Интервью с историком моды Александром Васильевым
“Мода – это самое главное, что остается в истории. Мы не знаем, какой политический строй был на древнем Крите, во что его жители верили и какими деньгами менялись. Но мы знаем, как они были одеты...”
Историк моды и коллекционер Александр Васильев проводит параллели между широким рукавом эпохи Возрождения и появлением в Европе картошки, между бесформенными штанами и строительством коммунизма, между лиловым цветом и грядущей войной и убежден, что история моды способна объяснить всю историю человечества.
Лиловый – это к войне
-- Древние египтяне ходили в плиссированных передниках, древние греки – в туниках, древние римляне – в хитонах, древние кельты – в килтах. Откуда у мужчин взялись брюки?
-- От варваров. Туника, тога, хитон были одеждой свободного человека, не раба, того, кто ничего не опасался и мало двигался. Но в IV веке нашей эры началось великое переселение народов. Из степей Средней Азии и Дона в Европу хлынули орды варварских племен. Они были одеты в кожу и шкуры и восседали на конях.
-- Такие древние байкеры – затянутые в кожу и на транспортном средстве...
-- Ну можно сказать и так. Они завоевали огромную Римскую империю и принесли с собой моду на штаны. Потому что без штанов на коне далеко не ускачешь: если под платьем ничего не надето, то щетина лошади вам натирает голые ноги. Так что брюки были азиатской необходимостью.
-- Тогда почему все попытки современных дизайнеров вновь одеть мужчин в юбки терпят фиаско? Ведь это фактически возвращение к истокам!
-- Да потому что при современном темпе жизни юбка – это неудобно! А кроме того, холодно. Шотландцы, например, свято блюдущие свои традиции, ничего под юбкой не носят – никаких трусов.
-- Вы что, проверяли?
-- Однажды в парижском метро напротив меня сидели шотландцы с раздвинутыми ногами. Уж извините, но все их причиндалы были видны. И эти причиндалы были синего цвета. Я это запомнил навсегда. Видите ли, я никогда в своей жизни не видел синего мужского детородного органа.
-- Может, это у них природное?
-- Ну нет... Я не думаю. Это от мороза. Тогда на улице было очень холодно.
-- А вот арабы даже при современном темпе жизни без штанов обходятся. Что вы думаете об их длинных белых рубашках – дишдашах? Разве не замечательная идея: богатый и бедный одеты совершенно одинаково.
-- Если вас этот вопрос волнует, это говорит о том, что люди видят преимущество мусульманской религии перед христианской. Это очень настораживает, потому что будущая война XXI века будет войной религий. И есть сильная опасность, что мусульманский мир Европу победит. Поэтому мой личный вам совет – не увлекаться этой идеей. Пользуйтесь сейчас возможностью одеваться бедно или богато – в общем, по-разному. Потому что через 25 лет здесь, как и во всей Европе, люди поголовно будут одеты в мусульманском стиле.
-- Вы говорите о грядущей войне так уверенно – откуда сведения?
-- Душка моя, я ведь историк.
-- Но вы историк моды.
-- Да, но я не изучаю рюши и бантики. Я изучаю те феноменальные исторические явления, которые побудили людей изменить свой внешний вид. Мода – это самое главное, что остается у нас от истории. Мы не знаем, какой политический строй был на древнем Крите, во что его жители верили и какими деньгами менялись. Но мы знаем, во что они были одеты. Как историк, я могу проводить параллели. Сегодня в моде лиловый цвет – цвет эзотерический, философских раздумий. Но, кроме того, это еще и предвоенный цвет – он входит в моду всегда накануне войны. Точно так же все сходили с ума от лилового в 1913 году, а в 1914 году началась война. И если пойти вглубь веков, то обнаружится, что начало каждого века знаменовалось глобальной войной. В 1914 была первая мировая. В 1812 – наполеоновская война. 1710 – это Полтавская битва. 1610 – Великая смута, Марина Мнишек и Лжедмитрий. 1510 – Грюнвальдская битва. Пятьсот лет войн подряд вам достаточно, чтобы сделать выводы? Отчего же нынешний век должен быть исключением? Мы что, поумнели или у нас мало оружия, или все так хорошо и спокойно, что каждая нация довольна и ей не надо выяснять отношений с соседями?..
Женщина должна быть с целлюлитом
-- Когда мы говорим о моде прошлых веков, вплоть до ХХ века, то подразумеваем моду какого сословия?
-- Только того, которое могло позволить себе интересоваться модой: сначала это была аристократия, потом буржуа. Мода же крестьянская называется фольклор и это не мода вовсе, а – традиция. Низший класс мог лишь слабо откликаться на моду в верхах. Скажем, крестьянка не носила кринолин, но юбка ее в ту пору, когда кринолин был в моде, стала намного шире, чем обычно, и с обилием складок. Все, что было в моде у аристократии, просачивалось и в низы общества. Но с большим опозданием и через много промежуточных слоев. Поэтому тенденции Версаля в платье пастушки было уже не разглядеть, а вот в городском мещанстве некоторое влияние безусловно наблюдалось.
Монархия – вот что всегда было опорой высокой моды. Монархия дает не только круг людей, способных следить за модой, но и масштабные праздники: коронации, свадьбы, крестины и, конечно, балы в честь дней рождений членов королевской семьи. А это – повод шить потрясающие наряды. В ХХ веке, с угасанием монархической системы по всей Европе, стала угасать и высокая мода. Чтобы шить роскошные платья, нужен веский повод. А такие поводы в современной жизни все мельчают и мельчают.
-- Чем объясняется резкая смена сексуального стандарта в любимой вами эпохе Возрождения? Когда хрупких, почти бестелесных дев вдруг сменили кошмарные целлюлитные толстухи, знакомые нам по полотнам Рубенса и Тициана.
-- Они вовсе не кошмарные. Женщина должна быть толстой и целлюлитной, такая точно родит и вскормит ребенка. Гегель не зря говорил, что красота есть целесообразность: в те времена была отличная рождаемость, а сейчас -- нет. Пышные каноны красоты эпохи барокко породило то, что в XVI веке испанцы покорили Америку и привезли оттуда очень много продуктов, которых Европа до того не знала: какао, сахарный тростник, картофель, подсолнечное масло, помидоры... В это же время потоком пошли приправы из Индии и Азии. Смешение кухонь породило рост целлюлита. Жареная картошка и сахарный песок быстро сделали из анемичных худышек рубенсовских красавиц. Вспомните Марию Медичи – это ж как в анекдоте: “Сто-сто-сто – где будем талию делать?” Ну а пышные формы, разумеется, породили новые линии костюма: огромные рукава, широкие корсеты.
-- Но что тогда породило нынешнюю моду на худобу? На анорексичных моделей больно смотреть – а ведь наша еда не поменялась.
-- А это уже порождение совсем других исторических событий. Женщины начали худеть в 20-е годы ХХ века, вместе с развитием движения эмансипации. Они стали все успешней перенимать на себя мужские права и обязанности. За этим последовала логичная реакция: мужчины, сдавая свои позиции, стали все больше тяготеть к женоподобию. А что вы хотели? В мире должно быть равновесие. Посмотрите на сегодняшних дизайнеров моды: это очень субтильные мужчины. Модель среднего телосложения рядом с таким будет выглядеть бомбовозкой. Но в женщине заложена биологическая программа: она должна ощущать себя более слабой и хрупкой, чем мужчина. Вот модели и стали таять на глазах. Это женский ответ метросексуалам.
-- Вернемся к Испании. Как вышло, что в XVI веке, в первый и последний раз в истории, она вдруг вышла на передовую моды и заставила всю Европу подражать ей в чудовищно безвкусном и страшно неудобном костюме стиля “маньеризм”?
-- Это тоже один из результатов эпохи великих географических открытий, следствие того, что испанцы завладели перуанским и мексиканским золотом. До этого на протяжении 700 лет Испания находилась под властью мавров. Нация была в подавленном состоянии и это отразилось в костюме. Почему испанские женщины одеты в черное? Это же копия мусульманской женщины. А что такое мантилья? Это испанский вариант паранджи. И тут им прифартило. Мало того, что они отвоевали все свои земли обратно, мало того, что выгнали мавров, так в страну, благодаря походам в Центральную Америку, еще и хлынули огромные деньги, сумасшедшие богатства. Что они и отразили в костюме в своем испано-мавританском стиле. Обратите внимание – декольте в Испании при всей пышности костюма не привилось. Они в жару испанскую, при пятидесяти градусах в тени, все равно оставались с длинным рукавом. Потому что мавры ушли, но их дело продолжила инквизиция – и испанская женщина, примерная католичка, светлее не стала.
А ведь когда-то испанская мода, как и итальянская, была цветная и красочная. Но потом в Европе стало набирать движение Мартина Лютера, и лютеране подвергли испанцев критике: вот, говорят, что они божьи дети, а тратят деньги на ерунду – золото, кружева, перья. Лютеране заявили, что они, как истинно верующие, будут в черном в противовес. На что испанцы сказали: нет, это мы – оплот католицизма – и есть истинно верующие, мы будем еще черней. И началась эпоха религиозных войн, когторая в истории костюма отразилась соревнованием, кто кого перечернит. Испанцы после открытия Америки уже могли себе это позволить. Ведь раньше, в средние века, черные ткани были самыми дорогими. Их красили чернилами каракатиц, которые водились только на севере Испании, в ограниченном количестве. Ну а когда были завоеваны далекие Карибы, оказалось, что в Карибском море этих каракатиц полным-полно. Поэтому если в XV веке в черном ходили только самые богатые люди, то в XVI веке уже – все повально.
Такие мелочи надо знать – они объясняют многое, что ныне кажется нам загадкой. Вот почему, например, на парадных портретах того времени вся знать такая кислая? Отчего у них лица вытянутые, никто не улыбается?
Да потому что парадный портрет диктовался не только модой, но и состоянием гигиены. А она была в плачевном состоянии, особенно гигиена полости рта. Только в ХХ веке, когда изобрели электрическое сверло и анестезию, появилась так называемая голливудская улыбка. А до того зубы даже у самых богатых людей были в ужасном состоянии: половина гнилые, половина отсутствуют.
Так что если кто и позировал с открытым ртом, то это была скорей ухмылка, чем улыбка.
-- Так вот в чем разгадка знаменитой Джоконды!
-- Конечно. Все ее современницы были беззубые. А вы не знали? Надо ходить на мои лекции!
Окончание здесь⤵️
Подпишись на наш канал и читай:
Дмитрий Лычковский, Ирена Полторак (с)
Разговор 2009 г.