— Посидишь с бабушкой, ладно, Люся?
— Мама, ну я же еще вчера сказала, что к обеду пойду в кино с ребятами. Так нечестно!
— Люся… — женщина закрыла глаза и начала массировать виски пальцами. — Между моей работой и твоими посиделками с друзьями, я выбираю первое.
— Но… — девушка наклонилась ближе. — Ты же знаешь, какая стала бабушка после паралича… Я с ней не то что говорить, одним воздухом дышать боюсь!
— Ты в соседней комнате посиди, в телефоне своем поковыряйся. Глядишь, к обеду Валера найдет сиделку…
Разочарованно выдохнув, Люся уставилась в пол, под который ей хотелось провалиться. Мама, чмокнув дочку в лоб, поспешила на работу.
Дверь в комнату бабушки была приоткрыта. Люся не любила туда заходить то ли из-за сырого воздуха, то ли из-за характера Маргариты Петровны, кардинально изменившегося из-за невозможности передвигаться.
И все же время завтрака и приема таблеток уже подошло. Люся забрала с кухни поднос, предварительно собранный мамой, и на цыпочках вошла в комнату бабушки.
Маргарита Петровна задумчиво рассматривала что-то за окном, когда ее покой нарушил скрип половиц.
— Бабушка, здравствуй… Я тебе тут покушать принесла и таблетки. Их, если что, мама собирала, поэтому лекарства точно нужные!
Но в ответ Люся не услышала даже приветствия. Ни одна мышца на лице бабушки не дрогнула.
«Как всегда… Ну как можно быть такой злюкой, я ведь твоя родная внучка!» — обиженно подумала Люся, практически кинув поднос на прикроватный столик. Все это время девушка наблюдала за лицом бабули, пытаясь понять, слышит ли она вообще хоть что-то.
Как только поднос оказался на прикроватном столике, он тут же соскользнул и со звоном упал. Манная каша в разных количествах оказалась разбросана по всей комнате, как и таблетки.
— Бабушка, прости! Я не хотела… Я тебе сейчас новую кашу сварю!
Люся упала на колени и дрожащими руками начала собирать таблетки. Затем она сбегала за мокрой тряпкой на кухню, чтобы убрать остатки еды.
— Непутевая… — неожиданно послышался голос бабушки, во что Люся поначалу даже не поверила. — Вся в мать пошла, вся!
Бабушка говорила тихо, но строго. Каждое слово она растягивала, не отводя глаз от окна.
— Бабушка, ну зачем ты так… Я же не специально!
— Руки-крюки у тебя, Людмила. Вся ты какая-то неправильная…
Люся почувствовала, как щеки начинают гореть. Она уже была не рада, что бабушка решила с ней заговорить.
— Ну уж точно получше тебя буду! — выпалила Люся, разворачиваясь в сторону кухни.
— Раз ты у нас такая молодец, а я — карга старая, тогда скажешь своей мамочке, что бросать живого человека на всяких сиделок — позор?!
Люся опешила. Она встретилась с болезненными глазами бабушки, решившей с ней пооткровенничать, пусть и в грубой форме.
— Бабушка… — присела Люся на край дивана. — Никто тебя не бросал, слышишь? Дядя Валера нанял сиделку, чтобы у него была возможность продолжать работать, как и мама. Тетя Инна очень хорошая, добрая, ответственная. У нее сегодня просто форс-мажор и…
— Уходи, — оборвала девушку Маргарита Петровна. — Не нужно мне никакой еды.
— Бабушка…
— Пошла прочь!
Женщина ударила кулаком по подоконнику, как бы намекая, что разговор окончен. Устало выдохнув, Люся вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь.
Оставшиеся часы девушка решила посвятить готовке, пытаясь раз за разом мысленно не прокручивать конфликт. Чувство вины за голодную бабушку преследовало ее, поэтому, отыскав пакетик риса и пару сосисок, Люся принялась их готовить. Через полчаса тарелки уже были наполнены: и ее, и бабушкина.
Девушка решила, что сначала отнесет еду бабушке, чтобы затем со спокойной душой поесть самой. К тому же настроение Люсе поднял дядя Валера, написавший, что сегодня пораньше освободится и совсем скоро приедет на «смену караула».
Подходя на цыпочках к двери, Люся все пыталась справиться с тревогой. Руки дрожали, а сердце с каждым ударом ускоряло темп. Собравшись с силами, она все-таки вошла внутрь.
Картина в комнате совершенно не изменилась: все та же Маргарита Степановна, то же кресло и окно. Только теперь голова женщины была повернута влево. «Спит, наверное…» — подумала Люся, ставя поднос. В этот раз все вышло удачно: поднос оказался на столике целым и невредимым. Люся уже собралась уходить, но ее внимание привлекло пятно на ковре от пролитой молочной каши.
— Если сейчас не протру, потом забуду… — прошептала девушка, как можно тише направляясь за тряпкой.
Через пару секунд от пятна не осталась и следа. Подняв на Маргариту Петровну голову, Люсе наконец-то удалось разглядеть лицо бабушки впервые так близко после паралича. Впалое, худое, оно совсем не было похоже на то розовое личико с щечками, каким было пару лет назад.
Люся потянулась к лицу старушки, но вовремя отдернула руку. Горечь от боли за родного человека пересилила, и Люся почувствовала, как глаза наполняются слезами.
— Бабушка… — прошептала она, положив голову на колени Маргариты Степановны.
Но женщина не шелохнулась. Люся удивленно подняла мокрые глаза, продолжая рассматривать лицо бабушки.
— Бабушка… Бабушка?!
С каждой секундой голос Люся становился громче и настойчивее. Девушка схватила женщину за плечи и начала трясти, но Маргарита Петровна не реагировала.
— Ну же, ну же! — истерично кричала Люся, пытаясь совладать с нахлынувшей паникой. — Давай, просыпайся!
Перестав «тормошить» бабушку, Люся ринулась к телефону и набрала скорую. Оператор сообщила, что машина скоро приедет. Люся, пытаясь совладать с паникой, даже не стала подходить к бабушке. Ужасные мысли вихрем кружились в голове девушки. «Господи, хоть бы не было поздно…» — повторяла она, меряя шагами комнату...
Через полчаса приехала скорая и Маргариту Петровну увезли в больницу, разрешив Люсе сопроводить бабушку. Медсестра скорой помощи отвела Люсю в приемный покой и успокоив девушку настолько, насколько это возможно, вернулась к работе.
Люся не знала, сколько времени прошло с момента, как она попала в приемный покой. Впопыхах девушка даже забыла взять телефон, поэтому справляться с паникой приходилось самой. Вскоре пережитый стресс начал отступать, и Люся заснула.
— Девушка… Девушка! — мягкий женский голос разбудил Люсю через какое-то время.
— Что, что с ней? — вцепилась она в халат разбудившей ее женщины.
— Все хорошо, стабильно! К ней можно зайти, если хотите.
— Слава богу! — отпустила халат медсестры Люся. — Куда идти?
Медсестра повела девушку по коридорам, после чего остановилась около нужной палаты. Женщина приоткрыла дверь в комнату, как бы приглашая внучку войти. Это оказалась трехместная палата, но соседей у Маргариты Петровны не было.
Когда Люся увидела бабушку, ей на секунду показалось, что ничего не изменилось. Разве что худое лицо стало еще более безжизненным, а губы совсем потеряли цвет…
— Бабушка… Бабушка…
Люся опустилась на колени и положила руку на плечо Маргариты Петровны. Медсестра вышла из комнаты, оставляя внучку с бабушкой наедине.
Женщина медленно открыла глаза и повернула голову в сторону Люси. Увидев красные заплаканные глаза внучки, Маргарита Петровна потянулась погладить девушку, но поднять руку выше головы так и не смогла.
— П… Прости меня, Люся…
— Все хорошо, все хорошо! Не грусти, пожалуйста, тебе нужно отдыхать!
По щеке Маргариты Петровны скатилась слезинка. Женщина нервно перебирала пальцами, решаясь что-то сказать.
— Бабушка, что произошло? Что с тобой случилось? — первой нарушила тишину Люся.
— Сердечко подвело… Не в этом дело, Люся. Прости меня, каргу старую. Прости, внученька моя единственная. Не бросила ты меня, помогла, родная! Прости…
Слова Маргариты Петровны растрогали Люсю. Шмыгнув носом, она уткнулась бабушке в плечо, сжимая в своей руке ладонь женщины.
...А через месяц Маргарита Петровна впервые выехала на улицу в сопровождении внучки. И Люся, и бабушка были благодарны судьбе, что такая, пусть и страшная ситуация, все же смогла сплотить их и подарить еще множество лет вместе!