Предыдущая часть здесь.
– Я срочно возвращаюсь в Москву, - жестко сказал Леонтий. - Сын в реанимации. Передоз. Не могу поверить, что он… Нет, я догадывался, что он покуривает травку, но кто из них не балуется в этом возрасте? Мы с тобой и сами в молодости пробовали курить, помнишь? Но что бы колоться… Ему же поступать в вуз! Господи, мальчишка совсем!
Леонтий быстро оделся, покидал вещи в чемодан. Кира наблюдала за сборами, сидя на краешке кровати.
– А я? Мне лететь с тобой? Или домой?.. Что я должна делать?
Леонтий остановился в дверях.
– Тебе что делать? Отдыхай. Номер оплачен до двадцатого. Еще четыре дня. Вот твой билет до Москвы. Встречу двадцатого в Домодедово. Номер рейса и время помню. Пока.
Дверь за Юркевичем захлопнулась, поставив точку в их медовом… нет, даже не месяце, а медовой декаде. Всего лишь…
Кира убрала выбранное платье в шкаф, в растерянности прошлась по номеру, вышла на балкон. Шикарный вид на море, закат больше не радовали.
Вернувшись в номер, она позвонила бывшему мужу. Парфенов сбросил звонок. Она позвонила младшей дочери Марии, та не взяла трубку. Кира уже не на шутку встревожилась и набрала номер старшей дочери Даши, мысленно умоляя ее ответить. После долгих гудков, наконец услышала родной голос.
– Слушаю. Вспомнила о нас?
– Я и не забывала. Просто…
– У тебя всё «просто». А у нас все непросто. Машка, после твоего фортеля, совсем с катушек слетела. Ушла из дома, найти не можем.
– Как ушла? – Кира в растерянности опустилась на край кровати.
– Молча! Никому ничего не сказала, записки не оставила, телефон не берет. Вся в тебя. Обе творите, что хотите, и думаете только о себе.
– Я вылетаю первым же рейсом, на какой достану билет.
Дочь, не ответив, отключилась. Кира принялась торопливо собирать вещи.
***
Из аэропорта Леонтий отправился на такси сразу в больницу. Аллу нашел в холле. Бледная, с ввалившимися глазами, она дремала в кресле. Ему было неловко за свой цветущий вид, загорелую кожу, за чемодан с турецкой биркой в руках.
Дождались врача. Он сказал, что их сын пока продолжает находиться в реанимации. Состояние стабильное, жизни больше ничего не угрожает, и, возможно, завтра его переведут в общую палату, там разрешат посещения. Уже сейчас следует позаботиться о дальнейшем лечении сына в наркологической клинике.
Домой Леонтий с Аллой возвращались вместе. В снятую накануне отъезда в Турцию квартиру он не поехал. Бывшая жена была сдержанна, ни упреков, ни истерик, ни язвительных замечаний он не услышал, словно муж вернулся из очередной командировки, а не из вояжа с любовницей. Юркевич был благодарен Алле. Он сравнивал двух своих женщин. Кира была женщиной-праздником и щедро одаривала его своим жизнелюбием. За двадцать лет жизни с Аллой он никогда не был так счастлив, как в студенческой юности и в дни отдыха в Анталье с Кирой. Зато Алла со своей женской мудростью давала ощущение стабильности, надежности. Всё поймет, всё простит. Любовь любовью, бесценный подарок судьбы, но жизнь все же состоит из будней.
Дом встретил тишиной и привычным уютом. Леонтий почувствовал, что соскучился по нему, как по родному человеку. Дочь-подросток отдыхала в лагере, бывшие муж с женой оказались наедине. Мысли, разговоры, действия были направлены на спасение сына, и это их сплачивало, отодвигало обиды на второй план…
Через четыре дня телефон напомнил Леонтию, что надо встретить Киру. Он чуть не опоздал в аэропорт, примчался в Домодедово, когда пассажиры рейса из Антальи уже получали багаж. Киры среди них не было. Леонтий спохватился, что вот уже четыре дня они не созванивались. Как-то незаметно время пробежало. Он набрал знакомый номер, Кира ответила почти сразу. Она сказала, что вернулась в свой город из-за проблем с дочерьми, и ей сейчас тоже не до романтики. Разговор получился коротким.
Леонтий после звонка вздохнул с облегчением. Кира права, сейчас им обоим не до любовных отношений. Пожалуй, они действительно поспешили. Сначала надо полностью поставить детей на ноги, а уж потом… Хотя, кто знает, когда наступит это «потом»? Когда дети повзрослеют настолько, чтобы позволить родителям жить своей жизнью? И не окажется ли слишком поздно, чтобы что-то менять?
***
Прилетев в свой город, Кира отправилась домой, но попасть в квартиру не смогла, Михаил сменил замок и сбрасывал ее звонки. Пришлось поехать к старшей дочери. Даша встретила мать раздраженно.
– Мама, я тебя, конечно, приму, но только на первое время. У меня своя личная жизнь. Делить с тобой жилплощадь я не планирую. Найдем Машку, и тебе придется либо помириться с отцом, либо снимать жилье, – говорила она строгим тоном, и Кира узнавала в ее манере себя.
Машка вскоре нашлась на даче у слишком взрослого «друга», инструктора по плаванию. В свое время Кира сама отвела дочку в бассейн, записала на тренировки. Разве могла она предположить, к чему это приведет? На возмущенную речь матери Маша отреагировала с вызовом:
– А что тут такого? Тебе можно, а мне нельзя? Как сказал поэт, «любви все возрасты покорны».
Маша вернулась к отцу. Полицию, в интересах будущего дочери, решили в эту историю не вмешивать. Парфенов с бывшей женой разговаривать не захотел, а она не видела смысла просить его о прощении. Все свои мысли, планы, надежды она по-прежнему связывала с Леонтием. Кира ждала звонка, сначала оправдывая его молчание проблемами с сыном, потом все больше теряя надежду, и в конце концов впала в депрессию.
Ей пришлось перебраться на съемную квартиру. Деньги, оставленные Юркевичем, растаяли. Она сдала в ломбард подаренное им кольцо. Надо было срочно возвращаться на работу. Кира приехала в офис фирмы, но ее место оказалось уже занято, а больше вакансий не было. Поиски подходящей работы затягивались, и Кирой овладевал страх. Восстановить то, что она разрушила в одночасье, казалось невозможно.
После долгих хождений по собеседованиям ей удалось найти новую работу. В тот же день случилось и еще одно долгожданное событие – ожил мобильник, на дисплее высветилось «мужчина моей мечты». Телефон трезвонил и трезвонил, а Кира сидела, обхватив себя руками, и смотрела на него. Потом нажала отбой и отключила.