— Дочь, зайдешь за хлебом после занятий? – тихим, каким-то приглушенным голосом сказала женщина, протирая посуду. Она смотрела прямо перед собой в раковину, на грязные тарелки и не поднимала головы. Словно в этих тарелках был какой -то смысл...
— С умa что ли сoшла? – покрутила пальцем у виска светловолосая девушка, оторвавшись на секунду от учебников. – Я что, в институт с булками попрусь? - она возмущенно смотрела на мать, всем своим видом показывая как ее раздражает весь этот бессмысленный разговор.
— Так зайди потом, милая. После института. – наклонила голову Ирина и виновато пожала плечами. – Я просто не успеваю после работы, мне нужно ещё сбегать вымыть полы. Я взяла дополнительную смену...
Настя – дочь Ирины – недовольно сморщилась. Казалось, она была очень недовольна тем, что услышала. Будто бы мать хотела заставляла её сделать что-то ужaсно сложное. Невыносимо сложное.
— У меня нет времени, – покачала головой девушка. Возражений она не допускала. - Я не могу заниматься всякой ерундой, у меня сессия на носу. И если ты этого не понимаешь, жаль.
Ирина кивнула и продолжила натирать посуду.
— Да, ты права. Тебе нужно учиться. Это очень важно… А я как нибудь… Я забегу между сменами в булочную. Найду время...
— Опять мешаешь дочери учиться? – изогнув бровь дугой, спросила высокая худощавая женщина за шестьдесят. Она была очень коротко стрижена, что очень ей шло. На строгом лице дорогие очки в светлой оправе и свежий маникюр на ухоженных, хоть и не молодых руках.
— Нет, что вы, Татьяна Викторовна. Я просто…
—Просто она... Сама ничего не достигла, так и дочь свою хочешь такой же сделать, – резко произнесла женщина, смотря на сноху с прищуром и каким-то презрением. – Хочешь, чтобы она тоже полы мыла? Как ты?
Ирина покачала головой и опустила голову ещё ниже. Настя посмотрела на бабушку, потом на мать, но ничего не сказала.
...Татьяна Викторовна была свекровью Ирины и очень строгой женщиной в принципе, все-таки всю жизнь проработала учителем. А последние годы, перед пенсией, и вовсе была завучем. Она очень любила носить офисные костюмы, туфли на невысоком каблуке с тупыми носами. Образ заканчивали неизменные очки, которые будто бы приросли к её лицу. Порой казалось, что она не снимает их даже во сне.
Но до смерти мужа Ирины – Алексея – всё было относительно неплохо. Они редко виделись со свекровью, почти не бывали у неё дома, воспитывали дочь, живя в квартире, взятой в ипотеку. Вот только в один миг все изменилось.
Алексей был пожарным и погиб при очередном выезде, а квартиру вскоре забрали за долги. Ирина и трехлетняя Настя остались одни. Денег, которые Ирина зарабатывала в гостинице, где работала горничной, не хватало. В итоге она пришла просить помощи у Татьяны Викторовны. Потому как больше помочь им было некому - Ирина воспитывалась в детском доме.
С тех пор они жили втроем. Татьяна Викторовна ушла с работы, чтобы присматривать за внучкой. Именно она была почти все детство девочки рядом с ней, а не родная мать. Ирина чуть ли не сутками работала, брала подработки и почти не бывала дома.
Она считала себя очень обязанной свекрови, ведь та дала им кров, еду и помогала с воспитанием Насти. Девочка же, в свою очередь, выросла похожей на бабушку. А к Ирине они обе относились с пренебрежением, ведь та, в отличии от свекрови с двумя образованиями, даже техникум не закончила. Просто бездарная поломойка.
…
— Ир, вымой около эскалатора, – крикнула Елена – коллега Ирины. – Разлили что-то. Эти подростки просто ужaсно себя ведут. Как будто их воспитывают свиньи…
Ирина кивнула и взяла тележку для уборки. Большую часть времени она работала горничной в отеле, но и подрабатывать успевала – в торговом центре. Денег не хватало, в конце концов, их было трое. Пенсия Татьяны Викторовны была маленькая, Настя не получала даже стипендии, а её обучение стоило дорого. Приходилось постоянно откладывать и во всем себе отказывать.
За работой Ирина не заметила как кто-то толкнул её. Она повернулась и увидела компанию молодых людей: двух парней и двух девушек, одна из которых была с длинными светлыми волосами.
— Настенька, доченька! – улыбнулась Ирина. – Я думала, ты на занятиях.
Настя широко распахнула глаза, глядя на мать. Она нервно посмотрела по сторонам и покачала головой. Её друзья переглянулись, но девушка уже потащила их дальше. Несколько минут спустя Ирине от дочери пришла эсэмэска, в которой та гневно писала о том, что просила же ее на людях с ней не заговаривать. Женщина опустила голову и вздохнула.
— Что случилось? – спросила Елена, видя, что коллега сидит, опустив голову. – Опять дочка со свекровью что-то учудили?
Ирина замотала головой.
— Да что ты. Это я во всем виновата. Сама полезла к дочери на людях, она ведь просила этого не делать.
— А что в этом такого? – гневно запрокинула голову Елены. – Или мать не может к родной дочери обратиться?
— Да может. Может. Вот была бы мать… нормальной.
Елена недовольно хмыкнула и направилась к выходу.
— А ты значит ненормальная? Ну-ну, ну-ну... Ладно, я ушла, сейчас Сегиз должен прийти – свет ремонтировать, встреть его, ладно?
Сегиз оказался взрослым мужчиной, немного младше самой Ирины. Он ловко справился с поломкой, в отличие от большинства электриков, работавших в округе, которые часто брали не деньгами, а aлкоголем.
— Спасибо вам, – кивнула Ирина.
У них давно не работала в технической свет, а розетка искрилась. Они неоднократно просили начальника вызвать электрика, но у того всё не хватало времени. Вот Елена, менеджер, сама и постаралась.
— Да не за что, – с легким, почти незаметным акцентом, произнес Сегиз.
Он приветливо улыбнулся Ирине.
Из торгового центра они уходили вместе. Сегиз ещё где-то нашел подработку, а женщина ходила по магазинам. Завтра праздник – юбилей у свекрови, она ждет гостей, а вечером они будут готовить.
— Давай помогу, – догнал ее Сегиз, когда Ирина уже выходила из магазина.
Она улыбнулась ему и покачала головой.
– Да я же вижу, что тяжело.
Большую часть дороги Ирина и Сегиз шли молча, но женщина ради приличия решила заговорить.
— А вы профессиональный электрик, да? Так ловко все делаете.
Сегиз вздохнул.
— Меня отец учил, он этим уже много лет занимается, ну а техникум я так, заочно окончил.
— Ого. Сложно, наверное, в чужой стране.
Сегиз усмехнулся.
— Я другой почти не помню. Ребенком был, когда мы сюда приехали. Время тяжелое было, неспокойное. Что тут, что там.
Ирина согласно кивнула, вспоминая. Она тогда была подростком и в ее воспоминаниях не было ничего хорошего.
— А вообще-то по образованию я историк.
— Правда? – удивилась Ирина. Она другими глазами посмотрела на мужчину.
— Да. Я очень любил историю в школе, сдал экзамены, поступил в ВУЗ. Тогда, правда, не понимал, что смысла в этом нет. С горем пополам закончил его. Тут уже работать пришлось, семье помогать. Ну а потом… Как-то корочка забылась. Таким, как я, тяжело пробиться. А сделать что-то с таким образованием почти невозможно. Вот я и закончил заочно на электрика, как отец. Да и он многому научил.
Ирина была удивленно, почти все время, что мужчина рассказывал, она шла с открытым ртом.
— Это так странно. Я всю жизнь корила себя, что, когда забeременела дочкой в восемнадцать, бросила учебу, а потом не вернулась. Сначала она маленькой была. Всё говорила себе, что вот сейчас отдам в садик и обязательно пойду. А потом муж умeр. Пришлось работать на трех работах, что справиться с кредитами, с долгами и просто-напросто прокормить себя и её. Образования нет, ты как третий сорт…
— Это не так, – покачал головой Сегиз. – Образование не определяет человека. Сколько хороших умных людей без него и сколько дурaков и пoдлецов с корочками.
Ирина задумчиво кивнула.
Когда женщина вернулась, то на неё накинулись и дочь, и свекровь.
— И что это за гастaрбайтер был с тобой? – крикнула Настя. – Тебе мало, что ты поломойка, решила ещё сильнее меня опозорить?
— Это Сегиз, он не…
— Что не? – вздернула бровь Татьяна Викторовна. – Ты дочь-то не позорь, да и меня не надо. Соседи наши невесть что подумают. Да и на вид этот негастарбайтер значительно тебя моложе.
— Он просто сумки донес, – огрызнулась Ирина. Почему-то сейчас, после разговора с Сегизом, она по-другому посмотрела на ссору.
И вообще она неожиданно посмотрела на все со стороны. На свою жизнь. Внимательно посмотрела.
Её дочь – плоть и кровь – всегда была на стороне свекрови, а Татьяна Викторовна будто моральное удовлетворение получала от того, что унижала сноху. Пусть у неё было высшее образование, но она почти всю жизнь была школьным учителем с небольшой зарплатой. А всё, что у неё было, – это от мужа. Квартира, накопления и даже спесь. Не будь у нее Владимира Игнатьевича, она бы себя так уверенно не чувствовала.
За все это время Ирина всегда зарабатывала больше, вносила больший вклад в семью. И давно уже не Татьяна Викторовна делала одолжение. А по сути она, Ирина. И содержала всех она. Только теперь женщина это поняла. Она просто по привычке продолжала работать на свекровь и дочь, которой плевать на мать. Почему-то раньше Ирина этого не замечала.
Не слушая крики и нравоучения домочадцев, Ирина пошла собирать вещи.
— Куда это ты собралась?
Ирина пожала плечами, взяла в руки большую спортивную сумку и пошла на выход.
Первые несколько дней она провела в шумной, многодетной семье Елены, а потом сняла однокомнатную квартиру на краю города – благо, сбережения позволяли. Пригодились деньги, накопленные на семестр дочери.
Настя и Татьяна Викторовна пытались вернуть её домой, но Ирина не вернулась. Она жила одна и была счастлива. Первый раз в жизни она была в гармонии с собой. И счастлива, что никому ничего не была обязана. Она перестала мыть полы за копейки, а денег горничной ей худо-бедно хватало на себя одну. Чуть погодя её даже повысили до администратора.
Настя сама пошла работать, чтобы закрыть долги перед ВУЗом, да и у бедной и несчастной Татьяны Викторовны нашлись сбережения, чтобы оплатить учебу внучке.
...Несколько лет спустя девушка извинится перед матерью, но это будет потом. А свекровь до конца своих дней будет считать себя правой. Ведь она, педагог, лучше знает как надо жить, в отличии от бестолковой снохи поломойки...