Гвэлешапи родился в обычной драконьей семье. И все бы было хорошо, если бы он был красным как мама или белым как папа. Но Гвэли был сине-черного цвета, а значит, он отличался от всех других драконов и должен был выдыхать цэцхли.
Но как он ни старался, у него получалось только облачко боли, а весь цэцхли оставался внутри. И папа, белый дракон, учил его правильно дышать, хоть и сам был обычным драконом.
— Гвэли-шапи, выдыхай…
— Пш-Пш, шшш, — осторожно продышался маленький черный дракон.
— Ну, что ты все в себя втянул? Выдыхать надо, выдыхать… Понимаешь? Итак, всю жизнь. Давай еще попробуем, — сдержанно произнес дракон-папа.
— Что ты к нему привязался? — на пороге клдэ показалась дракониха-мама в светлом передничке с крупными ромашками. Она хлопотливо наклонилась над маленьким черным драконом и попросила его показать горло. — Обжегся, мой гордый мальчик, — осуждающе покачала она головой в сторону отца.
— Что ты с ним нянчишься? — поругался на нее дракон-папа. — Он же не простой дракон, а черный…
— И что теперь, ему всю жизнь страдать? Но не получается огонь. И без него ведь прожить можно…Мы то живем, и все прекрасно.
— Нет, — отрезал дракон-папа и нравоучительно поднял указательный коготь вверх. — Помни, Гвэли, ты огонь и сила. Огонь и сила. Всегда. Ты понял меня?
Маленький черный дракон кивнул, но в глазах у него стояли слезы. Вот уж сколько времени он безуспешно пытался приручить внутри себя пламя, но у него ничего не получалось. Сколько он не пробовал, сколько не тренировался, из его горла валил боли, а пламя так и оставалось внутри. Иногда он хотел быть обыкновенным красным или белым, ну или зеленым драконом.
—Такой случай один на миллион, — поговаривали старейшины, — чтобы у обычных не огнедышащих драконов родился черный дракон.
А потому почти с самого детства на Гвэли возложили повышенное внимание и излишние ожидания. Когда же стало понятно, что по каким-то внутренним причинам, цэцхли из его пасти так и не вырвется, драконы отвернулись от него. Этого было достаточно, чтобы по происшествию еще десяти лет, повзрослевший Гвэли покинул родительскую клдэ и отправился на поиски своего мира. Он летел над пашней и мельницей, небо раскрывалось над ним лепестками синевы, а зеленое солнце, отражаясь от его темной чешуи, падало на землю желтым светом. Гвэлешапи любил поглядывать на мелких людишек внизу. Они казались ему забавными: то друг на друга с дубинками пойдут, то дом строить начнут, раскричатся, разругаются, да по углам разным разбегутся. А потом снова, за мукой к соседу придут или свататься надумают.
— Суета-сует, — думал про себя дракон, — но когда сверху на все это смотришь, как-то становится спокойно и даже хорошо.
Обычно он не вмешивался в человеческие распри, и, оставаясь в стороне, тихо следил за тем, что будет дальше. А больше всего на свете любил Гвэлешапи наблюдать за закатным заревом на исходе дня, и за тем, как красноватые угли теряют краски, и тонкой струйкой утекает дым. А поутру, когда от росы влажные листья в лесу кажутся ярче обычного, он спускался на поле и подолгу лежал, рассматривая, как раскрываются голубые колокольчики. Как-то раз в очередной полет он заметил в загоне для скота маленького черного кнути. Котенку было не больше трех недель, он бежал по траве, забавно повиливая пушистым хвостиком. Гвэлешапи засмотрелся на него и подумал, что этот малыш похож на белый одуванчик, только в ночи. И вдруг у него непривычно заурчал желудок, все внутри перевернулось, и что-то подкатило к горлу. Дракон и подумать не успел, как начал стремительно снижаться, раскрыв огромную зубастую пасть.
Внутри него как колокол стучали слова:
— Огонь и сила. Ты огонь и сила…
Надо признаться, что скорость он набрал приличную. В то время не было никого сильнее дракона. И черная тень накрыла калаки. И мзэ спряталось за ним, как будто бы его и вовсе не было. Люди перестали смотреть в землю и со страхом подняли глаза в небо. Казалось, суд Божий вот-вот совершится. А Гвэлешапи все летел и летел. Кнути не обращал на него никакого внимания. Он шел по своим кошачьим делам. Перебравшись через небольшое ограждение, маленький черный котенок оказался за пределами двора. Впереди его ждали приключения. Он точно, определено точно знал, что там впереди в диком травянистом и тенистом лесу ждут приключения. Пока еще он не ведал, какие именно, но с предвкушением набирал скорость. И приминал мягкими лапками травинки на своем пути. Не почувствовать дракона он не мог, однако к своему небольшому возрасту котенок ни разу в своей жизни не встречался с драконами. А потому ощутив, как над ним бушует ветер, он только прижал ушки к макушке и ускорил шаг. Дракон же летел над землей так низко, что тень от его крыльев сминала под собой соломенные крыши сараев, а скот в страхе разбегался.
Маленький черный котенок миновал полосу с застоявшейся болотной водичкой и, выбравшись на сухой участок, уселся умываться. Правой лапкой ушко почесал, хвостик прилизал, и снова правой лапкой мордочку умыл. Пасть дракона раскрылась еще больше, он зашипел, задрожал и изверг из недр себя… Котенок широко раскрыл синие глаза и даже перестал умываться. Он ничего б не успел понять, если бы из пасти дракона вырвался цэцхли. Но Гвэлешапи вдруг закашлялся, покрывая его облачком дыма, и без сил рухнул рядом с маленьким черным котенком, едва не пришибив его раскрывшимся крылом. И затих.
Где-то с минуту котенок стоял неподвижно, любопытно посматривая на большую мта, лежащую рядом с ним. А потом просто подошел к нему и лизнул в нос. Глаз дракона приоткрылся, и котенок с удивлением обнаружил в нем себя, только не черного, а рыжего.
Недолго они изучали друг друга. Котенок присматривался к себе через глаз дракона. А дракон притворялся, что он не замечает котенка и вообще тут понарошку прилег. Передохнет немного и дальше полетит. Но небо над ними нахмурилось, прибежала одинокая туча и с лихвой полилась на землю. Люди позабыли про дракона, побежали загонять скот в сараи, да и сами прятаться под крышу. Котенок жалобно замяукал. Шёрстка его разом намокла. Дракон приподнял крыло, и маленький мокрый комочек вкатился под него.
Так они и лежали, пока дождь не закончился. А когда небо снова стало ясным, дракон выпустил котенка на свежий воздух и заговорил:
— Кто ты такой, что не побоялся меня?
Котенок обошел кругом длинную черную морду дракона и хорошенько отряхнулся. Остатки капель полетели на зеленую траву.
— А с чего бы мне тебя бояться? — совершенно спокойно ответил он.
— Я дракон, — дракон хотел добавить, что он огнедышащий, и все соплэби трепещут только от одного его вида, но вместо этого просто представился, — Гвэлешапи.
— А я это просто я, — ответил ему черный маленький котенок. — У меня нет имени.
— Быть такого не может, — запротестовал дракон. — Как же мне тебя называть? — сказал он, потянув поочередно правое крыло, а затем левое. — А может приглядишься и найдешь свое имя?
Мысль котенку понравилась, он повел мордочкой к темному лесу, затем пристально осмотрел оставленную позади себя пашню, не забыл и про сахли с соломенной крышей, и отрицательно покачал головой.
— Ничего не вижу. Называй, как хочешь…
— Нет, так не пойдет, — не согласился с ним черный дракон. — У тебя должно быть, просто обязано быть имя. Я, я, — он призадумался, пристально разглядывая посеревшую от дыма шерстку малыша и вдруг вымолвил, — я буду звать тебя Боли. Хорошо? А ты зови меня Гвэли.
— Без разницы, — ответил ему черный котенок и направился прямиком к темному лесу.
Мокрая трава щекотала подушечки на лапках, а усы, как на ниточку, собирали оставшиеся после дождя капли.
— Ну, куда же ты идешь? — не отставал от него беспокойный дракон.
Но Боли ничего ему не ответил, и дракон полетел за ним следом. Там где был бурелом, и котенок не мог пройти, дракон убирал сухостой с его пути. Как-то он перенес его через небольшой горный накадули, чтобы котенок не намочил шерстку. И отогнал от него любопытную ворону, что села на вечнозеленый бучки. Ворона явно не возражала знакомству с Боли, но вот наличие дракона ее совершенно не обрадовало, и она ворчливо каркнув, ретировалась на дуб.
Вскоре стемнело, но котенок все еще шел. Дракон забеспокоился, что он никогда не остановится и, приземлившись на поляну с розовыми и белыми квавилэби, спросил его:
— Куда ж ты идешь, ночь ведь на дворе? Спать пора.
— Кто это сказал, что пора спать? Разве у приключений бывает время суток?
За длинный день дракон устал спорить с Боли. Ему все время казалось, что порядок должен быть во всем. Он никогда не задумывался, что порядок, навязанное кем-то или чем-то действие. Котенка же совершенно не волновал порядок, он просто шел к приключениям, и все.
— Ну, — зевнув, согласился дракон, — может быть, так и есть. Но все же ночью лучше поспать, а днем при свете мзэ продолжим путь. Да и небо беззвездное, темно, может и дождь пойти.
И Гвэлешапи предложил Боли крыло, как убежище от дождя. Кнути подумал-подумал и согласился. За долгий день он и вправду устал, а потому только забравшись под крыло, почти мигом уснул.
Гвэли же только прикрыл глаза, он и во сне оставался драконом. Все его существо жило, чувствовало и ощущало ночь целиком и полностью. И он хранил сон маленького черного котенка по имени Боли до самого раннего утра.
С этого дня началась их странная и крепкая дружба. Драконы обладают магией, и все, что касается их драконьей чешуи, так или иначе, приобретает удивительные, не сравнимые ни с каким другим явлением, свойства. Котенок Боли перебрался в пещеру к Гвэлешапи и прожил вместе с ним почти триста лет. За этот огромный промежуток он превратился в большого черного ката. И теперь уже имя Боли ему не подходило, он больше был похож на клдэ.
Клдэ была отвесная, и один край ее был стеной пещеры, в которой жили Гвэли и Боли, а второй резко уходил вниз и разбивал горную мдинарэ на два отрезка. Вода падала под углом и становилась не просто потоком воды, она превращалась в шумный чанчкэри.
За это время Гвэли тоже преобразился. Как-то ему попался один франт, который очень не хотел быть съеденным. Собственно дракон и не собирался-то его есть, но жители ближайшей сопэли сказали, что в нем явно сидит демон, а потому дракон просто обязан сделать исключение и проглотить его вместо овец и коров, которых ему обычно приводили. Франт был из калаки, а сюда его привела безответная любовь, ну и, разумеется, карточный долг. Так что в своем родном поместье франт двадцати пяти лет был связан, погружен на телегу, а далее доставлен в гамоквабули к дракону на съедение.
Продолжение сказки завтра. Ваша Таня Астрит