Нет, даже в такую минуту возможно было не все. И пейзаж за этими старыми запыленными стеклами оставался знакомым. Если только закрыть глаза, и слушать лишь мерный шаг лошадей, можно было домыслить остальное. И старинные дома, и другой век.
Но город закончился и начался лес. И теперь лишь тьма окружала их, и сосны, чей сон был глубок этой снежной зимой.
Аня не думала, куда они едут. Она то прикрывала глаза, то открывала снова, Это был сон наяву, и она знала, что не может быть в ее жизни счастливее минут, чем пока он длится. Это была полнота чуда, и настал миг, когда всё кончилось.
Впереди было освещенное окно. Маленький домик. Дача….
Лошади остановились. А пару секунд спустя с тихим скрипом открылась и дверца.
- Мне выходить? – спросила Аня, - Или я превращусь в тыкву вместе с каретой?
Алексей подал ей руку. Расчищена была дорога, по которой они приехали, и тропинка, ведущая к даче. Но нетронутым искрящимся одеялом лежал всюду снег, и избушку эту он укутывал – до самого подоконника.
- Но лошади замерзнут, - сказала Аня, - Неужели они останутся здесь?
-Их сейчас заберут.
- Где ты вообще их взял?
- Может, я не буду говорить?
Аня поняла – за всяким чудом скрывалось объяснение. Можно было не требовать его, или хотя бы пропустить мимо ушей. Но уже то, что Алексей решил устроить всё это – уже само по себе чудом было, причем тем, которое останется с ней.
- Можешь не говорить. Пока, - разрешила она, - А этот дом?...
-Всего лишь наша дача. Там нет камина и свечей, но есть печь. Там можно сидеть до утра и встретить рассвет, и, наверное, это будет самая странная новогодняя ночь в моей жизни…
- А уж в моей…
…Это действительно была скромная, даже бедная дача. Крохотная кухня в прихожей. И маленькая комната, с одним окном. Печь-буржуйка топилась, словно ее загодя разожгли неведомые руки. Два кресла – старых, простых, но с резными спинками сошлись у низкого столика. Вино – не слышала Аня прежде таких названий, и оранжевые шарики мандаринов.
- А ёлки нет, - сказал Алексей.
- Но за окном их много, - утешила Аня.
Несколько минут спустя она услышала тяжелую поступь, и длинная тень проплыла за окном – кто-то уводил экипаж с лошадьми.
- И все-таки? – спросила она.
- Было время – я играл на свадьбах, на днях рождениях – деньги были нужны, - сказал он неохотно, - У фирмы, которая все это организует, есть свои лошади и карета.
- Чтобы на свадьбе за невестой приехал принц на белом коне?
-Что-то вроде того.
Оба они не могли бы объяснить – почему невесело стало на душе. Точно чудо было – но растаяло в воздухе.
-Открой вино, - тихо сказала она.
Чего-то не было сказано, каких-то слов. Здесь не было бокалов, а только стаканы, стеклянные, кем-то забытые на этой даче. Аня отпила несколько глотков, и обняла стакан обеими ладонями. Точно хотела согреться о него, хотя вино было холодным.
- Зачем ты это сделал? – спросила она.
И он, не терявшийся никогда, обожавший всех разыгрывать, не мог найти ответ, с трудом его подбирал.
- Потому что… наверное, это круто… сделать то, о чем кто-то мечтал…
- Кто-то… круто…, - повторила она медленно.
Потом спросила:
- А чего ты хочешь для себя?
И Аня взглянула на него как будто мельком.
- Может..может я и хочу делать такие вещи в жизни. Всегда… а почему бы и нет?
- Значит ты просто – добрый волшебник, - сказала она, и тускло звучал ее голос.
Потом она попросила:
- Поиграй мне…
И он тоже посмотрел на нее быстро, словно не тех слов ждал. Но то, что не было сказано вовремя – опаздывает навсегда.
Он взял гитару.
От другого нам нужна не только любовь. Если ее нет – то хотя бы жизненная сила. Аня пила вино, глаза ее были закрыты. Она плыла в этой музыке, тонула в ней. Это был какой-то немыслимый для нее уровень виртуозности, когда ни разу не сбились пальцы, о чем бы ни рассказывала гитара, о чем бы ни умоляла… А может быть, просто никогда до того не играл он так, когда инструмент говорит то, чего не осмелилась сказать душа. Весь этой бой, все эти переборы, все эти приемы техники, которых она не знала и не хотела знать… Для нее это было прощание. Бог не чиркнул спичкой. На небе не зажглась новая звезда.
Оба потеряли представление о времени. Но Аня сказала:
-Наверное, мне пора.
-Лошади уехали. Но скоро начнут ходить автобусы. Остановка здесь рядом. Мы пойдем через четверть часа.
Угли в печи догорели. Алексей поднялся. Было еще совсем темно, и нескоро настанет рассвет. На улице похолодало, и пока мимо дачных домов, а потом недолго через лес они шли к остановке, он озяб. Странно, он не мерз даже в горах, а тут едва ли зубы не стучали.
К счастью ждать пришлось недолго. Издали увидели они свет фар. Подъехал автобус, что ходил из одного района города в другой. Сейчас он был почти пуст, только какая-то тетка с мрачным лицом устроилась на заднем сидении.
- На дачах отмечали? = спросил шофер, когда Алексей платил за билет.
-На дачах.
Алексей и Аня сидели рядом, плечом к плечу. Гитара устроилась на коленях у них обоих. Наверное, она больше всех устала за эту ночь, так как только она и говорила.
А люди молчали. Молчали до самого города. Остановка Ани была раньше, и она сошла первой.
*
…Аня написала заявление об увольнении в дни зимних каникул. В школе никого не было, но Фёдор обо всем договорился. Приехала секретарша Люда, взяла заявление и сразу, без принятых двух недель отработки – отдала Ане трудовую книжку.
Фёдор предлагал вообще не нее плюнуть
-Ты что ж, на пенсию собралась зарабатывать? Стаж копишь? – спросил он и обидно захохотал, будто ему рассказали анекдот.
- Брось, - посоветовал он, - Зачем тебе вообще работать? Ты сколько на пенсии жить собралась? Я тебе оплачу по среднему тарифу…
Позже Аня удивлялась, как он мог выбрать такой дом. Не было тут никакой колючей проволоки, которую она нафантазировала. Старинный белый особняк благородных очертаний – с колоннами и лепниной – стоял на берегу, и от главного входа ступени сбегали к реке. Может быть, раньше вода стояла ниже, и там, внизу, был сад и оранжереи…
Фёдор еще не брался толком за дом – Аня поняла это, когда увидела у входа двух каменных львов. Один лежал, а другой будто присел перед прыжком. Морды зверей растрескались, кое-где камень откололся…
- Я вот всё думаю, - поделился Фёдор, - Надо посчитать все хорошенько, прикинуть… Что будет лучше – то ли здесь все хорошенько переделать, то ли снести все к чертовой матери.
- Снести? Как можно… Ведь это же, наверное, памятник культуры…
- Ай, я тебя умоляю… Там, конечно, все натуральное, сделано на века… Теперь такое если покупать, то за бешеные деньги. Но трубы уже ни к черту, окна по любому надо менять, перекрывать крышу… Так и наберется работы. А здесь же все – не стандарт, не типовое…Прикинь, если все заказывать с нуля…Да и тесновато – ты увидишь. Тут только пара комнат большие, а остальные – маленькие.
- Делай, как хочешь, - сказала Аня, - Мне все равно.
Она понимала, что ничего не должна тут полюбить. Поэтому осталась безучастной, открыв тяжелую дверь и вдохнув запах старинного дома. Пахло сандаловым деревом, какими-то сладкими духами и немного пылью. А еще – здесь было довольно темно. Может, виной тому – январский день, уже клонившийся к вечеру.
Кто-то, много лет назад с любовью строивший этот дом для своей семьи, продумал здесь все. Гостиная, столовая – откуда был ход в кухню… Ни одно помещение не было слишком большим, видимо, хозяева не ждали, что у них будет много гостей, им было хорошо наедине друг с другом.
Рядом с кухней – небольшой коридор, откуда лестница вела наверх.
- Это, так сказать, ход для прислуги, - интересно, в голосе Фёдора хоть когда-нибудь не было иронии?
- Но там, наверху, все жилые комнаты, - добавил он, - Пошли, я отнесу твои вещи.
Наверное, Ане полагалось быть скованной и смущаться, но это странное чувство безразличия совсем завладело ею.
- Ты сам уже переехал сюда? – только и спросила она.
Да, комнаты наверху выглядели уже обжитыми. В спальне стояла современная мебель, только зеркало осталось от прежних времен, тяжелое, от пола до потолка.
- И не снять его никак, - пожаловался Фёдор, - В стену встроили, что ли? Ты еще увидишь, тут много таких заморочек, из-за которых этот дом легче снести, чем перестраивать.
Аня подошла к окну. Жаль, что вид отсюда был не на реку, а на поля и далекий лес. И слишком малое расстояние до земли. Если шагнуть вниз, сломаешь ногу, и то, если не повезет. Не больше.
Фёдор сказал, что несколько раз в неделю сюда будут приезжать две женщины. Они привезут продукты, приготовят еду и сделают всю домашнюю работу.
-Если я все-таки решу сохранить этот дом – тебе можно будет устроить… как это называется – бальный зал? Танцуй сколько хочешь, - великодушно сказал он.
Аня кивнула. Потом подошла к широкой кровати, легла, свернулась комочком – и смотрела перед собой пустыми глазами.
Ночью она проснулась от того, что в окно лился лунный свет – прямо на ее лицо, он точно гладил ее, чуть касаясь. У нее не осталось сил, но очень хотелось пить, и она решилась встать.
Неслышно – для нее это не составляло труда – Аня пересекла комнату. И замерла, чуть не вскрикнув. Из зеркала на нее смотрел человек. Стекло было большим, выше нее – и человек этот тоже оказался выше нее. Казать, что он стоит в трех шагах.
Аня подняла руку – это было слабое движение, она точно защищалась. Если она еще не окончательно помешалась, значит – она видит свое отражение – а тьма и тени создают эффект. И ее отражение должно сделать то же самое что она.
Аня подняла руку, а мужчина поднес палец к губам – и чуть кивнул в сторону двери, так, словно приглашал ее выйти и поговорить.
«Только не бежать – незнакомый путь, я запнусь, упаду», - напоминала она себе, а сама неслась как дух – по коридору, по лестнице. Эта была другая лестница – парадная. Аня сама не знала, где она собралась укрыться – и можно ли укрыться вообще?
Входные двери были заперты – во двор не выбежишь… Но едва она оказалась в темной гостиной – как увидела здесь еще одно зеркало, и в нем стоял он. Точно догнал ее.
- Отчего ты боишься? – услышала ли она этот голос, или он снова, как тогда, у нее дома, прозвучал лишь у нее в голове.
Она смотрела на него глазами загнанного существа, но он не делал ни шагу ей навстречу.
- Ты не можешь выйти оттуда, да? – догадалась она.
Он кивнул.
- Ты все-таки приехала сюда…
- А ты…., - она не договорила.
- А я здесь когда-то умер…
Со стороны могло показаться, что Аня, ни с того ни с сего, отправилась ночью, чтобы полюбоваться собой – в старинном стекле при лунном свете. Говорила она чуть слышно, одними губами. А голоса этого человека, смотревшего на нее оттуда, из зазеркалья – и вообще посторонний не мог бы различить.
- Смотри, чтобы он не запер тебя в подвале, - услышала Аня,- И не избил.. Если он выпьет, то становится непохожим сам на себя. У него ярость животного… Ты еще не видела его таким?
Аня покачала головой…
- Увидишь. Это случается с ним часто…
Продолжение следует
