— Мартышка, оторвись от безделья, поработай для разнообразия. — сказала Она с издёвкой, и низенькая, мало приметная девушка или женщина неопределённого возраста с заплетёнными тоненькими тёмными косичками в очках с объёмными стёклами подошла робко к нам и во все свои большие светло-карие глаза, которые выглядели пугающе огромными сквозь толщу стёкол, посмотрела на нас.
— Что надо сделать, Алёночка Игоревна? — с задором бодро провозгласила девушка с косичками. А я почти услышала девиз пионеров: «Будь готов!». А Мартышка и была, скорее всего, «Всегда готова», раз так подорвалась, подбежала и чуть ли не хвостиком завиляла при виде злобной и «любимой» дрессировщицы. Цирк какой-то, а не топовая юридическая компания. Нет! Зоопарк! Раз я — курица, а эта в очках — мартышка, то тут зоопарк. «Платон Олегович, а кто же вы в этом зоопарке? Пастух, что загоняет стадо под розги кнута Алёны Игоревны?», — с досадой задалась я вопросом, на который мне никто бы не ответил. Мне было жаль себя, жаль того, как начиналась моя трудовая деятельность на склоне лет, жаль того, что я разочаровалась в своём симпатичном волшебнике с каре-голубыми глазами и волнистыми пшенично-русыми волосами, иллюзорным представлениям о работе которого я слепо поверила. Но как говорила мудрейшая Маргарет Митчелл в «Унесённые ветром»: «Прошлого не вернуть. Мёртвых не воскресить. Дни беззаботного веселья остались позади. И, беря в руки тяжёлую корзину, Скарлетт мысленно взяла в руки и свою судьбу: решение было принято. Пути обратного нет, и она пойдёт вперёд...». И я решила тоже безоговорочно, без права капитуляции пойти вперёд, с той только разницей, что позади меня не было...ни дня беззаботного веселья.
«Алёночка Игоревна» наказала своей ручной Мартышке познакомить меня с моими обязанностями, в коих она, видимо, разбиралась лучше остальных, подтвердив после мои догадки.
— Я когда-то тоже начинала ассистентом. — важно шепнула она мне. А я еле сдержала смех, что так рвался наружу. Я, естественно, от души порадовалась за большеглазую девицу с косичками. Но прозвучали её слова нелепо в данных обстоятельствах. Мне было жаль себя, что я теперь с ней в одной упряжке, и меня теперь тоже будет погонять Она. Но...я всё же не теряла надежды вырваться из «Платонов и партнёры». Сначала я хотела доказать всем в этом зоопарке, что я чего-то стою, да и себе в первую очередь, а потом уйти счастливая в рассвет. А вот у Мартышки, судя по всему, не было ни желания, ни стремления двигаться дальше и прекратить терпеть пренебрежительное отношение. Я могла предположить, что она испытывает удовольствие, когда ей помыкают, но это какой-то мазохизм. Вот от Лейлы исходил здоровый пофигизм, а Мартышка выглядела затюканной и заезженной больше остальных.
— А вас тоже нанимал Платон Олегович? — полюбопытствовала я.
— Кто? Платон Олегович? — Мартышка изумилась и выронила из рук бумаги, что разлетелись по ковролину, и мы обе принялись их собирать. — Нет, конечно.
— Почему, конечно? — пришёл мой черёд удивляться.
— Эмм, — Мартышка закусила губу и сузила с сомнением глаза, — раз вас собеседовал Платон Олегович и устроил в наш отдел, значит, так было надо.
— А это какая-то нестандартная практика? — я не сдавалась, мне было нужно хоть какое-то понимание относительно поведения Волгина.
— Это конфиденциальная информация. Вы можете задавать мне вопросы исключительно по вашим обязанностям, документации в рамках нашего с вами профессионального взаимодействия.
Я остолбенела от строгой тирады Мартышки. Начинались какие-то тайны мадридского двора. И они мне не особо нравились. Но...начало положено. Поехали дальше. Понеслись.
Неделя пролетела стремительно и незаметно. К своему счастью Её я ни разу не видела, Волгина, к слову, тоже. Я сидела под грудой бумаг, договоров, соглашений, что мне несли и несли сотрудники на доработку, обработку, переработку, подпись, редактирование и проверку. От бесконечной вереницы букв глаза слипались, и я подсела на кофе с какао, точнее меня на них подсадила Лейла. Моя юная, добрая фея. В отличие от Платона Олеговича администратор «Платонов и партнёры» как по волшебству скрашивала мои невесёлые трудовые будни, то добрым словом, то печенькой, то какао, то шуткой, то, просто подойдя ко мне поинтересоваться моими успехами, настроем и настроением. По вечерам дома я онлайн училась на курсах, освежала знания, оказалось, многое я знала, но, разумеется, подзабыла без практики, но и уйму нового открыла для себя...законодательство не стояло на месте, пока я осваивала рецепты новых блюд. Времени готовить да и желания не было, поэтому вечером после работы я перешла на творожки и заметила в своём теле некую лёгкость. На второй неделе я почувствовала, что относительно освоилась на работе, а в отсутствие Алёны Игоревны и вовсе расслабилась, и на радостях решила испечь пирожки, они у меня всегда вкусные получались, Лёня очень любил мои пирожки. Пирожки он любил, а меня увы нет. Я была приложением к вкусной еде и чистой квартире. Да, так или иначе, я продолжала иногда вспоминать бывшего мужа — невозможно в миг забыть 15 лет совместной жизни, какими бы эти 15 лет не были. У Леонида вот получилось плюнуть и забыть, он не разу не позвонил мне, чтобы по-человечески поинтересоваться, как я устроилась, ведь не чужие же люди. Хотя я не исключала, что это Элина запретила ему со мной общаться. Отработав и отучившись, я встала к плите, освободилась лишь в начале первого ночи, но несмотря на то, что утром надо было рано вставать снова на работу, завела будильник на «пораньше», хотела навести «красоту». От природы я не соответствовала принятым в обществе стандартам красоты, но многие считали меня очаровательной, краситься и одеваться я когда-то умела, вот решила тряхнуть стариной, да и Лейла мне все уши прожужжала, что я должна «нести себя этому миру, чтобы он узнал о моей красоте». И...я завила волосы, накрасила губы ярче давно забытой красно-коричневой помадой, что гармонировала с цветом моих медово-карих глаз, добавила векам мерцающих теней, облачилась в бордовые брюки-клёш, в которые мне посчастливилось влезть-таки, и в бежевую рубаху с малиновым пояском, и в завершение...обула на свой страх и риск, боясь где-нибудь грохнуться, кремовые лодочки на высоком каблучке. Коллеги встретили меня восторженно, парочка юристов-мужчин посматривали с явным интересом...мужским, и неважно, что они женатые, мне было в любом случае приятно почувствовать себя женщиной. Пирожки тоже разошлись на ура, женщины спрашивали у меня рецепты, а мужчины, словно накормленные коты до отвала, мурлыча благодарили, и тут...явилась, откуда не ждали, Она.
— Что, курица, холестерином мне мозги загрязняешь сотрудникам?
— Пирожки на кефире, и начинка вся натуральная, свежая, в них нет никакого холестерина.
— Липатова, и чего тебе дома не сиделось с твоими пирожками? Где ты, и где работа в солидной компании?
— А при чём здесь мои кулинарные способности?
— При том, что ты или кухарка, или как я — успешный адвокат, третьего не надо.
— Одно другому не мешает, я считаю. Попробуйте пирожок. — я протянула, улыбаясь до ушей, Алёне Игоревне тарелку с пирожками.
— Ты что, — Она брезгливо поморщилась, — я слежу в отличие от...некоторых за фигурой. У нас вообще в «Платонов и партнёры» принято выглядеть соответственно, и мы...не я, не Платон Олегович, — сделала моя начальница акцент на Волгине, — не питаемся, чем попало. Видел бы он этот кошмар.
— Учту на будущее.
— Бог с твоими пирожками, курица, что с договорами, которые я тебе отправляла на доработку? — сказала Она подозрительно миролюбиво.
— Всё готово, договоры я передала Лейле на подпись руководству.
— Что же, чудненько. У меня вопросов к тебе больше нет. Живи пока, я сегодня добрая. «Я заметила», — чуть не вырвалось у меня.
Она стремглав исчезла, оставив после себя накалившийся воздух. А я принялась жевать пирожок и взгрустнула, почему-то меня задело, что она намеренно указывала мне на то, что Платон Олегович был бы против моих пирожков. Я глубоко погрузилась в толстый договор с новым клиентом и не сразу увидела тень, что склонилась надо мной.
— Марта Юрьевна. Марта Юрьевна?
За окном стемнело, а тускло светящаяся лампада на столе, что била по моим глазам, ослепила меня, и я с трудом сфокусировала взгляд на источнике звука.
— Платон Олегович, здравствуйте.
— А я вас зову, зову. — он доброжелательно улыбнулся, чуть по-детски что ли, так обычно дети мило и солнечно улыбаются.
— Извините, задумалась, договор. — я подняла увесистую стопку бумаги и потёрла переносицу.
— Надобно вас вытащить из-под пыли бумаг к свету.
— Спасибо, мне и здесь хорошо. — я зевнула, прикрывая рот рукой и краснея от смущения, что Волгин застал меня врасплох.
— По вам и не скажешь. Впрочем, об этом в другой раз. Я вижу, что вы заняты и устали.
— Настолько плохо выгляжу? — я встретилась с Волгиным взглядом...поразительно завороженным взглядом.
— Вы сегодня изумительны, Марта.
— Благодарю. — выдавила я из себя, вспомнив, как Лейла учила меня реагировать на похвалу и комплименты.
— Я наслышан о ваших пирожках. Наши сотрудники все ходят сытые и довольные, и только о вас и говорят. Один я не попробовал. Угостите? — Платон Олегович поставил на мой рабочий стол кружку и протянул мне маленькую тарелку.
Я на секунду зависла, с недоумением разглядывая Волгина, а он всё также выжидательно стоял возле меня с протянутой тарелкой и добродушно улыбался.
— Пирожками угостите? — повторил он свой вопрос, не дождавшись моего ответа.
— Нет. — выпалила я резко.
— Нет? — поразился Платон Олегович не меньше моего.
— Вам же нельзя. — я продолжала нести чушь и краснеть.
— Нельзя? — Волгин не знал, как реагировать на моё поведение, да я и сама не знала, если честно.
— Нельзя. — настаивала я на своём.
— Но почему? — спросил HR обиженно, точно ребёнок, которому не дали заветную вкусняшку.
— Потому что вы следите за фигурой, и вам надо соответственно выглядеть.
— Соответственно чему? — всплеснул он руками и чуть не выронил тарелку.
— Не знаю, я не уточнила. Надо было? — наш разговор с Волгиным всё больше звучал несуразно.
— Возможно. А у кого вы и что не уточнили?
— Как же, у Алёны Игоревны.
— Ах, Алёна Игоревна. Слава Богу, мы с вами до чего-то договорились. А я уж было подумал, или вы заработались, или я плохо соображаю.
— Я, может, и заработалась. Но пирожками вас не угощу, нечего вам питаться, чем попало. А то, глядишь, вы меня из-за сбоя в своём рационе уволите ненароком.
— Это вам всё Алёна Игоревна сказала?
— Почти...про увольнение я додумала. Но она испугала меня, что вы были бы против...этого кошмара. — я нервно хихикнула.
— М-да, сколько я нового о себе узнаю. Вы тоже считаете, что мне надобно последить за фигурой?
— Я-то здесь при чём? Это уже ваши с Алёной Игоревной отношения, видимо, вы ей нравитесь стройным. — я вжалась в кресло, перепугавшись, что сморозила очередную глупость, а вид у Волгина от моих слов стал более, чем растерянным.
— Наши отношения с Алёной Игоревной? — HR наклонился ко мне, загораживая лампу, и пробуравил меня сердитым взглядом.
— А что я такого сказала? Ваш роман с...начальником юридического отдела ни для кого не секрет. Но меня это не касается. Мне было сказано — вас не травить, холестерином вам мозги не загрязнять. И я не буду. Я и работу терять не хочу пока. Да и вдруг вы и правда занеможете по моей вине, как я тогда спать буду?
— Вы печётесь о моём здоровье?
— И о вашем здоровье, и о своей совести.
— Что значит, вы пока не хотите терять работу? Вас что-то не устраивает?
Я отвернулась от Волгина и к своему неудовольствию вспомнила слова Алёны Игоревны: «...Ты язык-то свой попридержи, а то я мигом на тебя доложу Платону, а он, запомни, курица, ВСЕГДА будет на моей стороне. И из нас двоих он поверит мне, а не тебе, поэтому жаловаться ему очень не рекомендую...».
— Всё отлично, Платон Олегович, не извольте беспокоиться.
— Вы не умеете врать, Марта Юрьевна. А иногда полезно уметь красиво обставить ложь как в жизни, так и в зале суда, когда надо защитить клиента.
— Защита клиентов мне не светит, а врать в жизни мне не пристало. И я сказала лишь то, что вы хотели услышать.
— Я хотел услышать правду, терпеть не могу ложь и недоверие в отношениях. — протянул он порицательно.
— Главное, чтобы у вас с Алёной Игоревной было доверие в отношениях.
— У нас нет отношений с...вашей начальницей.
— Всё впереди, Платон Олегович. Вы прелестно смотритесь вместе. — я привстала, поравнявшись с Волгиным, и даже в темноте увидела, каким яростным огнём вспыхнули его глаза.
— Оставьте свои домыслы при себе.
— В таком случае я продолжу работать? — я указала на договор.
— Нет. — отрезал он, и наш диалог пошёл по кругу.
— Нет? Почему?
— Я хочу пирожки, что бы там вам не напела Алёна Игоревна. У меня хорошая физическая форма, и пара-тройка пирожков мне повредят.
— Хорошая. — невольно согласилась я, осматривая фигуру Волгина, что рельефно виднелась из-под его обтягивающего пиджака с футболкой и брюками.
— Вам нравится?
— Что?
— Моя фигура. — как ни в чём не бывало, сказал он и усмехнулся.
— Платон Олегович, при всём уважении, но это неуместный вопрос.
— Это я от голода. — оправдался он и намекнул на пирожки.
— У меня остался один пирожок, вы им не будете сыты. — я пожала плечами. Эх, знала бы, что Волгин придёт столоваться, так все пирожки ему одному оставила. Но…
— С голубикой? — спросил HR, а меня бросило в жар, потому что…
— Почему с голубикой?
— Пирожки с голубикой хвалили больше всего. — соврал он и не покраснел.
— Но пирожков с голубикой не было.
— Не было, странно. Я что-то перепутал, значит.
— Перепутали голубику с малиной или с капустой? — не унималась я, мне не нравилось упоминание о голубике. Дело в том, что когда-то я пекла пирожки с голубикой...когда был жив мой отец...родной отец. Я познакомилась с ним будучи взрослой, он тепло меня принял, заботился, помогал, чем мог в отличие от матери, что ненавидела меня с рождения. Я сблизилась с отцом и оттого, когда его вдруг не стало...после у меня просто руки не поднимались испечь папины любимые пирожки. Волгин мог вполне оговориться, но таинственность его персоны говорила мне об обратном.
— С малиной, у меня всегда были проблемы с названием ягод, я их путаю.
— Раз так. Угощайтесь пожалуйста. Пирожок с сюрпризом. — я вытащила из-под стола тарелку с сиротским пирожком, прикрытую полотенцем.
— Ммм, наконец-то. Фух, чуть не вспотел, пока выпрашивал у вас угощение. — подмигнул он и принял из моих рук пирожок, перекладывая на свою маленькую тарелку. Волгин ушёл, весело напевая что-то.
«И что это сейчас было?», — собралась я было поразмышлять, но не стала, вернувшись к изучению договора. А вечером после обучения мне пришло смс от Волгина: «Спасибо. Божественно, как и всегда». Полночи я ворочалась с боку на бок, анализируя встречу с Плутонием, как я стала его называть для себя. Я-то несла явную околесицу, но это было импульсивно. А вот Плутоний говорил с сознанием дела. А его «Божественно, как и всегда» озадачило меня вконец. Откуда он знал про пирожки с голубикой и знал ли? Зачем сказал мне, что у него нет отношений с Ней. Что-то про свою фигуру спрашивал и красовался при этом. У меня складывалось стойкое ощущение, что я где-то уже слышала от кого-то: «Божественно, как и всегда», но не могла вспомнить, где. Я перестала думать про Лёню и приближающийся развод, зато все мои мысли заполонил наглым образом Плутоний. «Ты или раньше времени выдохлась с непривычки «работать», или у тебя паранойя, или он тебе нравится, или...надо поговорить с Волгиным прямо, а то...так и до бессонницы недалеко.», — рассуждала я, считая овец, дабы заснуть. Но как тут можно уснуть, когда меня посещают непристойные мысли, будто HR «Платонов и партнёры» мог заинтересовать меня как мужчина? Нет, я слышала, что этих...гуру подбора персонала учат воздействию на соискателей...тогда это многое бы объяснило, например, что я просто повелась на манипуляционные штучки Волгина. Но два вопроса так или иначе оставались открытыми: «Зачем Платон Олегович меня устроил в компанию?» и «Что за переходы с его стороны на личное общение?». Пирожки были предлогом, по которому Плутоний подошёл ко мне, а что его интересовало на деле? К тому моменту, когда мои вопросы без ответов иссякли, на часах было 03:30, и я-таки забылась тяжёлым сном.
На работу утром я, естественно, еле встала, голова гудела. Лейла встретила меня в офисе сочувственным взглядом и каким-то энергетическим смузи из фруктов. Энергии от смузи у меня не прибавилось, в эффект плацебо я не верила как-то, но настроение заметно улучшилось. Я приступила к рабочим делам, выбросив все вольные и невольные мысли про Волгина. Но он словно издевался, потому что стоило мне о нём забыть на время, как его HR-Величество материализовалось и объявило чуть ли не в рупор всем присутствующим сотрудникам в кабинете:
— Коллеги, вы славно потрудились в нынешнем квартале. А кто хорошо работает, тот должен хорошо отдыхать. Поэтому руководство «Платонов и партнёры» решило вас поощрить и сократить в пятницу рабочий день. Но это ещё не всё. Вечером после работы состоится корпоративная вечеринка. Дамы, думаю, пары часов вам хватит припудрить носики. Место и время мероприятия Лейла всем сообщит позже. — сотрудники дружно захлопали в ладоши и восторженно заохали. — Явка обязательна. — на последних словах Плутоний многозначительно взглянул на меня, и я покачала головой. Он это принял как сигнал к действию и направился ко мне.
— Я не смогу пойти, Платон Олегович.
— Отказы не принимаются.
— Но у меня вечером учёба. Да и… — я судорожно придумывала отговорку, понимая, что «учёба» не подходит.
— Что за и? — Волгин сердился, непонятно на что, а я, непонятно почему, чувствовала себя в чём-то виноватой.
— Я в отличие от коллег не успела славно потрудиться. И все эти модные «корпоративные вечеринки» — для молодых, что мне там делать?
— Вы достаточно поработали и сделали со своей стороны. Ваша учёба подождёт и за один вечер никуда не денется. И вам надо вливаться в коллектив. С пирожками была отличная идея, продолжайте в том же духе. Ах да, готовьтесь веселиться от души и много танцевать, первый танец за мной. — повелительно-радостно прошептал Платон Олегович, наклонившись низко ко мне.
— Вы умеете уговорить, уважаемый Волгин. Я приду на вечеринку, но танцевать мы с вами не будем. Вы...мы… Как бы тактичнее объяснить. Во-первых, вы значительно моложе меня. Обратите внимание на своих ровесниц, танцевать с ними вам будет уместней. Во-вторых, нам не следует нарушать рабочую субординацию.
— В-третьих, не будьте ханжой и выбирайтесь из своей раковины. Я приглашаю вас на танец и не более того. В-четвёртых, разве вы можете отказать своему волшебнику?
— Чего вы добиваетесь? — оторопела я от доводов Плутония.
— Узнаете. Со временем. Живите сегодняшним днём, Марта, и поменьше думайте. От лишних и напрасных дум появляются морщины. — Волгин хохотнул, развернулся и удалился из кабинета юридического отдела, оставив меня снова ни с чем...с морщинами вместо ответов на бесчисленные вопросы.