Витька сидел на коньке крыши и оглядывал свой переулок. Его интересовало, когда же друзья появятся на улице? День перевалил за полдень, ему было скучно, и он томился в ожидании вечера, когда точно все соберутся.
Но в этот момент во дворе появилась мать — низкого росточка очень полная, белобрысая с конопушками женщина. Покрутив головой и не увидев сына, она крикнула:
— Витька, идол, ты куда запропастился?
Сыну очень не хотелось себя обнаруживать. Он вообще любил свободу своих действий, и призывы матери его совсем не радовали.
Мать спустилась с крыльца и, переваливаясь как утка, пошла по двору, заглядывая во все уголки.
— Вот, идол, — повторяла любимое словцо, — и куда ты делся? Ну вот погоди, ты у меня получишь.
Витька, чувствуя, что мать так просто не уйдёт со двора, решил себя объявить. Нравилось ему пошутить над матерью, позлить, а потом, когда она разойдётся не на шутку, мигом её успокоить.
— Рыжая, подкинь рваненький! — пустил он пробный шар, имея ввиду один рубль. В то время для детей значимые деньги.
Мать, услыхав откуда её сынок голос подал, задрала голову и по переулку понеслось:
— А ну слазь, идол окаянный! Вот я тебе задам, всё расскажу отцу, вот увидишь — не миновать тебе сегодня порки.
— Да что ты, мамка, разошлась-то. Ты же у меня самая красивая, разве не знаешь? Сейчас вот слезу, сейчас! Да я тебя расцелую!!
Надо отметить, что Витька был поздним ребёнком от второго брака. Сестра и брат по матери от первого брака были уже взрослыми и жили далеко от родительницы. Поэтому четырнадцатилетний Витька был любимым сынком, на которого мать не могла надышаться, и все её угрозы были чистой воды провокацией. А если сынок возьмёт в руки баян, на котором сам научился играть, то вообще душа материнская плавится.
— Ну, вот он я, вот! — говорил Витька, обнимая мать и целуя её в пухлую щёку.
— Да ладно уж, иди-ка, я пельмешек сварила, поешь, а то ведь скоро на тырло позовут.
Тырлом все жители посёлка называли поляну между домами, на краю которой лежали сложенные кем-то брёвна. Вот здесь и собиралась детвора от 12 до 17 лет на посиделки с играми и танцами под Витькин баян.
Стоило ему заиграть, как со всех сторон начинали постукивать калитки, и опаздывающие спешили на манящий звук баяна.
— Мамка, ну дай рубль, лимонаду куплю, что тебе жалко?
— Вот же жених, опять свою Любку будешь угощать? — проговорила мать, имея ввиду соседскую девчонку, к которой Витька питал необъяснимо трепетные чувства.
— Да какая тебе разница лимонад куплю или может мороженное?
— Конечно, дождётся твоё мороженное, когда она выйдет! Вон ещё в огороде копается, мать заставила, — показывая в окно пальцем на соседний участок, где среди грядок сидела девчонка, проговорила она.
Витька высунулся в окно:
— Люб, а Люб, ты выйдешь сегодня?
— А что? У меня задание, как выполню, может быть и выйду.
— Ты выходи, я тебя ждать буду.
Но Люба покрутила головой и ничего не ответила.
Ей нравилось, как Витька играл на баяне, нравилось, как все веселились. Но совсем не нравилось, как шутили матери, вернее Витькина мать.
Люба однажды имела неосторожность услышать, как соседки — их матери — смеялись над чувствами мальчишки и мама дружка сказала:
— Ну что, соседка, дети задружили, допаривать на печке их будем? Или подождём, когда подрастут?
Что это значило она не могла толком понять, но после этих слов стало нехорошо и стыдно, как будто их уличили в чём-то запретном и позорном.
Поэтому всё её существо протестовало, когда Витькина мать подшучивала над ребятами. Витькиной же матери нравилась и Любка, которая не бездельничала, а постоянно что-то делала то ли в доме, то ли в огороде, нравилось и то, что она смущалась. Совсем девчонка не балованная и скромная, подрастёт — хорошая пара будет её сынку.
Правда с соседкой, Любиной матерью они повздорили на днях, ну так это поправимо. Подумаешь пошвырялись огурцами через забор. Что сделаешь, если нервы не выдержали. А кто бы это спокойно вынес? Вышла она как-то утречком в огород, а там на грядках соседские куры гребутся, да и огурцы поклевали. Ну и понеслось, так распалились, что огурцы через забор полетели.
Теперь, вспоминая, как летели зеленые снаряды через забор, Тася улыбалась. Со стороны, наверное, выглядело забавно. Да и куры — это такая бестия, везде найдут, где пролезть.
Надо бы сходить к соседке помириться и чайку попить,
Помириться помог случай.
На носу был день рождения Любиной бабушки, должны были собраться родственники. И Надя, Любина мать, решила по такому случаю брагу на прошлогодней черёмухе замутить. Когда брага созрела, черёмуха была отправлена на компостную кучу, которая находилась на хоздворе.
Через пару часов Надя направилась на хоздвор выбросить овощные обрезки, но картинка, которую она там увидела повергла её в шок. Обездвиженные куры белым облачком покрывали компостную кучу. В голове вихрем закружились мысли. Скорей всего они наклевались пьяной черемухи, сейчас могут все передохнуть, пока это не произошло, надо их скоренько перерубить и ощипать.
Выскочив из хоздвора, она увидела соседку, которая медленно дефилировала по своему огородику.
— Тася, скорей помоги, у тебя есть горячая вода?
— Есть, а что?
— Бери и бегом ко мне, помоги кур ощипать!
— А что случилось?
— Потом, потом, давай не задерживайся.
И Надя помчалась в кладовую за топориком, да приготовить посудину для тушек и под перо.
Короче говоря, когда соседки нарисовались на хоздворе, обвешанные всяким необходимым скарбом, куры уже начали приходить в себя. Зрелище было не для слабонервных. Некоторые, которые были на верху компостной кучи, приходя в себя, сваливались на землю, при этом пытаясь тормозить распущенными крыльями. Те, которые были на земле, пытались подняться на лапы и, удерживая равновесие, опирались на крылья. Это им удавалось нелегко, их закидывало, они шатались, как подгулявшие мужики, при этом издавали звуки, что-то похожее на петушиное пение.
Женщины сначала смотрели во все глаза, потом до них дошло, что куриное хозяйство начинает трезветь, и, по всей вероятности, всё, что они с собой притащили, не понадобится.
Здесь-то на них и напал смех. Они с облегчением хохотали, наблюдая картину куриного протрезвления.
Насмеявшись вдоволь, и убедившись, что опасность потерять кур миновала, соседки решили, что пора пойти попить чайку, да может и по чарочке браги пропустить за здоровье несушек. Дай Бог, всё обойдётся без последствий.
Вечером на тырле Витька в перерыве между играми спросил у Любаши:
— Люб, а Люб, как там ваши куры, протрезвели?
— А при чём наши куры, чего это ты озаботился?
— Так мамка рассказала, как тётя Надя их накормила пьяной черёмухой, ты что не знала?
— Не знала, меня дома не было, я у бабушки ночевала. А что мамки помирились?
— Ну да, вот пьяные куры их и помирили.
Дорогой читатель, благодарю за прочтение! Подпишись на канал и до встречи!
