Я знаю, что все так делают, но мне всегда это казалось немного неестественным. Как все родители могли отселить своих детей в другую комнату в столь раннем возрасте? Вы можете говорить что угодно о потребности пары в уединении, важности развития независимости у ребенка и всё в таком роде, но меня все равно это немного тревожит.
Поместить маленького ребенка одного в темную комнату, подальше от родителей. Люди — единственный вид, который это делает. Все остальные животные боялись бы хищников. Они не рискуют проснуться и обнаружить, что их дети ранены или ушли.
Я думал, что уже привык к крикам. Все мои друзья с детьми сказали, что да. В первый раз, когда они будят тебя посреди ночи своим пронзительным воем, такое ощущение, будто кто-то вонзает тебе нож в барабанные перепонки. Но ты привыкаешь. Через пару недель научишься это слышать, вздыхать и вытаскивать себя из постели, зная, что повода для паники нет.
У меня это не сработало. Прошло шесть месяцев с тех пор, как родился Бен, но каждый раз, когда он кричал, я в ужасе вскакивал с кровати.
Было не так уж плохо, когда он спал на кроватке в нашей спальне. Я думаю, его легкие тогда были слишком маленькими. Вместо крика он только хныкал. Моя жена кормила его, и он снова ложился спать.
Однако с тех пор, как мы перевели его в его собственную спальню, все изменилось. Всхлип сменился визгом прямо из фильма ужасов.
Я пытался выполнять умственные упражнения, которым научился у других родителей. «Вы должны помнить, что это его способ общения», — сказали они. «Он просто пытается сказать: «Папа, удели мне внимание». Попробуй заменить крики этими словами в уме».
Я пытался, но у меня просто не получилось. Похоже, он хотел сказать мне что-то другое. С каждой ночью его крики становились всё громче. Они звучали как искренние, отчаянные крики о помощи.
Однажды ночью я проснулся в 4 часа утра, услышав крик, настолько резкий, что он показался нечеловеческим. — Твоя очередь идти, — пробормотала мне жена, все еще полусонная. Она уже привыкла к этому. Я не знаю, как она это сделала. Я кивнул и медленно пошел в комнату Бена, говоря себе, что напугаю его еще больше, если побегу.
Я никогда не видел такого раздраженного, в отчаянии размахивающего своими ручками и ножками, словно пытаясь сопротивляться нападению. Я поднял его и прижал к груди, изо всех сил стараясь его успокоить, но он продолжал кричать так громко, как только мог. Ему потребовалось некоторое время, чтобы наконец успокоиться.
Когда мои глаза привыкли к темноте его комнаты, я заметил след на правой руке Бена: фиолетовый синяк в форме полукруга с очень маленьким порезом посередине. Это было похоже на укус.
Я улыбнулся. Он укусил себя за руку, пока спал, бедняга. Вот почему его крики были такими громкими в последнее время. Зубы начали вылезать. Я читал, что это может быть весьма болезненно.
Мы с женой готовились к этому моменту. Мы заботливые родители. Есть гель, который можно наносить на десны и зубы ребенка, чтобы помочь ему справиться с болью. Мы купили его, когда Бену было всего три месяца, и на всякий случай хранили его в шкафу.
Я включил свет в комнате Бена и открыл его маленький ротик, чтобы нанести гель на область зуба, но мои пальцы ничего не почувствовали. Зубов нигде не было. Его десны были такими же мягкими, как и всегда. Я протер глаза и снова посмотрел на его руку. След зуба все еще был там.
Я оставил свет включенным и отвел Бена в нашу комнату. Доктор предупредил нас о том, что младенцам может быть опасно делить постель со взрослыми. Они могли задохнуться на подушках, перегреться под одеялом и даже быть раздавленными спящим родителем, катающимся в постели. Они хрупкие существа. Но в ту ночь я не мог оставить его больше нигде. Я провел ночь, тяжело дыша в темноте, сидя в постели и наблюдая за спящими женой и сыном.
Источник: danbelmont.medium.com