Мистический, духовный, манящий, противоречивый, сакральный – не счесть числа эпитетов, характеризующих оттенки фиолетовый гаммы, но, все равно, когда речь заходит о фиолетовом цвете, необходимо место для многоточия и всегда остается недосказанность.
История этого колорита уходит корнями в далекое прошлое. Я уже кратко прикоснулась к ней в предыдущей статье…
Сегодня про фиолетовый в искусстве…
Конец XIX века. Париж. Группа талантливых творческих людей объединяется в Анонимное общество художников, живописцев, скульпторов, граверов и литографов и приступает к организации своей первой выставки.
Выставка должна стать манифестом нового творческого подхода в искусстве, но, что важнее, вызовом старцам из Академии изящных искусств, отказавшимся допустить их работы на престижный ежегодный Салон.
Бунтарей возглавляли Эдгар Дега, Клод Моне, Поль Сезанн и Камиль Писсарро. Художники считали, что старый академический стиль живописи слишком скучен, консервативен и однообразен, а современный стиль нуждается в новом подходе, другом подчерке и свежести взглядов на мир.
Истеблишмент от искусства отвечал юным выскочкам полной взаимностью, не скупясь на уничижительные эпитеты. В едкой рецензии на выставку было заявлено, что картина Моне «Впечатление. Восход солнца» не картина вовсе, а всего лишь незаконченный, небрежный набросок.
В последующие годы молодому движению доставалось еще больше, но главным объектом нападок критиков и постоянной темой их сарказма было навязчивое увлечение импрессионистов одним цветом — фиолетовым.
Французский писатель и художественный критик Эдмон Дюранти, одним из первых оценивший импрессионистов, писал, что их работы почти всегда выполнены в фиолетово-синеватой гамме. Надо сказать, что очарован фиолетовыми тонами импрессионистов был один лишь Дюранти.
Других критиков же они просто раздражали. Многие заключили, что все художники-импрессионисты совершенно сумасшедшие или, по крайней мере, больны дотоле неизвестной болезнью, названной на скорую руку «фиолетоманией».
Убедить Писсарро в том, что деревья не фиолетовые, так же трудно, веселился один из критиканов, как убедить обитателя сумасшедшего дома в том, что он — не папа римский.
Другой предполагал, что увлечение художников этим цветом вызвано тем, что импрессионисты слишком много времени проводят «на пленэре»: пристрастие к фиолетовым тонам, должно быть, развилось в качестве негативного постэффекта от постоянного наблюдения за пейзажами, ярко освещенными желтым солнцем.
Альфред де Лостал – французский врач, искусствовед и редактор «Вестника изящных искусств» в рецензии на персональную выставку Моне предполагал, что этот художник — один из тех немногих людей, кто способен видеть в ультрафиолетовом спектре. «Он и его друзья видят пурпурный цвет, — писал де Лостал, — а остальные — нет. Отсюда и разногласия».
Пристрастие к фиолетовому основывалось на двух новомодных теориях. Одной из них было убеждение импрессионистов в том, что тени в реальности не являются ни черными, ни серыми, а цветными; вторая же касалась недавно обнародованной теории дополнительных цветов.
Поскольку дополнительным цветом к желтому солнечному свету является фиолетовый, естественно считать, что цветом тени должен стать фиолетовый.
Вскоре, однако, когда Эдуард Мане объявил своим друзьям, что он наконец обнаружил истинный цвет атмосферы, разговор об оттенках и вовсе вышел из тени. «Это фиолетовый, — сообщил художник. — Цвет свежего воздуха — фиолетовый. Не пройдет и трех лет, как все будут работать фиолетовым».
Конечно, не на все 100 процентов, но в чем-то Мане был прав. Названный цвет получил признание у последователей постимпрессионизма – Эдуара Вюйара, Мориса Дени, Альбера Марке… Наряду с коричневым и бордовым этот сакральный королевский цвет стал характеристикой интимизма в живописи.
Может, именно потому, что эти великие художники так отчаянно отстаивали фиолетовый колорит или, может, действительно гениям дано увидеть то, что не подвластно обывателю, но в современном мире фиолетовый стал цветом креатива и творцов, способных заглянуть в запредельное и воплотить его в нашу повседневную жизнь.
Неудивительно, что фиолетовый появляется в искусстве, когда художник сталкивается с необходимостью изобразить мистическое и непроявленное. Все творчество Николая Рериха пропитано этим колоритом. Фиолетовые оттенки царят везде: будь то полотна, изображающие Гималаи, или серии, посвященные поиску Шамбалы, или работы, возвеличивающие Алтай.
Фиолетовое название выбирает для своей книги Элис Уокер и получает Пулитцеровскую премию. «Фиолетовый цвет» - так же, как и книгу, выбранную для экранизации, называет свой фильм Стивен Спилберг и начинает новый взлет своей карьеры. 11 номинаций на Оскар, премия «Голубая лента», премия Гильдии режиссёров Америки, фееричный дебют Вупи Голдберг – воистину без помощи потусторонних сил тут не обошлось.
В кино значение фиолетового имеет огромный размах. Его выбирает Боб Фосс – режиссер фильма «Кабаре» для важных финальных кадров. Он наряжает главную героиню фильма для последнего музыкального номера фильма в фиолетовое платье.
В следующих сценах девушка потеряет любящего ее человека, нерожденного ребенка, а ее привычный мир скоро разрушат нацисты. Фиолетовое платье здесь символ потерь, разочарований, смерти, знак расставания с мечтами и иллюзиями.
Иначе звучит фиолетовый в культовом фильме «Бегущий по лезвию 2049». Здесь этот колорит проявляет себя как идеал, мечта – недостижимая, манкая и завораживающая. Один цвет и диаметрально противоположные смыслы. Да, он такой, этот фиолетовый.
Еще более интересный финт он совершил в истории с группой “Deep Purple”, что в переводе означает темный пурпур. Дискутируя по поводу нового названия своей группы, гитарист Ричи Блэкмор предложил название “Deep Purple”. Так называлась популярная любовная баллада 60-х годов, которую очень любила его бабушка.
В этой сладкоголосой романтической песне упоминался пленительный темно-пурпурный закат, который впоследствии залил своим светом обложки альбомов этой легендарной рок-группы. Да уж, воистину, фиолетовый заслуженно носит статус мага. Мало кому бы удалось так виртуозно вознести нежную балладу на олимп тяжелого рока.
Несмотря на свою духовную составляющую, а, возможно, и благодаря ей, не удалось фиолетовому избежать политической карьеры. Яркие и насыщенные цвета – красный, бордовый, темно-синий – часто служили способами выражения протестов – социальных, политических, духовных. Такая же участь настигла и фиолетовый, в 60-х годах прошлого столетия его избрали цветом своего нового молодежного движения хиппи.
Фиолетовым окрасилось и лето 1967 года в Сан-Франциско, запомнившееся массовыми протестами хиппи против вьетнамской войны и их выступлениями в поддержку традиционных ценностей общества.
Однако, мода на фиолетовый быстро сошла на нет, после гибели нескольких неформальных лидеров музыкальной индустрии фиолетовый стал ассоциироваться со смертью и несчастьями.
Конечно, не везде и не весь фиолетовый удостоился такой славы. Символизм фиолетового, как любого другого колорита, вбирает в себя множество смыслов, которые зависят от разных факторов, в том числе и от географического положения местности и психологии восприятия.
Но об этом – в следующей статье…
Буду благодарна за поддержку статьи в виде лайка и рада Вас видеть среди подписчиков канала. Если у Вас возникли вопросы, их можно задать в комментариях, по возможности, я обязательно отвечу.
По вопросам индивидуальных консультаций и сотрудничества обращайтесь на электронную почту (адрес в шапке профиля)