Старушке холодно, потому что рамы старые – дует. И на душе тоже холодно.
Сидит на диване, на плечах старая шаль. Одиноко, а дочь единственная далеко-далеко.
Сидела-сидела старушка, поднялась и на кухню пошла. Подошла к плите, чтобы чайник поставить, и почувствовала волнение, словно с потолка свалилось.
Предчувствие это, конечно, предчувствие. Радость сулит, что-то произойдет, прямо сейчас случится.
Убрала чайник, в комнату вернулась, вот икона Пресвятой Богородицы: «Пошли хорошее, душеньку порадуй, истосковалась я».
Молчит Святой Лик, в Очах тепло.
Что же случилось, как будто сигнал? Может, напридумывала? Внушила? Так бывает, если слишком долго в печали находишься.
Все-таки зря чайник не поставила, чай всегда успокаивает. Заваришь в трудную минуту – и легче становится.
Парок появился, закипела вода, пора заваривать.
Чашку приготовила, села и задумалась.
Кто-то в дверь позвонил. Это соседка, в руках сверток: «Тебе дочь прислала на мой адрес. Позвонила и попросила получить. Говорит, что сюрприз».
И не уходит, потому что очень интересно, что подарила дочь, которая далеко-далеко от матери уехала?
Мать взяла, мысли в голове мешаются. Открыла, а там теплый женский халат, и записка – почерк родной, такой милый: «Мама, это тебе халат, чтобы тепло было. Наденешь и согреешься. Люблю тебя, скоро сама приеду, через неделю – точно. И снова вместе будем. Не грусти, родная. Специально соседке твоей послала, чтобы у тебя случилось маленькое чудо».
Мягкая ткань, очень мягкая.
Скинула шаль, халат надела, словно руки доченьки обняли. Прижала к груди записку, глаза влажные:
"Катя моя приедет, пишет, что скоро. Господи, радость какая, слава Тебе".
Соседка тихо пошла к дверям: «Закройся, пожалуйста».
И сидела старая мать в новом теплом халате, и смотрели на нее Очи: все хорошо будет, все хорошо.