Предыдущая часть здесь.
Эту девушку он встретил в тренажерном зале. Стильное трико облегало совершенную фигуру. Стоило Алле войти в зал, как головы всех мужчин поворачивались в ее сторону, как подсолнухи к солнцу. А она, к зависти остальных, обратила внимание именно на Леонтия. Ему это льстило. Он стал посещать тренировки гораздо чаще, чем раньше. Кира не придала значения этому факту. Сама она ходить туда не любила – спорт не ее стихия. Леонтий пытался приобщить подружку к тренировкам, потом отстал, тренажерка стала единственным местом, куда он ходил без Киры. А тут как раз началась преддипломная практика, неразлучников разлучили, они попали в разные организации и встречались уже не каждый день.
В один из свободных вечеров Кира решила сходить в кино одна. Фильм, который они хотели посмотреть вместе с Леонтием, шел последний день. Она купила билет, мороженку и села в фойе. Закончился предыдущий сеанс. Среди выходящих зрителей Кира увидела Леонтия в обнимку с яркой девушкой. Взгляды, поведение – все говорило о том, что это влюбленные, идут, никого не замечая вокруг. Кира потрясенно смотрела вслед парочке, потом выкинула билет и недоеденное мороженое в урну и ушла из кинотеатра. Она долго бесцельно бродила по улицам, пока, наконец, мысли пришли в относительный порядок.
На следующий день, придя на практику, Кира сама заговорила с Мишкой Парфеновым, давно смотревшим на нее влюбленным взглядом. События развивались стремительно, и, когда Леонтий спохватился, было уже поздно – Кира стала Парфеновой. Она и сама вскоре поняла, что натворила, но обратного пути не было. От общих знакомых она узнала, что Юркевич женился на той самой спортсменке и вместе с женой перебрался в Москву. Их дорожки безнадежно разошлись.
Бывшие неразлучники виделись раз в пять лет на встречах однокурсников, но Кира приходила с мужем, а Леонтий появлялся в сопровождении жены. В семье Парфеновых росли две дочки, а у Юркевичей сын и дочь. При встрече Кира и Леонтий старательно изображали «просто бывших однокурсников», но мимолетные, полные тоски взгляды выдавали истинные чувства. Оба понимали, что любовь и боль никуда не ушли, по-прежнему бередят души.
На двадцатилетний юбилей выпуска Юркевич приехал один, Алла занималась предстоящими экзаменами сына. Парфенова тоже пришла одна, муж уехал в командировку. Со встречи ушли вдвоем. Время амбиций прошло, битва закончилась, победила любовь…
Утро следующего дня любовники встретили в гостиничном номере в одной постели. И это для обоих было так естественно, словно вся предыдущая семейная жизнь была мороком, долгим сном, и вот, наконец, оба проснулись в своей настоящей жизни.
– Нам нельзя больше расставаться. Мы слишком много лет потеряли, – сказал Леонтий, перебирая пряди ее волос.
– Ты делаешь мне предложение? – лукаво улыбнулась Кира.
– Да, я делаю тебе предложение, – вполне серьезно ответил он.
– Но я некоторым образом замужем. Да и ты женат.
– Придется разводиться. Мучительно, но другого решения нет. Это как операция, надо пережить, чтобы жить.
– А дети?
– А что дети? Они уже выросли, родительский долг мы почти выполнили. Надеюсь, поймут нас и останутся нашими любимыми детьми.
– Не надейся, не поймут. Подростковый возраст, – печально вздохнула Кира, глядя в потолок.
– Ну не сейчас, так позже поймут. У нас ведь тоже годы идут. Куда откладывать? Надо менять жизнь, пока не поздно.
– Это все абстракция. Что ты предлагаешь конкретно? – Кира села, спустив ноги на пол. – Вот я встану, оденусь и уйду домой, в свою привычную жизнь. А завтра, как должно, пойду на работу. А у тебя в чемодане билет на самолет, в Москве дом, семья, бизнес с его неотложными проблемами. Затянут, и останутся одни воспоминания… Хорошо, хоть они будут… Могло и не случиться.
– Ладно, давай конкретно. Ты сейчас идешь домой, разговариваешь с мужем, завтра подаешь на развод и заявление на увольнение. Я тоже объясняюсь с женой. Завтра подаю на развод, снимаю квартиру, покупаю билеты в Турцию, или в Египет, или на Бали – куда хочешь, встречаю тебя в аэропорту, и мы вместе улетаем праздновать наш медовый месяц.
– Ты думаешь, мы можем себе это позволить? Я имею в виду не материальную, а моральную сторону.
Леонтий помолчал, вздохнул и сказал:
– Я думаю, что под лежачий камень вода не течет. Надо действовать, чтобы чего-то от жизни получить. И что это честнее, чем продолжать тянуть лямку с нелюбимыми, обманывать их и себя.
***
Морской бриз играл с легкими шторами пляжного шатра. Кира полулежала в шезлонге, прикрыв глаза, слушала плеск прибоя, крики чаек, голоса играющих неподалеку детей, обрывки музыки. Захрустела мелкая галька под ногами Леонтия. Он вошел в шатер весь в бисеринках воды, навис над ней, коснувшись мокрой кожей ее разнежившегося тела, поцеловал и опустился в соседний шезлонг.
– Как отдыхается, дорогая?
– Как в раю.
– Как спланируем завтрашний день? В Памуккале были, в Демре были, в горы поднимались. Что выбираешь: морскую прогулку в затонувший город или океанариум?
– М-м-м… Пожалуй, морскую прогулку… Нет, океанариум… Я всё хочу! Решай сам.
– Тогда морскую прогулку с купанием в открытом море. Там вода просто волшебная! Вы же, вроде, с Парфеновым отдыхали в Турции, а ты нигде не была, как так?
– Ездили, да. Три года назад. Но Миша предпочитает пляжный отдых. Завтрак – пляж – обед – сон в номере – полдник – пляж – ужин – сон. Вспомнить нечего, разве что выспалась на полгода вперед, поэтому я ничего особенного не ждала от Турции. А тут столько всего интересного! Ты мне прямо открыл страну. Здорово, что мы на одной волне.
– Мы вдвоем еще весь мир объездим! – Леонтий посмотрел на часы. – А пока пора в номер. Переоденемся – и в ресторан ужинать. После купания такой аппетит разыгрался. На вечер какие у нас планы? Прогулка? Дискотека?
– Давай посидим вдвоем на балконе, полюбуемся закатом, поиграем в карты, попьем винца. Или посмотрим какую-нибудь старую комедию.
– Отличный план!
Пока Леонтий принимал душ, Кира, напевая, подбирала наряд на вечер. Зазвонил телефон, оставленный Юркевичем на кровати. На дисплее высветилось «жена». Кира несколько секунд смотрела на дисплей. Радужное настроение поблекло. Леонтий, вытирая загорелый торс пушистым полотенцем, вышел из душа, взял трезвонящий телефон, сказал смущенно:
– Извини, просто забыл отредактировать контакт. – И затем в трубку: – Слушаю. Да… Что? Что ты сказала?!
С его лица стирались благодушие, расслабленность, черты каменели.
– Вылетаю первым же рейсом. Утром, в крайнем случае к обеду буду в Москве.
Юркевич отключился и несколько секунд молча смотрел на Киру. И это был уже другой, чужой человек.
Продолжение следует...