450 лет назад, в конце февраля 1574 года, в Кракове готовились к коронации нового повелителя Польши. Одним из главных претендентов на престол был царь Иоанн Грозный.
Как Иван Грозный чуть Королем Польши не стал
Вспоминая «Королеву Марго»
Многие из нас читали великий роман Александра Дюма «Королева Марго», где автор уделил много места перипетиям избрания польским сеймом короля и великого князя Речи Посполитой (объединенного государства, включавшего Польшу и Великое Княжество Литовское). Однако Дюма ни слова не говорит о том, что на престол в Кракове, помимо французского герцога Анжуйского, баллотировался также московский царь Иоанн IV Грозный. Причём россиянин имел весьма и весьма неплохие шансы на успех.
Почему же поляки и литовцы всерьез рассматривали в качестве претендента на роль своего повелителя кандидатуру злейшего врага Речи Посполитой – царя всея Руси?
Надо полагать, потому-то и звали, что слишком уж настойчиво, не считаясь с потерями, вел бесконечные войны с польско-литовским государством. К тому моменту, как весной 1572 года скончался, не оставив наследников, последний польский король из династии Ягеллонов – Сигизмунд II, масштабная война между Русским Царством и Речью Посполитой, прозванная историками Ливонской, длилась уже почти пятнадцать лет. И подумалось тогда некоторым польско-литовским магнатам: а не получится ли у нас прекратить разорительный конфликт с Москвой, если мы посадим на трон в Кракове русского царя? К тому же в результате столь эпохального маневра может возникнуть крупнейшее и сильнейшее в мире государство, включающее в себя земли от восточной границы Германии и Балтийского моря до окраин Западной Сибири… Заманчиво? Да еще как!
Разумеется, сразу же обозначились дипломатические и политические проблемы, которые неизбежны при реализации столь грандиозных геополитических проектов.
Краков стоит мессы
Ну, во-первых, вопросы вероисповедания. Польша тогда была практически сплошь католической; Великое Княжество Литовское, включавшее на тот момент, помимо собственно Литвы, еще и территории нынешней Беларуси, а также пол-Украины и некоторые земли России и Прибалтики, было частично католическим, частично – православным. А Ливония (львиная доля современных Балтийских государств) исповедовала главным образом лютеранство.
И что же, спрашивается, делать православному русскому царю, когда он приедет на церемонию возложения короны из рук католических епископов в католическом соборе Кракова? Читать латинские молитвы? А потом, когда он прибудет в Вильнюс в качестве нового владыки для своих лютеранских подданных – молиться, как протестант?
Спустя века на эти вопросы «изящно» ответил германский император (кайзер) Вильгельм II:
«Когда я приезжаю с визитом в свой католический город, я иду на мессу в католическую базилику; когда посещаю протестантский город, молюсь в лютеранской кирхе. Ибо я – император всех германцев».
Однако в XVI веке, да еще и в отношении к ортодоксальному русскому царю, ничего подобного ожидать не приходилось. И во время переговоров между московитами и польско-литовской элитой вопросы вероисповедания вольно или невольно замалчивались, отодвигались «на потом». К тому же тогда еще не наблюдалось столь непримиримых противоречий между Ватиканом и Московским патриархатом, как то было впоследствии. Отношения обострятся лишь начиная с 1596 года, с принятием Брестской церковной унии, которая нанесла мощный удар по православным приходам и монастырям на Украине и в Беларуси, переподчинив их папе Римскому.
В общем, в процессе рассмотрения кандидатуры Иоанна Грозного на занятие польского престола конфессиональные различия особой роли не играли.
Более того: позиции русского царя в ходе выборов короля Польши и (заодно) великого князя Литвы были настолько сильны, что Иван Грозный, ничтоже сумняшеся, в качестве «оплаты» его согласия стать властелином Речи Посполитой потребовал всю (!) территорию Ливонии, за которую шла тяжелейшая война на истощение. Хотите, чтобы я стал вашим королем и князем? Ладно, так и быть, но отдайте Московской Руси спорные земли Прибалтики. И поляки с литовцами отнеслись к такому демаршу царя вполне благосклонно, они лишь попросили для Речи Посполитой в качестве компенсации за Ливонию белорусский город Полоцк - исконную вотчину литовских князей Гедиминовичей.
И женитьба в придачу
Стороны были близки к тому, чтобы объединиться под властью царя Иоанна. Польско-литовские послы зачастили в столицу Руси с богатыми дарами, в ответ посланцы Иоанна IV дневали и ночевали в Кракове и Вильнюсе… И там, и там шли бесконечные пиры и провозглашались взаимные здравицы.
Наконец, незадолго до выборов короля Речи Посполитой, назначенных на апрель-май 1573 года, перешли к рассмотрению вопросов практического характера. Их было два. Первый: где физически будет пребывать Иван Грозный после коронации? В Москве? Не годится! В Кракове? Никак невозможно с точки зрения самого царя Иоанна. В Вильнюсе? Что ж, это ближе к истине, поскольку столица ВКЛ была городом с православным населением (по большей части) и огромным количеством русской знати, пустившей здесь корни со времен прадедовских, когда этот край еще был под властью Киевской Руси.
Приняли промежуточное решение: король, великий князь и царь (в одном лице) Иоанн Васильевич будет поочередно руководить огромными владениями из Кракова, Вильнюса и Москвы. Грозный не стал спорить по этому поводу.
В одной упряжке с утверждением новых резиденций Иоанна IV польско-литовская сторона выдвинула еще одно условие, на этот раз – жесткое, не подвергаемое обсуждению. Царь Иван обязан был перед вступлением на королевский престол жениться на литовской княгине Анне Ягеллонке, последней представительнице династии великого князя Ягайло, основателя Литовского государства в XIV веке. Литовские магнаты связывали с Анной свою последнюю надежду на возрождение династии, на возведении впоследствии на престол Речи Посполитой дальнего потомка национального кумира – великого князя Ягайло.
Иван Васильевич немедленно дал польско-литовским дипломатам свои личные гарантии: дескать, он не имеет ничего против того, чтобы вступить в брак с Анной Ягеллонкой.
Власть – значит жить всласть
И вот тут-то в Кракове и Вильнюсе заподозрили какой-то подвох со стороны Москвы. Как так? Слишком уж легко суровый и непреклонный русский самодержец соглашается со всеми выдвигаемыми условиями. Ну хорошо, вопрос о пребывании в Кракове и Вильнюсе русский царь, видимо, надеется со временем «замотать», это ясно; религиозные разногласия можно продолжать замалчивать до бесконечности или перевести их в разряд долгой песни. Но брак с Анной Ягеллонкой! Каким образом Иоанн IV рассчитывает уклониться от исполнения этого условия польско-литовской стороны? Непонятно.
А почему, собственно, предполагалось, что Иван Васильевич не захочет жениться? Вот почему: в 1573 году княгине Анне исполнилось 46 лет, при этом красотой она не блистала даже в юности. Становиться ее супругом не хотел никто, хотя эту несчастную женщину на протяжении десятилетий буквально навязывали всем более-менее знатным шляхтичам. И, несмотря на все это, литовская знать продолжала делать ставку на княгиню, хотя в те времена женщины после 40 лет рожали крайне редко. Но… Другого варианта возобновления династии Ягайло у литовских патриотов не было. Надеялись на чудо и на свои молитву ко Господу, который по милости своей даст наследника Иоанну и Анне.
Собирался ли Иван Васильевич в самом деле жениться на Анне Ягеллонке? Этот вопрос терзал польско-литовских магнатов вплоть до того дня, когда незадолго до наступления времени выборов польского короля пришел официальный ответ из Кремля: русский царь снимает свою кандидатуру с голосования в польском сейме. Причина – отказ от ранее данного согласия вступить в брак с предложенной ему в качестве невесты литовской княгиней.
Такое решение Ивана Васильевича мало кого удивило и в Кракове, и в Вильнюсе. Ибо, вопреки известной песне в исполнении Аллы Пугачевой, монархи во все времена предпочитали жениться на женщинах, вызывавших в них если любовь, то сильное влечение. Согласно поговорке: «Что за власть, если не жить всласть?» И, разумеется, унизительная свадьба с немилой сердцу невестой никак не вписывалась в эту парадигму. Даже если на кону стояли прямые государственные интересы, редко кто из земных владык вступал в «договорный брак» без определенной симпатии к невесте (жениху).
Тролль на московском троне
Выражаясь современным языком, Иван Грозный был не прочь потроллить придворных, да и весь свой верноподданный народ. Этот человек, взошедший на вершину власти, жил в мире своих представлений, если не сказать – фантазий, причем он имел возможности навязать их кому угодно. Захотел – постригся в монахи, но при этом продолжал распутный образ жизни; повинуясь капризу, именовал себя в письмах к духовенству «недостойным холопом Ивашкою», и одновременно казнил самыми разнообразными способами представителей этого духовенства. Отрекся от престола, посадив на московский трон безвестного касимовского хана Симеона Бекбулатовича, и не прекращал жестоко повелевал огромной страной.
А когда троллить «своих» царю приелось, он с удовольствием взялся куражиться над европейской знатью, в данном случае – польско-литовской. Надо сказать, матримониальная (брачная) тема всегда вызывала нездоровый интерес у московского государя. Иван IV был как минимум шесть раз женат официально, и при этом не переставал следить за появлением «вакантных» невест в королевских домах Европы и Азии, увлеченно играл на этом поле.
Особое внимание историков издавна привлекали мечты и фантазии Ивана Васильевича на тему женитьбы на английской королеве Елизавете I. Была ли эта попытка предпринята всерьез или речь идет о все том же троллинге? Трудно сказать, но вряд ли царь и вправду рассчитывал на успех своего сватовства. Сложно представить себе Ивана Грозного лондонским соправителем, равно как и Елизавету I – в качестве русской номинальной царицы. Не те это были люди, чтобы довольствоваться половинчатой властью, им подавай всё без остатка – что одному, что другой.
Елизавета Английская была единственной женщиной, с которой переписывался Иоанн IV. Когда из Лондона пришел письменный отказ королевы на предложение руки и сердца со стороны московского царя, тот пишет ей ответ, ставший перлом эпистолярного жанра. Елизавета, согласно канонам вежливости, ссылалась на свой парламент, якобы не одобривший перспективу брака английской королевы с русским самодержцем.
По этому поводу царь отчитывает заморскую владычицу:
«Мы думали, что ты в своем государстве государыня и сама владеешь и заботишься о своей государевой чести и выгодах для государства, поэтому мы и затеяли с тобой эти переговоры. Но, видно, у тебя, помимо тебя, другие люди владеют, и не только люди, а мужики торговые, и не заботятся о наших государских головах и о чести и о выгодах для страны, а ищут своей торговой прибыли. Ты же пребываешь в своем девическом звании, как всякая простая девица». (на тот момент, в 1570 году, Елизавете Английской было 36 лет).
Мечты сбылись?..
Ну а чем же закончились, в конце концов, выборы польского короля? Как известно, на престол в Кракове взошел герцог Генрих Анжуйский, будущий французский король Генрих III. Подобно Ивану Грозному, он тоже клялся и божился, что непременно женится на Анне Ягеллонке ради вступления на польско-литовский престол. Ему поверили, но новоиспеченный властелин Речи Посполитой, едва выйдя из собора после коронации в феврале 1574 года, категорически запретил приближенным даже упоминать в его присутствии имя литовской княгини. А буквально через пять месяцев, узнав о внезапной смерти своего брата, французского короля Карла IX, под покровом ночи сбежал из Кракова во Францию, чтобы занять тамошний трон – куда более престижный и многообещающий, нежели польско-литовский.
Что касается Анны Ягеллонки, то ей все-таки удалось обрести суженого в лице венгра Стефана Батория, которого после бегства Генриха пригласили на польско-литовский престол, выставив те же самые условия – жениться на правнучке Ягайло. И он таки женился на уже 53-летней княгине, к которой не испытывал ни малейшего влечения.
Казалось бы – мечта Анны и ее сторонников хоть и с запозданием, но сбылась. Однако… Не бывают женщины довольны частичным исполнением желаний. Анна вознамерилась играть свою собственную роль в политике польско-литовского государства, и король Стефан Баторий тут же отстранил ее от какого бы то ни было участия в государственных делах. Ягеллонка не перенесла этого удара, она тяжело заболела и мучилась от недуга вплоть до своей смерти в 1596 году, в возрасте 73 лет.
Александр АННИН
Фото: wikipedia.org, topwar.ru, history-thema.com
© "Белорус и Я", 2024
Дочитали до конца? Было интересно? Поддержите канал, подпишитесь и поставьте лайк!
