Архипелаг

Приземистые здания казарм резко устремились вниз. В столь поздний час солдаты давно разбрелись по местам, и за космомобилем — одним из многих — никто не следил. Вскрыть его оказалось на удивление легко, мужчина даже не вспотел. Машина немедленно откликнулась на родной токен управления, и водителю оставалось только проложить безопасный маршрут.

Человек не питал иллюзий: пропажу токена обнаружат самое позднее через полчаса. За это время он скроется в облаках. Убедившись, что салон герметично задраен, он направил космомобиль на орбиту, откуда полетит сразу на Лупу — вторую планету Сириусной системы.

Космомобили не снискали популярности в Солнечном содружестве. Межзвёздные перелёты на них практически невозможны, а межпланетные вызывали у людей стойкое ощущение неудобства, даром что безопасность выдерживалась на высшем уровне. Трудно быть спокойным, когда от ледяной пустоты Вселенной тебя отделяет жалкая скорлупка машины. Пусть она представляет собой несколько экранированных слоёв из композитных материалов, спокойнее не становилось.

Короче говоря, за неполное десятилетие со дня сборки первого космомобиля они остались востребованными только у военных. А какая самая большая военная база в Солнечном содружестве? Конечно, планета Цербер. Всё её заселённое пространство отдано под необъятный комплекс сооружений в ведомстве Управления обороны Министерства науки Солнечного содружества. Поэтому искать космомобиль мужчина отправился именно сюда.

Когда машина пересекла слоистые облака, на приборной панели загорелся красный восклицательный знак. Водитель недовольно попытался развеять его, но пальцы прошли сквозь голограмму, которая и не думала пропадать. Ага, значит, хозяин поднял тревогу. Угонщик нажал несколько кнопок на токене, и раздражающий знак погас. Впрочем, поздно: космомобиль передал на поверхность свои координаты, а значит, надо скорее убираться отсюда!

Цербер населяли не только военные, но и их семьи. Они работали в обычных заведениях вроде собственных торговых лавок или кафе, но специализация планеты пока не менялась. Если поступал приказ, боевые группы перебрасывались в указанную точку содружества. Некоторые несли дежурство на самой планете и в близлежащем пространстве. Так что на орбите его наверняка будут ждать.

И без того иссиня-чёрное ночное небо стало заметно темнеть, а кромка Цербера — загибаться по мере того, как небесное тело удалялось от машины. Водитель бросил взгляд на радар. Так и есть — прямо по курсу несколько патрулирующих катеров. Правая рука будто бы от беспокойства протёрла лицо, а следом тут же бросилась к сенсорной панели — усилить поляризацию смотровых стёкол. Это должно ненадолго запутать дежурных.

Повезло! Катера остались позади, ничем не выдав подозрений касаемо улетающего космомобиля. Мало ли что уважаемому полковнику взбрело в голову? Или приказ какой поступил. Лучше не мешаться. И правильно!

Однако стоило удалиться машине на жалкую тысячу километров от плотных слоёв атмосферы, как пришло сообщение от патрульной службы. Взгляд угонщика мельком пробежался по тексту. Ну конечно же, предупреждение о преступном деянии. Не развернётся, откроют огонь. Неужто имущество полковника ничуть не жалко?!

Предупредительный выстрел не заставил себя ждать. Струя плазмы пронеслась в каких-то считаных метрах от корпуса. Начинаем кошки-мышки! Водитель слегка изменил курс — так, чтобы впереди оказались внушительные боевые крейсеры, явно поднятые по тревоге. То есть, конечно, их экипажи, а сами звездолёты — переброшены из других секторов орбиты.

Ближайший к космомобилю крейсер развернул орудия в сторону угонщика. Не из таких передряг выпутывались! Мужчина увеличил ускорение, которое немедленно вмяло его в противоперегрузочное кресло. Ещё немного — и придётся взрывать гравитон-гранаты, чтобы создать локальное поле антигравитации. Не хотелось бы.

Ещё несколько выстрелов сверкнуло поблизости от машины. К перестрелке подключился второй крейсер. Однако ему пришлось быстро остановить обстрел — хитрец опасно сблизился с первым, подставляя его под удар напарника.

Первому крейсеру нашлось чем ответить на сей вопиющий поступок налётчика. Электрон-щит на мгновение озарил весь корпус корабля. Сейчас он начнёт напитываться энергией, а потом излучит излишки наружу, снеся нарушителя вместе с угнанной им тачкой. Вот этого нам как раз бы и не хотелось!

Коварный пилот заложил крутой вираж прямо над рядами основных орудий крейсера и устремился к другому. Несколько робких огненных росчерков пронеслось тут и там, не нанеся, впрочем, вреда ни космомобилю, ни соратнику. Мужчина затормозил над корпусом второго крейсера. Тот тоже активировал электрон-щит.

Новый вираж! Теперь оба крейсера открыли огонь гораздо смелее. Эх, не надо было так далеко от них отлетать, ну да ладно. Всё же он успел проскочить. Пилоту пришлось накрутить ещё три или четыре круга, прежде чем удовлетворился содеянным. Зависнув на одно волнующее мгновение на полпути между двумя боевыми звездолётами, космомобиль ушёл в «точку».

Уносясь от Цербера, мужчина бросил взгляд на экран заднего вида. Два крейсера помчались было за ним, но тут два электрон-щита чересчур сблизившихся кораблей соприкоснулись, и высвободившаяся энергия разметала их в противоположные стороны. Безмолвные взрывы на борту каждого крейсера ещё пару минут озаряли окружающую черноту, но вскоре стали практически неразличимы на фоне далёких звёзд.

Впереди его ждала планета Лупа и её столичный город Софиус.

* * *

Дверь аэромобиля распахнулась по команде водителя, открыв вид на примятую плешь, которую с трудом можно было принять за лужайку. Павел Скуратов воззрился с высоты трёх метров на этот клочок земли, затем перевёл взгляд на сопровождающего:

— Вы что, хотите, чтобы я спрыгнул?!

— Да, именно так. Проваливай, пока я тебя сам не вытолкал.

Павел с грустью поджал губы. Он пребывал в уверенности, что с ним не имеют права так обходиться. Но чего стоит его мнение, раз он уже здесь, на островах Гермеса, входящих в тюремный архипелаг Фемиды. Осуждён, значит, виноват. И наоборот.

Он осторожно взялся за края корпуса, боязливо выглянул. Три метра — это вам не шутки, сломать себе что-нибудь (даже шею) тут раз плюнуть. Напоследок сглотнув, Павел собрался подобно пружине и выскочил наружу. В прыжке он сгруппировался, и земля встретила его не столь уж жёстко. И всё же Скуратов машинально схватился за икры.

Больше Павлу никуда прыгать не придётся. Он поднял взор на аэромобиль, который ещё с полминуты висел над головой, а затем ретировался. Водителя понять можно: так он снижал угрозу, что арестанты попытаются взять машину штурмом. Однако сам экземпляр примечательный. Не загреми мужчина в тюрьму, быть может, попробовал бы прикупить себе такой в коллекцию.

Из-за желания собрать коллекцию он здесь теперь и пребывает. Не стоило рот разевать на космомобиль, надо было действовать иначе. Теперь у него ни космомобиля, ни коллекции, ни свободы, ни права на жизнь. Одним словом, тюрьма.

Никакие увещевания и просьбы не переубедили суд. Адвокат смог лишь вытребовать ссылку на острова Гермеса, куда попадают всякие грабители, воры, угонщики, а не на острова Танатоса. Да, здесь ему повезло, нечего сказать. Говорят, на Танатосах новичков нередко убивают, а потому те места овеяны дурной славой.

А слухи о Гермесах утверждали, что воровская натура местных зэков довлеет над ними, и украсть что-то — не только у новичка, но даже у более «опытного» сидельца — благородное дело. Впрочем, пока Скуратов мог не переживать. Исправительная система Софиуса не оставила ему никаких вещей, взамен одев в кислотно-зелёную робу.

Когда аэромобиля и след простыл, узник поднялся с измятой травы. Отсюда открывался сносный вид на бо́льшую часть острова. Взгляд упал на ряд двухэтажных построек в долине, которая была удалена примерно на равное расстояние от берегов. Если есть постройки, там должны быть другие заключённые. Какими бы они ни были преступниками, как-никак, люди. Павел решил направиться к ним.

Судя по вытоптанной тропинке, так решал не только он. Сколько же здесь прошло осуждённых?.. Чтобы развеять тяжёлые мысли, Скуратов воззрился на окружающую растительность. Она не радовала разнообразием, но вся или почти вся местная, росла здесь задолго до первых колонистов. Листья деревьев и кустов, как и трава, скорее желтели, нежели зеленели. Лупа — довольно-таки тёплая планета, спасибо двум звёздам, особенно «старшему» Сириусу.

Некстати вспомнилось, что до высадки первых колонистов Солнечного содружества на этой планете единственными животными были различные морские обитатели. В том числе хищники. И они наверняка водятся в прибрежных водах архипелага Фемиды, образуя лишний заслон от смельчаков, вздумавших проплыть своим ходом двадцать километров до материка.

Мужчина прошёл около половины пути, когда навстречу вышел незнакомец. Его тёмная кожа резко контрастировала с ярко-зелёной робой и желтовато-зелёными растениями вокруг. Павел остановился как вкопанный. Темнокожий коротко усмехнулся и заговорил первым:

— Новенький, да? Будем знакомиться. Моё имя — Фрэнсис Болд, но все зовут меня Фрэнк. Да не бойся ты, никто с тебя последние портки снимать не собирается, больно надо. Ещё увеличат срок, а кому от этого будет хорошо? Разве что самим тюремщикам, да и это не точно.

— А для чего вы тогда здесь?

— Так, во-первых, тебя самого-то как зовут? А во-вторых, не надо выкать, не на светском приёме, чай.

— Павел Скуратов. Осуждён за угон космомобиля…

— Да ладно?! Космомобиля? Неужто вояк с Цербера пощупал?

— Не делал я этого! — резко вспылил Павел. — Меня несправедливо приговорили.

— Невиновные на Архипелаге — редкость. Подставили, хочешь сказать? А ты не шишка какая-то большая, случаем? — прищурился Фрэнк.

— Нет. Ну, то есть у меня есть… было кругленькое состояние, но не слишком уж большое. Я захотел коллекцию необычных транспортных средств собрать, понимаешь? У меня уже была парочка, и космомобиль стал бы отличным дополнением коллекции.

— Тебе может показаться странным, что это говорю я, сидящий на этом дурацком острове вот уже пятый год, но разве нет законных способов прикупить такую тачку?

— Практически невозможно, я наводил справки. Однако в Вольфнете хватает ярмарок специалистов самого широкого профиля, и я обратился к одному из них. Он пообещал доставить космомобиль за две недели, и брал немного.

— По твоим меркам немного, что ли? — громогласно захохотал Болд, но, заметив кислую мину новичка, унял смех. — Ладно, и что же получается, ты заказал услугу, а исполнитель взял и сдал тебя властям? Так должны были остаться цифровые следы…

— Всё зачищено. Я полагаю, он вёл со мной переписку вне Сириусной системы, а квантовые онлайн-каналы легко разрушаются.

— Да уж, не повезло тебе. Мой тебе совет: если решишь подавать апелляцию, не иди на конфликт с нашими вертухаями. А то они тебя живо упекут на Танатосы лет на двадцать. Что-то мне подсказывает, ты там не протянешь и года.

— Мой адвокат должен подать апелляцию именно сегодня. Я буду уповать на честный суд.

— Ну-ну. Давай сюда, мы пришли.

* * *

— Анализ сведений даёт основания полагать, что подсудимый Скуратов действовал следующим образом. Сначала он обманом проник на закрытую планету Цербер, втёрся в доверие к одному полковнику либо иным образом завладел токеном управления его космомобилем. Здесь вводные данные не так точны, как однозначный вывод, что космомобиль вместе с токеном оного попал в руки подсудимого. Далее, в ходе угона подсудимый уничтожил два охранных крейсера с общими потерями около четырёхсот человек, что трактуется как предумышленное массовое убийство военных при исполнении и представляет собой отягчающее обстоятельство…

— Протестую! — воскликнул адвокат Скуратова. — Суд обязан принять во внимание как минимум алиби моего подзащитного.

— Согласно предоставленным вами данным, подсудимый не покидал свой жилой квартал, что косвенно подтверждают записи с камер видеонаблюдения.

— Ваша честь, известно, что без необходимости нанокамеры в жилых кварталах не считывают лица жителей в полном объёме в соответствии…

— Милсдарь Вербинский, я знаю этот закон, благодарю. Однако он же не позволяет вам опираться на записи с камер для подтверждения алиби. В то же время имеются точные записи подсудимого на Цербере.

— Это невозможно… — тихо сказал Павел со своего места. Он чувствовал себя неуютно в этом тесном душном зале. Казалось, даже стены покрашены в тёмно-бежевый, чтобы давить на психику обвиняемого. Унылый интерьер приукрашала лишь трёхмерная модель весов, на одной чаше которого покоился шар, символизирующий Солнце, а на другом — додекаэдр, каждая грань которого отсылала к земному Содружеству пяти континентов. Весы постоянно качались и приковывали к себе внимание Павла.

Сжавший добела кулаки адвокат тоже уставился на весы и расслабил руки, унимая дыхание.

— Мы протестуем! — заявил Вербинский.

— Протест отклонён. Если вам нечего добавить, судебный расчёт вынуждает отправить подсудимого на острова Танатоса на двадцать лет.

Скуратов вздрогнул. Тесный зал сузился для него до фигуры защитника. Остатки надежды на него.

— К счастью, мне есть что добавить, — неожиданно для всех ухмыльнулся адвокат. — Позвольте, ваша честь, обратить ваше внимание на характеристики угнанного космомобиля. Скажите, пожалуйста, имеются ли на нём повреждения, которые он мог получить в ходе космического сражения?

— Имеются отдельные сколы, которые нельзя однозначно идентифицировать.

— Хорошо, ваша честь. Имеются ли на борту космомобиля какие-либо вооружения, которые позволили бы ему уничтожить два охранных крейсера? — последние два слова адвокат особо выделил.

— Никаких вооружений на борту космомобиля не было и нет.

— В таком случае, ваша честь, скажите, пожалуйста, располагает ли суд данными о характере повреждений и статистике потерь обоих экипажей крейсеров?

— Суд располагает данными сведениями, милсдарь Вербинский.

— Какое объяснение даёт судебный расчёт по вводным данным? Мог ли подсудимый на угнанном космомобиле без каких-либо вооружений нанести урон двум крейсерам и вызвать смерть почти четырёхсот человек на их бортах?

— Судебный расчёт не способен дать адекватное объяснение. В его заключении отмечено, что люди погибли в результате детонации электрон-щитов при их прямом столкновении в космическом пространстве. Сопутствующее обвинение в умышленном убийстве военных при исполнении снимается. В свете полученных уточнений суд решает приговорить подсудимого Скуратова к семи годам лишения свободы и прав на жизнь, охрану здоровья, жильё. Наказание надлежит отбывать подсудимому на островах Гермеса.

Павел переглянулся с защитником. Сердце громко стучало в ушах, но брови хмурились от досады. Адвокат всё понял по лицу Скуратова.

— От имени моего подзащитного сообщаем вашему суду, что мы не согласны с его расчётом и будем подавать апелляцию!

— Если сможете найти доказательства невиновности подсудимого в угоне, будет проведено новое заседание суда. На сегодня заседание окончено. Приготовить виновного к отправке на архипелаг Фемиды!

* * *

После унылых тропинок между жёлто-зелёных деревьев казематы выглядели как артефакты чуждой цивилизации. Да так, в сущности, и было. Павел отметил про себя, что постройки снабжены устройствами выхода в Вольфнет и другими удобствами. А главное, они содержались в относительной чистоте. Будто невидимые пока стражники жёстко следили за порядком и пресекали действия всяких вредителей.

Внутри здания выглядели ещё лучше. На первом этаже стояли аппараты для выдачи готовой еды, напитков и лекарств, платяные шкафы на магнитных замках, а также кабинки для общения с внешним миром. Второй этаж вместе с первым образовывал атриум. Как раз наверх Фрэнк повёл Павла.

Оказалось, на втором этаже таились установки виртуальной реальности. Где-то половину из них занимали узники. Они над чем-то деловито работали, не видя ничего вокруг. Фрэнк подвёл новичка к одной из свободных установок, помог облачиться в костюм и, хлопнув по плечу, удалился.

Первым делом взору Павла открылось меню инструктажа. Решением суда ему надлежало как минимум ближайший год (естественно земной, ведь годы на Лупе называли оборотами, и не в последнюю очередь их различали потому, что этот самый оборот длился около 12,5 земных лет) собирать космомобили по оборонзаказу Солнечного содружества.

Не сразу, но мужчина приноровился таскать находящиеся либо в сотнях километров, либо во многих световых годах отсюда детали и прилаживать их друг к дружке. Незаметно прошло несколько часов. Об окончании смены Скуратов узнал по внезапно отключившемуся виртуальному залу. Он вернулся в реальность.

Едва не упав, Павел потянулся следом за другими заключёнными на первый этаж. Каждый из них подходил к светящейся зеленовато-синим стойке, подносил к ней руку, и на боковой панели высвечивалось, сколько человек заработал. Скуратов повторил за остальными, и на экранчике возникла одинокая единица. Один мун. Негусто.

Что можно купить на один мун? При том, что последний раз Павел ел утром этого длинного дня, и пустой желудок недовольно давал о себе знать. Он побрёл к ближайшему «съестному» аппарату, и тут понял, что «негусто» — это далеко не та оценка, которую следовало дать за долгую рабочую смену в виртуальности, где Скуратов выложился на полную. Самой дешёвой была бутылка воды, но и она стоила три муна. Лишившись доступа к своему состоянию, непутёвый коллекционер превратился в обычного нищего, которому не хватало денег на обычные вещи.

Самым жестоким, но и самым справедливым изменением в законодательстве стало переосмысление естественных прав человека. Если раньше право на жизнь означало, что человеческая жизнь практически бесценна, то теперь она не стоила ничего. Даже того, чтобы её лишать. Напротив, право на жизнь гарантировало, что хотя бы кусок хлеба и несколько глотков воды достанется любому свободному человеку. А вот тем, кто угодил в тюрьму, надлежало платить за еду и питьё самим. Так и тюрьмам удобнее, и обществу на свободе.

Разумеется, никто не заставляет человека брать себе бесплатную пищу по давно рассчитанным квотам, всегда можно заплатить за всё, что хочется и не запрещено. Павел сам часто пренебрегал квотами и сейчас с удивлением смотрел на цены, которые были раза в три выше рыночных. Будь он на воле, ту же бутылку воды он мог купить за единственный полученный сегодня мун, а так…

Липкий страх вперемешку с чувством голода накрыл Павла. Мужчина покачнулся, и едва устоял на ногах. Среди зэков послышался нестройный грубый смех.

— Гля, новью воды не обломилось!

— Приятно сдохнуть, чувырла!

— Идите к чёрту, идиоты! — прорвался в рой подначек голос Фрэнка. — Вспомните себя в свой первый день! Многие ли бросились вам на помощь?

Гомон резко оборвался. Заключённые, будто нашкодившие дети, стали прятать взгляды. Бородач же обернулся к Павлу и неожиданно бросил ему собственную баклажку воды. Пей, мол. Новичок не дал упрашивать себя дважды, жадно присосался к горлышку, но сделал всего два-три глотка, а потом зашёлся в кашле. Фрэнк вырвал из его рук баклажку — не из жадности, скорее, боясь, что Скуратов разольёт драгоценное содержимое.

— Ничего, прорвёшься. Первую неделю тебе будут давать по муну, зато потом, смотря как будешь работать, до полутора эртов поднимать начнёшь.

— А как же ты? Я выпил твою воду…

— Не парься. Помнишь, я же говорил, что сижу тут пятый год. Скопил немного. Разве что приходится следить, чтобы никакие олухи не пытались взломать тюремную систему и украсть чужие бабки. Таких хоть и могут отправить на острова Аполлона, к хакерам, чаще находят упавшими с утёса в день отправки. Чудеса, да и только! Но всё равно держи ухо востро. Ты здесь надолго.

* * *

Слушание назначили на двенадцать часов дня. Павел решил не брать сегодня смену. Решиться на это ему было непросто, ведь так он терял пусть и крошечное, зато жалованье, но он крепко боялся, что тюремщики не отключат его вовремя от виртуальности. Вместо этого он купил на свои жалкие семь мунов бутылку воды и сочный сэндвич. Самая болезненная трата со времён злополучной покупки космомобиля, только на сей раз он лишится буквально всех с огромным трудом заработанных денег. Да к тому же ему этого не хватит, чтобы восполнить силы, а с каждым днём голод накрывал всё сильнее.

Фрэнк и другие сердобольные собратья по несчастью снабжали его водой и даже изредка — едой, ведь они прекрасно понимали, что, лишённые права на жизнь, они могут помочь друг другу только сами. И каждый раз Павел буквально наступал на горло собственной гордости, принимая скромные дары, просто чтобы не загнуться от голода и жажды.

Скуратов понимал, что от недоедания соображает и действует всё медлительнее, а смена не ждёт. Проще отказаться от неё вовсе, но тогда, как, собственно, сегодня и произошло, он лишался всякого шанса получить хотя бы мун.

Ровно за минуту до полудня (хотя двенадцать часов на Лупе, где сутки длятся 34 часа, не считались настоящим полуднем, но все продолжали именовать их так) Павел подошёл к терминалу внешней связи и подключился к заседанию суда. Если во время первого он испытывал только растерянность и отчаяние, то сегодня подспудная надежда вяло боролась в нём с общей слабостью. Даже узкий зал не так давил на него. Или всё дело в том, что на сей раз он там лишь виртуально.

Его адвокат Дариуш Вербинский оглянулся на голограмму подзащитного, кратко кивнул и повернулся к судье. Заседание начиналось. Поначалу Скуратов слушал вполуха. Вымотанный организм привлекал его внимание больше, нежели сухие доклады юристов. Минут через двадцать его начало клонить в сон, а может, сознание вознамерилось покинуть его, но тут его окликнул адвокат.

— Милсдарь Скуратов, вы с нами?

— Да, простите, пожалуйста. Я почти не ел всю неделю.

— Таковы издержки лишённых права на жизнь, — высокомерно-скрипучим голосом отозвался с другого конца зала полный низкий мужчина. На табличке рядом с его обширным животом значилось, что это Жак Призоро, управляющий архипелагом Фемиды.

— Мой подзащитный может умереть! — резко возмутился Вербинский. — Суд вправе лишить его права на жизнь, но никак не жизни.

— Так я и не судья, — пренебрежительно хмыкнул Призоро. — Мне, главное, чтобы такие отбросы общества, как то существо, которое вы зовёте своим подзащитным, поскорее избавили нашу бренную планету от своего присутствия. Ну, и чтобы тюрьма продолжала стабильно приносить доход нашему славному Содружеству.

Сколь бы ни был сейчас слаб Павел, он немедленно проникся глухой злобой по отношению к этому беззастенчивому человеку, который презирает своих поднадзорных и печётся только о доходе тюремного комплекса. Ему глубоко плевать, виновен Скуратов или нет, его задача — извести его всеми правдами и неправдами. Причём у него это неплохо получается.

— Подсудимый имеет право высказаться в своё оправдание, — подала голос судья. Все взгляды устремились на голограмму рассердившегося арестанта.

— Ваша честь, благодарю за то, что предоставили мне слово. Безусловно важную роль в этом деле сыграют доказательства, которые собирает мой адвокат Дариуш, за что ему также говорю спасибо, — как мог торжественнее начал Скуратов, кое-как скрывая дрожь в голосе. — Я уже озвучивал свою версию событий и надеюсь, хотя бы часть моих слов можно подтвердить независимо.

— Милсдарь Скуратов, позвольте вас прервать и в то же время помочь, — неожиданно перебил адвокат. Павел удивлённо покосился на него, но тот ободряюще кивнул. — Скажите, правда ли, что на вашем счету находилось десять миллионов эртов?

— Если округлять, то да.

— Ваш счёт в настоящее время заблокирован. Если вас признают невиновным, — быстро заговорила судья, но тут послышалось возмущённое кашлянье Призоро. Судья покосилась на него, но продолжила как ни в чём не бывало: — Или по истечении срока вашего заключения доступ будет вам возвращён в полной мере. Суд располагает данными о величине счёта подсудимого и подтверждает сказанное адвокатом Вербинским.

— Среднестатистический аэромобиль стоит миллион эртов, — снова взял слово Дариуш. — Мой подзащитный загорелся желанием собрать коллекцию необычных экземпляров, и имеющихся у него средств хватало для такой затеи.

— Во владении подсудимого имеется два элитных аэромобиля общей стоимостью в четыре с половиной миллиона эртов, — подтвердила судья.

— Небось тоже украл, — ввернул Жак Призоро. Судья заставила его замолчать, постучав молотком по столу. Модель весов правосудия закачалась быстрее.

— Суд располагает чеками о покупке обоих транспортных средств, но не может утверждать, что подсудимый собирал коллекцию. Тем не менее, не может и опровергнуть.

— Космомобиль стал бы особой частью коллекции моего подзащитного. Милсдарь Скуратов, скажите, так ли это и почему вы решили приобрести такой необычный агрегат в свою коллекцию?

— Я знал, что почти все космомобили находятся в пользовании военных на Цербере, однако они есть и у отдельных особо успешных предпринимателей, на которых они порой совершают межзвёздные перелёты. Я предположил, что нет никаких препятствий стать в одну линейку с ними.

— Суд подтверждает замечание подсудимого, что космомобили бывают и частными, но напоминает, что угнанный экземпляр к таким не относится.

— Средняя цена космомобиля составляет четыре миллиона эртов, — добавил Вербинский. — Доступная, хотя и значительная сумма для моего подзащитного.

— Я могу добавить, что мне хотелось немного сэкономить, поэтому я отправился на онлайн-доски объявлений, где и вышел на, как я подумал, продавца, который соглашался подогнать космомобиль за две недели и в два раза дешевле. Правда, озвученная цена значилась в орбах.

Орбом называлась совместная криптовалюта, набравшая популярность лет за пятнадцать до нынешних событий. Какие-то смельчаки предложили всем желающим сформировать общий счёт в триллион эртов. Удивительно, но вкладчики нашлись, и по достижении означенного числа операции с орбами стали доступны для всех желающих, кто сделал взнос. Транзакции хранятся всего несколько дней и только на устройствах плательщиков. Солнечное содружество эта криптовалюта раздражала, но запрещать её не собиралось. Тем не менее, сейчас орбы могли сыграть с Павлом злую шутку.

— Суд не нашёл подтверждений, что подобное объявление вывешивалось в Вольфнете.

— Разрешите возразить, ваша честь! — встрепенулся Дариуш. — Я обратился к специалистам, и мы взяли персональный терминал моего подзащитного на проверку. Нам удалось с большим трудом выудить остатки цифровых следов данного объявления. Сведения переданы в базу данных суда.

— Суд подтверждает получение сведений. Потребуется время для их анализа.

— Нет смысла анализировать сфабрикованную химеру, — вновь подал голос Призоро. — Этот адвокатишка пытается вытащить своего богатенького буратино, но пока я управляю Архипелагом, этому мерзавцу не удастся покинуть его живым и здоровым!

И, будто решив, что выглядит недостаточно неприятным, Жак гаденько рассмеялся.

* * *

Дрожащей рукой Павел выбрал очередную бутылку воды. Денег, которые давали ему за смены, едва хватало на питьё. На другие товары и вовсе отчаялся смотреть. Он честно пытался экономить, благо Фрэнк и некоторые другие помогали ему чем могли, но до сих пор излишки не завелись. Пробовал грызть ветки каких-то кустов, но они оказались совершенно безвкусными и давали разве что иллюзию насыщения. Живности на островах не водилось, а ловить рыбу мужчина не мог. Там требовались внимание, терпение и немного сил, а где их взять, когда мышцы болят от смен в виртуальности, а в глазах то темнеет, то рябь стоит?

На четвёртый день после испытательной недели и апелляционного слушания бородач отвёл его в сторонку и жёстко спросил:

— Почему ты до сих пор живёшь впроголодь? Мы, конечно, завсегда готовы помочь ближнему, но у нас новичками быстро перестают быть. Тебе ведь нормально платят, я видел, как ты работаешь.

— Два муна в день, по-твоему, нормально?! — слабо возмутился Скуратов.

— Какие два муна? Очевидно, ты получаешь минимум эрт за смену.

— Нет. Хорошо, что ты перехватил меня перед начислением. Сейчас покажу.

Павел и Фрэнк подошли к светящейся стойке, рука первого коснулась зеленовато-синего луча, и загорелась сумма: как названый угонщик и утверждал, ровно два муна. Не больше. Болд уставился в удивлении на табло, затем почесал затылок. Немного дольше обычного.

— Да-а, дела. Должно быть, какая-то ошибка. С твоей производительностью тебе должны платить один эрт точно. Тут, знаешь ли, три муна лентяям платят, а ударникам труда аж полтора эрта капает!

— Сколько платят тебе, если не секрет? Ты довольно часто свободен от смен, — заметил Павел. Он волновался, что бородач рассвирепеет от бестактности вопроса, но тот лишь усмехнулся.

— Посиди с моё, и тоже будешь отлынивать, когда тебе вздумается. Я ведь сел всего лишь за то, что бросил неисправный комп в витрину магазина, который его мне втюхал. За такое мне пришлось выдувать стёкла, чинить фасады и многое другое. Работал усердно, но со временем стал замечать, что заказов сыпется всё меньше, а платят по максимуму. Ну, я и стал дышать чуть свободнее.

— Ладно, тебе повезло. В целом. Что же делать мне?

— Мой тебе совет: обратись в управление Архипелагом. Только не жалуйся прямо, что тебе недоплачивают. По-хорошему, тут никто не должен знать, кто как выкладывается и кому как накладывают. Если понимаешь, о чём я.

— Спасибо, я буду осторожен.

Работники тюремного комплекса на Архипелаге появлялись редко. Чаще всего — когда что-нибудь ломалось. Но за годы существования нынешней исправительной системы самые отпетые пройдохи поняли, что лучше всего не усугублять, иначе они лишатся не только права на жизнь, но и самой жизни. Просто в силу «удручающих обстоятельств».

Тем не менее, заключённые могли обратиться в управление Архипелагом, сообщить о каких-то недостатках или беспорядках. Если там, на материке, признавали проблему, её решали. По возможности, удалённо. Для связи использовали тот же аппарат, что и для общения с родственниками и адвокатами. Им Павел и воспользовался.

Какая-то девушка на другом конце канала внимательно выслушала замечания арестанта, уточнила его производительность и жалованье и, недолго думая, увеличила причитающуюся ему сумму с двух мунов до 1,25 эрта. Даже извинилась за «неполадки» в системе начисления жалованья.

Скуратов хотел было вздохнуть с облегчением и отключить связь, но тут консультантка внезапно сама пропала, а на её месте возник разъярённый боров, которого мужчина видел менее недели назад. Мерзкий Жак Призоро. Сначала он заорал куда-то в сторону, видимо, обращаясь к девице, а затем перевёл налитые кровью глаза на него. И заорал ещё громче:

— Грёбанный ублюдок, думал сюда лезть? Твоя жизнь гроша ломаного не стоит, не то что двух мунов, которые мы обязаны тебе от сердца отрывать, лишь бы нас самих не обвинили в том, что мы слишком плохо обращаемся с подобными тебе отбросами общества. Запомни, падаль, ты здесь никто, и живым ты отсюда всё равно не выйдешь. Твой удод-адвокат отмазал тебя от Танатосов, но я-то знаю, как ты безжалостно убил наших доблестных воинов. Тебе не выжить, понял, урод?! Естественно, это я приказал снизить до минимума тебе выплату. Ты должен сдохнуть в ближайший месяц, раз не хочешь признать вину и отправиться гнить к убийцам и прочим мерзавцам. И мне плевать, что мне так делать нельзя. Кто осудит меня, благородного блюстителя порядка, за то, что я охраняю покой нашего содружества от таких помоев, как ты?! Но чтобы у всяких там правозащитничков не возникло вопросов ко мне, и только поэтому, три муна получать ты будешь. Но и работой я тебя нагружу так, чтобы силы у тебя кончались в первые же несколько часов. Ты у меня попляшешь, душегуб треклятый!

И Призоро сам разорвал связь. Павел стоял перед потухшим голопроектором в полнейшей растерянности. Он не понимал ненависти управляющего к себе, и единственно верный вывод из этой тирады напрашивался только один: если он хочет отстоять своё доброе имя и не сдохнуть тут, Дариушу следует поторопиться с поиском доказательств его невиновности.

* * *

Новое заседание суда назначили вскоре после тревожного происшествия, случившегося с Павлом тремя месяцами позже. С каждым днём вести полуголодный образ жизни и пахать десять часов кряду в виртуальности становилось всё труднее. Пару дней назад организм впервые отказал своему хозяину и просто-напросто отрубился посреди смены. Бесчувственное тело Скуратова нашли только пять часов спустя. Собратья по несчастью помогли ему прийти в себя, и чуть погодя мужчина связался с адвокатом.

Вербинский внимательно выслушал подопечного. Увы, против руководства тюрьмы он мог предпринять немного. Единственное, за что он мог зацепиться, — хитрая трактовка отмены права на жизнь на время лишения свободы. Так он и сказал сначала Павлу, а теперь и присутствующим на суде.

Жак Призоро снова был на слушании. Он надменно поджимал губы, кулаки его так и мелькали в воздухе, а тяжёлый взгляд то и дело обрушивался на обвинённого в угоне человека. Однако Дариуш напирал профессионально, и даже такой бесчувственный управляющий, как Призоро, нехотя признал, что «чуточку» перегнул палку.

Когда перестали обсуждать главного надсмотрщика, суд перешёл к основному вопросу. Дариуш зря сиднем не сидел, а рыл носом землю. Вернее, искал зацепки, которые выведут на исполнителя, который подставил Скуратова. Во время их разговора после обморока адвокат поделился лишь туманными намёками на успех. Сейчас же он с достоинством выкладывал карты на стол.

* * *

Звонок разбудил коллекционера. Павел рывком вскочил, палец мазнул по экрану, и бодрый голос возвестил, что космомобиль доставлен прямо к дому. Скуратов наскоро оделся и вышел на улицу, где его ждала вожделенная машина. Лица водителя через поляризованные стёкла разглядеть не удалось, но кто-то внутри явно сидел.

Мужчина за рулём выглядел довольно невзрачно. Короткая стрижка, лёгкая щетина, кожа бледная, но как будто в бледно-красных пятнах, которые скорее угадывались, чем по-настоящему виднелись. Исполнитель неумело натянул улыбку, но тут же её убрал.

— Космомобиль перед вами. Прежде чем я отдам вам токен, извольте перечислить на мой счёт оговорённую сумму.

Павел кивнул. Смарт-браслет уже был готов к передаче орбов, и требовалось только подтвердить транзакцию. Водитель достал носитель с токеном, и Скуратов с лёгким сердцем ткнул зелёную кнопку на экране. «Ключ» перекочевал из рук в руки, продавец скомкано поблагодарил клиента и резко выскочил из машины. За считанные секунды он растворился в толпе.

С минуту Павел бессмысленно глядел куда-то вперёд, после чего вышел из машины и заблокировал её. Тогда он ещё не догадывался, что дорогое приобретение станет его самой большой потерей в жизни.

* * *

— Такова истинная последовательность событий, — закончил распинаться адвокат.

— Суд благодарит вас за выстраивание стройной цепочки действий, но для полного расчёта требуется главное: доказательство существования исполнителя.

— Позвольте! — едва дав закончить судье, вскочил с места Жак Призоро. — Это неслыханная чепуха. Вы сами-то слышите, какую околесицу несёт этот проходимец на зарплате у преступника?! Он же сейчас скажет, что такими доказательствами не располагает.

— Сядьте, милсдарь Призоро, иначе мы вынуждены будем включить в подрасчёт ваше неуважение к судебному производству.

— До вчерашнего дня «уважаемый» управляющий мог быть почти прав, — с издёвкой выделив слово «уважаемый», ответствовал Дариуш. — Однако путём сложной комбинации запросов, как через онлайн-доски объявлений, так и через органы безопасности, мне удалось выйти на истинного подозреваемого. Прошу разрешения у суда пустить в зал этого человека.

Судья, чуть помедлив, кивнула. Наблюдающий за происходящим удалённо Павел мог побиться об заклад, что ей самой интересно, чем закончится его история. В отличие от всех остальных, он того пройдоху видел живьём. Двери распахнулись, и в зал ввели… именно его! Скуратов не смог сдержать торжествующую улыбку.

— Ваша честь, данный гражданин был задержан с поличным, — заявил Дариуш.

— Подсудимый узнаёт его? — судья повернула голову к Павлу. Тот кивнул. — Назовите себя, гражданин.

— Пабло Эскарио, гражданин Солнечного содружества.

— Пабло Эскарио? Пабло Эскарио?! — завизжал Призоро. — И вы хотите втюхать суду человека, который назвал себя почти так же, как всем нам известного преступника?! А его зовут, напомню, Павел Скуратов!

— Я снова призываю вас к тишине и уважению к суду, — судья едва удержала самообладание. — Вы можете подтвердить под присягой, что это ваше настоящее имя?

— Да. Суд может проверить моё имя в доступных реестрах. И, забегая вперёд, отмечу, что я выбрал заказ Скуратова из чувства юмора. Именно потому, что на слух наши имена похожи.

— Суд подтверждает ваше нахождение в нескольких реестрах. В том числе в реестре подозреваемых по нескольким делам об угоне и подделке документов.

— Они не были доказаны, ваша честь. У суда не было исчерпывающих доказательств моей вины.

— Судебный расчёт также сообщает, что открытые участки вашей кожи покрыты инфракрасной сеткой, препятствующей опознанию вас камерами. Как вы это объясните?

— Хорошо, ладно! В шести делах из восьми я действительно был виновен, но инфракрасная сетка спасала меня от выявления. Техника несовершенна, знаете ли, но по-своему любопытна. Эта самая сетка образует либо маскирующий меня код, либо цифровую маску другого человека. Я могу с её помощью как стереть себя с «картинки», так и заменить другим человеком. Например, Павлом Скуратовым. Или ещё кем-то.

— Данная технология незаконна! — взвизгнул управляющий Архипелагом. Судя по всему, он уже нашёл новую жертву своей неуёмной жажды справедливости. — Раз он угонял чужие транспортные средства неоднократно, а то и подделывал документы, и в ходе угона последнего космомобиля стал причиной гибели сотен военных, я требую отправить его на центральный из островов Танатоса!

— Ваше ходатайство может быть удовлетворено, — на сей раз благосклонно отозвалась судья. — Судебный расчёт вынес решение. Пабло Эскарио признан виновным по текущему делу и нескольким архивным делам в полной мере. Поскольку его злодеяния повлекли за собой гибель сотен военных при исполнении, он приговаривается к двадцати годам лишения свободы и прав на жизнь, охрану здоровья, жильё. В то же время приговор Павла Скуратова признаётся недействительным. Он должен быть восстановлен в правах и возвращён с архипелага Фемиды в ближайшие тридцать четыре часа.

Это была победа. Победа здравого смысла, настоящей справедливости, преданности делу и профессионализма. Несмотря на слабое состояние, Павел торжествующе улыбнулся. Неожиданный прилив сил заставил его покачнуться, и это не укрылось от глаз Дариуша. Тот обратился к судье:

— Ваша честь, я бы хотел обратить внимание на то, что в своём рвении наказать преступника Жак Призоро вызвал страдания у теперь уже невиновного гражданина Скуратова. Ему требуется достойная выплата… включая заработанные в неволе крохи, и длительная реабилитация.

— Я приношу гражданину Скуратову извинения за чрезмерное следование букве закона, — продребезжал голос Жака Призоро. — Однако мерзавцу Эскарио я спуска не дам! Он-то свою вину признал, и гнить он будет у нас на Танатосах. Пусть молится, чтобы шкуру с него не сразу спустили. Так и знайте!

— Суд обращается к гражданину Скуратову, — взяла слово судья. — Ваш приговор отменяется. Скоро вас доставят обратно в Софиус, где вам будет возвращено всё ваше материальное и нематериальное имущество, включая определённую законом выплату. Далее вы сможете отправиться на срок, равный проведённым вами месяцам на островах Гермеса, в любой отель на этой планете или на Каникуле.

Павел рассеянно кивал в течение всей речи. Отели, выплаты, права всякие. Всё это важно, конечно. И всё же больше всего на свете ему сейчас хотелось просто-напросто вернуться к нормальной жизни. Да выбрать увлечение поспокойнее.

Автор: Леонид Добкач

Источник: https://litclubbs.ru/writers/8625-arhipelag.html

Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!

Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.

Читайте также: