто он плакал после самоубийства Маши? Что-то подсказывало — максимально редко. Раз? Два? Ни разу?
— Я пошёл в ванную комнату и порезал себе вены.
— Осколком бокала? — спросила Кира хриплым шёпотом. Вадим кивнул и посмотрел на её запястье.
— Я не делала этого, — повторила она, — я не помню.
Вадим задрал рукав кофты и показал ей едва заметный шрам на запястье, который прятал под смарт часами. Кира видела, что он изо всех сил пытается сдержать истерику, но делал это на подсознательном уровне, не понимая даже, что плачет. Это были страшные слёзы. Это была его боль, его страх, его чувство вины, которое не отпускало. Слёзы шли откуда-то из глубины, буквально разрывая на части, заставляя кричать, но в то же время затыкая рот, шепча: терпи, ты этого не заслуживаешь.
Эти слёзы не приносили облегчения.
— Марк почувствовал что-то и пошёл за мной. Соответственно, он и обнаружил меня. Он же вызвал «скорую». Родители замяли это дело, не знаю, как и с кем они договаривались, но для меня никаких последствий не было.
— А какие последствия могли бы быть? — спросила Кира.
— Понятия не имею. Никогда не интересовался, — ответил Вадим.
— Интересно.
— Мне нет.
Он помолчал, то ли собираясь с мыслями, то ли морально готовя себя к продолжению. Эпизод первый: после похорон. Эпизод второй: после попытки… Произносить это слово не хотелось. Даже просто думать об этом не хотелось.
— Изначально я планировал алкоголь и таблетки. Как Мэрилин Монро, — он невесело усмехнулся, осуждая самого себя, потом задумчиво повторил, — алкоголь и таблетки. Алкоголя было море. Но с таблетками возникли проблемы. Я не знал, какие именно… таблетки пьют в подобный случаях. Наверное, их продают по рецепту, не знаю, короче. Хотел посмотреть в интернете, а потом вдруг подумал: но есть же способ проще.
— Маша? — спросила Кира шёпотом. Вадим кивнул.
— Я вдруг чётко осознал, что она хочет именно этого. Прям хочет. И вот там, в этой черноте, о которой говорил тебе, я встретил это существо в плаще.
Кира резко оглянулась. Ей вдруг показалось, что существо, о котором говорил Вадим, сидит у неё за спиной. Наблюдавший за ней Вадим кивнул. Он всё понимал. Оно — существо — было где-то рядом, они чувствовали это.
— Девушка в плаще цвета венозной крови? — спросила Кира шёпотом. Она снова разглядывала перевязанное запястье. Руку дёргало болью.
— Да. Именно так, — подтвердил Вадим, — я ещё никому не рассказывал об этом. Ты первая.
Ей в голову пришла нелепейшая мысль: ты был первым у меня, и вот теперь я стала первой у тебя.
— Мне поверят, конечно. Поверят. Но скажут, что мне всё это просто привиделось, пока я был без сознания. Возможно, они правы. Не знаю.
— Расскажи, — она взяла его руку в свою и провела кончиками пальцев по шраму. Точно такой же должен был остаться теперь и у неё.
— Я очнулся в каком-то тёмном лесу. Он выглядел так, как будто это были мысли какого-то сумасшедшего, если ты сможешь понять, о чём я говорю. Я сейчас пытаюсь донести до тебя свои… чувства.
— Я понимаю.
— Угу.
Он помолчал.
— Или это были не мысли сумасшедшего? Чья-то боль? Или скорбь. Скорбь человека, который только что похоронил… близкого. Самого близкого. Деревья были чёрными и обгоревшими. Что-то было не так. Я пригляделся и понял, в чём дело: на самом деле это были не деревья. Это были мучительно скрюченные тела сгоревших людей. Обгорелые… останки. Искалеченные. Все эти люди погибли в каком-то жутком пламени, и из тел сделали лес, понимаешь? Я упал на колени и начал кричать. И всё исчезло. Деревья были снова обычными деревьями, но, Кира… я знал.
Вадим покачал головой, как будто хотел избавиться от этих воспоминаний или отрицал сам факт случившегося. Или происходящего сейчас.
(я еще никому и никогда не рассказывал об этом. и не думал, что когда-нибудь расскажу)
— Я шёл по бесконечным дорожкам этого леса, но выхода не было. Его просто не было, понимаешь? — говорил Вадим с надрывом, — не было. Это как кошмарный сон — ты хочешь проснуться, но не можешь. Хочешь кричать, но не можешь. Хочешь… — Вадим замолчал, пытаясь взять себя в руки. Когда он заговорил снова, голос звучал спокойно.
— И в тот момент, когда я понял, что умру… Когда я устал бороться и почти сдался, появилась она — девушка в бордовом плаще. Она пообещала вывести меня из этого леса, но при одном условии.
— Ты заберёшь её с собой? — спросила Кира. Вадим кивнул.
— Она сказала, что я должен забрать её с собой. Что она должна отомстить тем, кто виноват в её смерти.
— Это была Маша? — спросила Кира.
— Это была… не Маша. Это была… не знаю, как объяснить. Понимаешь, у каждого из нас есть некая злая сущность. Мы держим её под контролем. И вот это существо — всё плохое, что было в Маше.
— Доппельгангер? — спросила Кира шёпотом.
— Типа того. Наверное. Я привёл её в наш мир. Я.
Они помолчали.
— Ты уверен, что это не сон? — осторожно спросила Кира.
— Сначала думал так. Убеждал себя в этом. А потом я увидел на запястье синяки… кровоподтёки. Следы от пальцев. Женские. Они не проходили очень долго. Прошли после того, как отметили сорок дней со дня её смерти. И после этого в общаге начали говорить о девушке в бордовом плаще.
— Цвета венозной крови, — негромко сказала Кира. Вадим кивнул.
— Или это совпадение, и я схожу с ума. Или… призраки существуют. Кира, солнышко, как ты думаешь, человек, который убил другого человека, заслуживает смерти?
Кира вдруг поняла, что плачет. И уже, видимо, давно. Лицо было мокрым от слёз.
— Кира, зло передаётся по цепочке. Один подлый… злой поступок неизменно приводит к другому. Последствия есть всегда. Незначительные, критичные…но они есть всегда. Мы можем просто наблюдать за происходящим, можем отсрочить… отсрочить возмездие, но изменить что-то… нет. Это иллюзия.
— Что это значит?
— Маша вернулась из того жуткого леса, чтобы отомстить. И мы бессильны, мы не сможем помешать ей.
— Кому она мстит? — закричала Кира, — тебе?
— Она спасла меня.
— Мне?
— Если бы она хотела тебя убить, то сделала бы это.
— Тогда что?
Вадим обнял девушку, осторожно, чтобы не задеть её порезанное запястье.
— Она хотела меня наказать, наверное. Причинить боль тебе, заставить тебя сделать то, что ты сделала. И тем самым причинить боль мне. Разве я этого не заслужил?
— Нет. Не знаю.
Они помолчали.
— Мы её не убивали, — негромко сказал Вадим, целуя девушку. Кира чувствовала его состояние и понимала, чего он хочет. Она тоже этого хотела.
— А она сказала, что хочет отомстить своей убийце.
Кира закрыла глаза, раздумывая над его словами. Своей убийце. Своей.
Она.
— Она? — прошептала Кира.
— Мне надо назвать имя?
— Нет. Нет.
— Тогда сама.
— Нет.
Теперь фраза про тьму, которая в итоге посмотрит на тебя, приобрела смысл. Не превратимся ли мы в чудовище, борясь с чудовищем? Другими словами…
— Мы должны помочь ей, — прошептала Кира срывающимся от ужаса голосом. Слёзы душили, мешали дышать, перехватывая горло короткими спазмами.
— Мы не сможем.
— Мы должны попытаться.
— Это не наше дело. Мы не имеем право вмешиваться.
Его поцелуи становились всё более нетерпеливыми и настойчивыми.
— Мы должны…
— Нет, — твёрдо сказал Вадим, — нет. Она предупредила нас, чтобы мы не лезли.
— Анфису похоронили с моим… — Кира запнулась. Перед глазами возник образ девушки, которая протягивает ей браслет. Образ девушки в красном… бордовом
(цвета венозной крови)
плаще.
— …похоронили с моим браслетом.
— Кира, — позвал её Вадим, — браслет — это ерунда. Какая разница? Кира?
— Ммм?
— Мы не будем лезть. Мы не имеем на это право. Иначе пострадают все.
— Не будем, — отозвалась Кира.
— Не будем…
— Не… будем…
(продолжение)
**********************************************
🔗 Ссылка на подборку «Страх: тень прошлого»
🔗 Ссылка на подборку «Наша пятнадцатая осень»
🔗 Ссылка на подборку «Сводный брат»