Глава XIII. И еще одна кошмарная ночь
В целях принятия экстренных мер, к полицейскому отделу Райково, где изолировали Витю Горячева, стянулись дополнительные силы, сопровождаемые тяжёлой военной техникой. Всё говорило, что местные власти основательно подготовились, чтобы отразить любое, беспрецедентно мощное, нападение. Практически по всей окружности расположились броневые танки, юркие бронетранспортеры и боевые машины пехоты; возле них непрерывно дежурили ответственные расчёты, ни на секунду не оставлявшие назначенные посты. Если вести детальный подсчёт, то в центральной части сгруппировалось около сорока единиц различной техники и примерно полтораста профессиональных бойцов, готовых противостоять всякому, и даже ужасному, недругу.
Около восемнадцати часов подполковник Коняев, сопровождаемый Горячевым-старшим, спустился из кабинета в дежурную часть, чтобы проверить, как происходит несение полицейской службы, а заодно проведать «пленённого» мальчика. Тот давно уж проснулся и сейчас бесцельно «гонял» на отцовском смартфоне во всевозможные игры. Когда к железному «обезьяннику» приблизился высокий руководитель, тоскливый ребёнок полулежал на узком матрасе и энергично перебирал пальцами по сенсорному экрану. Мельком взглянув на прибывших «гостей», Витя нажал игровую «паузу», и, не вставая с неудобного ложа, сложил перед собою обе руки, и приготовился внимательно выслушать, что ему поведают пришедшие взрослые люди. Андрей Геннадьевич не заставил особо ждать и начал с обыденного вопроса:
- Как ты себя чувствуешь? Тебя покормили?
- Да, - неохотно подтвердил десятилетний невольник, - всё нормально. Но что Вы собираетесь делать? Скоро наступит ночь, и – ЭТО! – снова начнётся.
- Я понимаю твою оправданную тревогу, - стараясь казаться мягким, излагал офицер суть личного посещения, - мы запросили помощь паранормальных специалистов. Я не открою великий секрет, если скажу, что нам довелось столкнуться с явлениями именно мистическими, а совсем не нормальными. Причина серьёзная? Да. Поэтому сегодняшней ночью к нам и выедут столичные профессионалы, способные разрешить ту непростую загадку. Они прибудут завтрашним утром, эту же ночь необходимо хоть как-нибудь продержаться. Ежели не получится разобраться на месте, тебя – вместе с отцом, разумеется! – перебросят в Москву, где подвергнут детальному изучению.
- Я что Вам, подопытный кролик?! - бесцеремонно воскликнул Виктор, презрительно улыбаясь. - Вы меня ещё, как склизкую лягушку, разрежьте на мелкие части…
- Витя, молчи! - прикрикнул суровый родитель. - Ты лучше послушай, что говорят. Ты думаешь, мы не искали другие пути? Поверь, перебрали что можно и что не можно. Поэтому тебя и не запросили сразу в столицу, а сначала учёные приедут сюда и попробуют разобраться в домашних условиях. Ну! А если уж ничего не получится, тогда как вынужденную меру нас и переправят в технический центр, где просто имеется побольше возможностей.
«До завтра вы все здесь можете не дожить, - подумал опасливый мальчик, но вслух ничего не сказал, хорошо понимая, что осложнит и так-то незавидное положение, - только бы ЭТО отца доверчивого не тронуло». Пока в детском разуме проносились невесёлые, не отдалённые от реальности, мысли, полицейский руководитель продолжил излагать согласованные соображения:
- Настоящую ночь ты скоротаешь в зарешечённой… комнате, - язык не повернулся сказать правдивое «в камере». - Так ты сможешь уберечь и себя и других от странного состояния, какому подвергаешься при наступлении каждых сумерек. Крепкие решётки тебя остановят и не позволят пробраться наружу.
- Хотелось бы верить?.. - вновь усмехнулся недоверчивый мальчуган, где-то в душевных глубинах надеясь, что так оно всё и будет и что он просидит, не в силах разрушить то прочное перекрытие.
Засим напутственная речь была закончена, и влиятельный человек, ответственный за общую безопасность, отправился раздавать другие распоряжения. Рачительный отец, воспользовавшись коротенькой передышкой, остался пообщаться с маленьким сыном.
- Ты как? - спросил он ласковым тоном. - Продержишься здесь… до завтра? Потом, нам сказали, всё будет кончено. Научные сотрудники прямо сейчас бы тронулись в путь, но случилась обыденная заминка: нужно собрать необходимые приборы и инструменты, да ничего не забыть, чтобы потом – если чего не хватит? – снова не возвращаться, упуская драгоценное время. Поэтому и образовалась та вынужденная задержка. Ты первый, кого удалось распознать в череде жестоких убийств, так что тебе досталась великая честь – быть причастным к спасению всего человечества.
Витя молча выслушал непродолжительный монолог, где-то напутственный, а в чём-то и назидательный, и, как только заботливый родитель закончил, тут же и огорошил:
- Что делать, если чего-то пойдёт не по плану? Ну что, если я всё-таки выберусь? Что будет тогда?
- Вероятность ничтожная, и здесь её никто не рассматривает, - честно признался взгрустнувший отец, опустив смутившиеся глаза, - все абсолютно уверены, что прочность металлических прутьев и стянутые войска целиком обеспечат всеобщую безопасность. Ладно, сынок, мне надо идти работать… постарайся здесь не скучать.
- Хорошо, - промолвил тот вслух, про себя же чуть слышно добавил: - Лучше б вам заскучать пришлось.
За последние пять дней, прошедшие во власти неведомой силы, Горячев-младший прекрасно себе уяснил, что она обладает некими непредсказуемыми способностями, какие не подвластны простому, сугубо нормальному, восприятию. Попрощавшись со спешившим родителем, он (чтобы хоть как-то убить тревожное время) продолжил резаться в интернетные игры, развалившись на мягком матрасе. Постепенно близился сумрачный вечер, плавно перешедший в тёмное время суток. Каждые десять минут к маленькому Виктору заходил какой-нибудь полицейский сотрудник, проверяя, не погрузился ли тот в сонное состояние? Убедившись, что он спокойно играет, убывал восвояси. К половине одиннадцатого снова явился Павел; он принёс железную табуретку, поставил её поблизости, радушный, уселся и принялся развлекать скучавшего сына, переключив его на себя и не давая уснуть.
Как бы ни старался бывалый сотрудник, в половине двенадцатого мальчишеские глаза (хлоп!) закатились вовнутрь, выставив на обозрение одни безжизненные белки. Детское лицо застыло в беспристрастном, вообще непроницаемом, выражении. Забыв про закон всемирного тяготения, маленькое тельце воспарило над полом и приблизилось к металлической клетке. Ухватившись худыми ручками, маленький монстрик энергично потряс железные прутья, пытаясь снести достаточную, давно воздвигнутую преграду. Движения представлялись настолько мощными, насколько создавалась непривлекательная иллюзия, что прочные окончания вот-вот… и выскочат из бетонных пола и потолка. То крепкое ограждение пытались сломать не единожды, но до сих пор оно так и продолжало оставаться неодолимым препятствием: рифлёные прутья монтировались в верхние и нижние перекрытия достаточно глубоко, и свободно выдерживали любое воздействие. Их конструктивная особенность, видимо, стала понятной и той неведомой силе, какая захватила невинного малыша. Оставив беспочвенные попытки, она передвинула подвластное тельце немного назад, пошире раскрыла его ротовое отверстие и издала немыслимый рёв – словно сам воплощённый дьявол явился из Преисподней. Каким бы Горячев-старший не виделся закалённым, привычным сотрудником, от жуткого крика кровь заледенела в его полицейских жилах, а спину сковало недвижимым спазмом; он сопровождался мириадами мелких мурашками, и лишил его мужеской воли, и заставил безвольно стоять, не двигаясь с места. Павел смотрел на милого мальчика, в одну секунду обретшего вид ужасного монстра, расширенными глазами – он тупо застыл и тягостно наблюдал.
На потустороннее проявление, наполнившее умопомрачительным рыком всю городскую округу, сбежались полицейские, задействованные в ночное время на службе. Следом за ними прибыли военные командиры. В дежурной части столпилось не менее тридцати человек; с замиранием сердца они разглядывали, как худощавый мальчик парит с безжизненным взглядом и как он представляет и загадочное, и демоническое явление. Застыв в немом изумлении, никто из собравшихся офицеров не знал, что бояться им нужно вовсе не ЭТОГО.
В то время, как Мрачное Существо для себя уяснило, что надёжно сковалось в едином пространстве, и неподвижно застыло в парившей по воздуху немыслимой позе, на всех местных кладбищах начиналось (что-то!) неописуемо страшное. Буквально за мгновение стихли любые природные звуки: напуганные звери зарылись в глубокие норы, а очумевшие птицы попрятались в гнёзда – все они сидели ни живые ни мёртвые. Могильные холмики (необъяснимым единым порывом?) вдруг разом «забудоражились», как закипает огромный котёл; они разрыхлялись и поднимаясь всё выше и выше, как будто копали миллионы трудолюбивых кротов или другие, более загадочные, представители подземного мира. Всё казалось таким неестественным, что навело бы сверхъестественный ужас на всякого, кто бы отважился побывать на жутких погостах. Действительно, там было от чего расстроиться благоразумным рассудком: разрыхлённая почва рассыпалась по сторонам, освобождая выпускные отверстия, сквозь которые свободно пролез бы единственный человек. Необыкновенное действо захватило все пригородные погосты, где одномоментно устремились наружу многочисленные полчища страшенных покойников.
Словно подземные червяки, они выползали из подземного гнездования, активно шевеля худыми конечностями и настороженно озираясь; они точно ждали какого-то непредвиденного крутого подвоха. Общий вид выглядел, ну! просто ужасным: места последнего людского пристанища зашевелились, как изъедаемый опарышами несвежий трупак. Оживших нелюдей насчитывалось так много, что их не виделось и ни конца и ни края. Выглядели они жутко, но тут же и омерзительно: одни, наполовину растленные, сыпались гнилостной плотью; другие смотрелись как скелетированные останки. Словно по мановению некой непререкаемой силы, мёртвое войско выстраивались плотным потоком и быстрым темпом устремлялись к районному городу. Поразительное дело! Двигались они с достаточной скоростью, используя для быстрых передвижений четыре конечности. Ежели их разглядывать (зависнув, скажем, в воздушном пространстве), то вся неживая масса напоминала неисчислимую волчью стаю, какая вся разом мигрирует, перебирается в сытые местности.
Приблизившись к городскому округу, многотысячная толпа, выпущенная из недр земных, из Самой Преисподней, рассредоточились по всей периметральной окраине; какое-то время они дожидались подмоги, спешившей из ближних поселений и деревень. Через двадцать минут трепетавшая, многоголосо гудевшая, волна сделалась бесконечной, заполнив всё околоточное пространство и растянувшись на многие и многие километры. Когда нечистая сила оказалась вся в сборе и приготовилась нападать в едином порыве, один из кошмарных монстров, самопровозгласивший себя главарём, махнул костлявой рукой и громко рыкнул нечеловеческим голосом – отдал конкретное приказание. После чего потустороннее войско устремилось в центральную часть, к полицейскому отделению.
В одно мгновение они заполнили все городские улицы, оказавшись у охраняемого участка за считанные минуты. Провинциальный райцентр словно кишел ожившими чудищами, прорывавшимися к сердцу правоохранительной деятельности. Они бежали по асфальтированной дороге, скакали по многоэтажным домам, друг наваливались на друга. Когда первые авангарды показались военным, стоявшим на подступах, они застыли в немом исступлении, отчётливо понимая, что даже при помощи суперсовременного оружия не смогут достойно сопротивляться – противостоять неведомой, всё сокрушающей, силе.
Внезапно! Лязгавший накат разорвался пушечным залпом, направленный в гущу потустороннего войска. В предполагаемом месте, куда направлялся смертельный заряду, мгновенно образовалось пустое пространство, и выпущенный снаряд угодил напрямую в пятиэтажное жилое строение, чем спровоцировал частичное обрушение.
- Отставить! - крикнул высокий мужчина, одетый в офицерскую форму военного подполковника. - Расстреливать их только из пулемётов!
Поголовную эвакуацию проводить не стали, так как не были уверенны, что нахлынувшая зараза не распространится вместе с жителями значительно шире, поэтому ограничились только введением чрезвычайного положения. Получается, здания оставались заселенными постоянными жителями, в связи с чем крупномасштабные боевые действия совсем не планировались; стрельба же из стрелкового вооружения хотя и причинила бы общему внешнему виду наружные разрушения, но никак бы не отразилась на конструктивной целостности. Мгновенно оценив реальную ситуацию, сообразительный военачальник отда́л предупредительное распоряжение.
Операторы-наводчики заняли основные позиции и за доли секунд привели в боевую готовность и так подготовленное оружие. Не дожидаясь очередного приказа, посчитали командирский окрик сигнальным началом, и в одно мгновение больше двадцати пулемётов разорвали ночное пространство беспрестанными выстрелами; огневые очереди направлялись на отвратительных монстров. Но! Нельзя убить ТО, что давно является мёртвым, и ожившие покойнички, получая существенные увечья, подбирали отсечённые части, приставляли обратно, на повреждённое место, и продолжали уверенное движение; они всё больше сближались с доблестными защитниками правопорядка.
Накатившая волна, состоявшая из представителей загробного мира, остановилась на несколько недолгих минут. Постепенно, будто по велению талантливого военачальника, ужасные монстры, из тел переднего авангарда, выложили двухметровый равносторонний бруствер; он оградил весь наступательный клин и двигался своеобразным щитом, уверенно приближаясь к отважным защитникам полицейского отделения.
Тем временем во внутренних помещениях отчётливо проявлялись панические настрои. Полицейские, подготовленные к военным мероприятиям значительно меньше, экстренно вооружались всеми имевшимися «калашниковыми» и, выпучив от страха глаза, метались по протяжённому зданию; никто из них не знал, где лучше занять оборонительную позицию. Кому-то требовалось взять на себя решительную ответственность, направленную на боевую организацию. Естественно, им стал подполковник Коняев, наиболее уверенный в себе человек. Ему пришлось, видя, что творится в подведомственном отделе, грозно распорядиться:
- Построиться в одну шеренгу! На втором этаже, в коридоре!
Услышав знакомые зычные нотки, очумелые сотрудники самоорганизовались и устремились исполнять понятное приказание. На поверку, боеспособных защитников вышло чуть более двадцати человек. Пока Андрей Геннадьевич их всех инструктировал, а они, как заворожённые, внимательно слушали, Горячев-старший, плюнув на бесполезную оборону, пробирался в подвальное помещение, где, предвкушая скорую гибель, трясся от предсмертного страха преступник Кентюрин; его надёжно укрыли в одной из безвылазных камер. «Хрен с ним, с отделом, - твердил капитан уголовного розыска, устремляясь к матёрому уголовнику. - Мир земной нам надо спасать».
Максим сидел в одиночной камере ни жив и ни мёртв. Он съёжился от нервного холода и каждое мгновение ждал, что массивная дверь вот-вот распахнётся, что на пороге возникнет ужасное чудище и что оно начнёт его тиранить, освобождая от серого вещества. Когда лязгнул наружный запор, он бросился в дальний угол, и, старясь выглядеть меньше, сжался в немой комочек, и закрыл от страха слезившиеся глаза.
- Чего расселся, словно мышь позорная перед яростной кошкой? - услышал Кентюрин знакомый голос, показавшийся ему и дорогим, и самым родным. - Валить отсюда надо – и чем быстрее, тем лучше!
Дополнительно приглашать не потребовалось. Закоренелый преступник мгновенно выскочил из незатейливой позы и устремился на выход. Когда он поравнялся с Горячевым, тот перекрыл ему путь и голосом, не терпевшим ни маленьких возражений, решительно заключил:
- Только один уговор: действуем вместе и ты не предпринимаешь никаких отдельных шагов, не посоветовавшись со мной. Мне кажется странным, что Исчадие Ада прицепилось и к моему ребёнку, и лично к тебе; значит, несложная разгадка кроется где-то рядом, и я непременно собираюсь её прояснить. Ну так как, работаем в паре?
- Да, - не задумываясь согласился Кентюрин, прекрасно осознавая, что и его терзают аналогичные мысли, - вместе будет намного способнее.
Удостоверившись, что целиком разнообразные судьбы своеобразно переплелись, жизненные враги, объединившись единственной целью, устремились наружу.
В то же время наверху разворачивались трагические события, нет! Ожившие мертвецы не убивали людей, но они уверенно брали их в «плен», оставляя живыми. Обезоружив военных защитников, находившихся снаружи полицейского отделения, они сгрудили их целостным скопом, оставленными под частичным присмотром. Остальные покойники двинулись на внутренний штурм. Взбираясь по стенам подобно навозным мухам, через оконные проемы постепенно проникали внутрь осаждённого здания. Там слышались громкие крики, беспрестанная огневая стрельба, громкие ругательства, плаксивые мольбы о пощаде.
- Дело плохо, - промолвил Горячев, услышав отчаянный бой и находясь у железной двери, ведущей в подвальные помещения и предназначенной для вывода арестованных, - скоро загробные демоны уничтожат всех в верхней части и устремятся в непокорённый подвал. Тогда наше положение станет не просто плачевным, а превратится в смертельное. Необходимо постараться опасное место скорее покинуть.
- Согласен, - промолвил Максим, заглянув в смотровой глазок, - только вот как, ведь вся прилегающая округа кишит бессмертными тварями?
- Попробуем захватить «автозак», - благоразумно рассуждал полицейский, поменявшийся местами с любопытным преступником и изучивший дворовую территорию, - он как раз подогнан к входному проёму, что, к удаче, нам на руку. После попробуем прорваться сквозь несчитанную толпу. Другого выхода у нас попросту нет – отсюда надо любыми путями бежать.
Не говоря ни слова, Кентюрин кивнул в знак полного одобрения; он хорошо понимал, что останься они внутри – их ждёт непременная гибель. Сделав по десять глубоких выдохов, молодые мужчины отодвинули тяжёлый засов, открыли дубовую дверь и бегом устремились наружу. Подвальный спуск они преодолели легко, поднимаясь по бетонным ступенькам, сокрытым, в узком коридоре, однотипными стенками. О, чудо! Пока им не встретился ни единый мистический недруг. Но! Как только проворные спутники оказались у приставленной вплотную фургонной машины сразу вклинились в море оживших покойников. Было страшно, жутко, нестерпимо хотелось очистить желудок, но оба беглеца понимали, что, как они поведут себя дальше, напрямую зависит, выживут ли они или же нет? Преодолевая подавленные эмоции, разносторонние подельники помчались к дверям «автозака»: один – на правую сторону, второй – на другую.
Служители потустороннего мира, увлечённые решающим штурмом, вначале не придали их наглому появлению никакого значения. Пятисекундного времени оказалось достаточно, чтобы Горячев добежал до водительской дверцы и ловко запрыгнул в пуленепробиваемую кабину. Как и предполагалось, дверь оказалась незаперто́й, что являлось делом совершенно обыденным. В тот же момент он понял, что со стороны его нового друга произошла нечаянная заминка. Редкое дело, пассажирская дверь, в отличии от водительской, оставилась прочно закрытой. Кентюрин ухватился за внешнюю ручку и, прилагая все бандитские силы, рывковыми движениями пытался сломать надёжный запор; ему ничего бы не удалось – не последуй активная помощь из внутреннего пространства. Именно так и поступил «благонастроенный» Павел: одним лёгким движением он отщёлкнул запорный замочек. Однако! Было достаточно поздно: яростные покойники распознали допущенную ошибку и в количестве десяти мертвецов пытались оттащить Максима от спасительной машины подалее – прочь. Тот прочно держался за ручку и охрипшим голосом отчаянно голосил:
- Спасите! Помогите! Кто-нибудь… убивают!
Он и не представлял, что дьявольские отродья лишать жизни кого-либо и вовсе не собирались: единственной целью им ставилось – пленить побольше человеческих особей. Не знал об их настоящих задачах и действенный Павел, поэтому ловким движением извлёк наружу табельное оружие и произвёл восемь прицельных выстрелов, направленных исключительно в потусторонние головы; он их не убил, но на какое-то время дезориентировал, что давало уникальную возможность хорошенько скоординироваться. Именно так и поступил бандюга Кентюрин: он отпустил дверную ручку и, наполнившись отвращённым презрением, переломал два отдела шейного позвоночника – избавился от оставшихся монстров. У него появился реальный шанс запрыгнуть в спасительную кабину.
Стартерный ключ остался в замке зажигания. Когда несостоявшийся похититель маленькой девочки садился в пассажирское кресло, заведённая машина срывалась в дорогу, устремляясь на спуск и двигаясь к задней части дощатой ограды. Хотя техника и виделась мощной, но ей с трудом давалось – разбрасывать полусгнившие, по чье-то неведомой воле ожившие, трупы. Слава Богу, пологий уклон и тридцатикилометровая скорость помогли ГАЗ-3309-ому справиться с изрядно обветшавшим забором и покинуть крайне опасную территорию. Но (и снаружи!) море живых мертвецов представлялось, ну! просто бескрайним и двигаться по нему, на колесной машине, было глупо, чудно́, по существу бесполезно: рано или поздно под встречным противодействием она бы непременно остановилась – и вот тогда!.. Значит, требовалась техника намного мощнее.
Тем временем все остальные, героически оборонявшие, сотрудники случились пленёнными; их выстроили снаружи, перед «отделовским» зданием, длинной шеренгой. Чтобы никто не вздумал сопротивляться и никак не выказывал противное недовольство, сзади их удерживали по двое или по трое верноподданных монстров – в зависимости от физической силы и внешности человека, подвергнутого жестокому испытанию. Полусгнившие победители отыскали мрачноватое одеяние и, вместе с ключами от клетки, с нижайшим поклоном, преподнесли потустороннему выходцу, захватившему тело Вити Горячева. Переместившись в привычное облачение и вооружившись смертоносным серпом, Одинокий Странник, вмиг обретший несчётное количество бессмертных сторонников, как бестелесное привидение, выплыл наружу и методично, одного за другим, казнил отважных защитников – мощным ударом сельскохозяйственного орудия отсоединял головную макушку от костного основания. Небо не знало такой кровавой резни! Районный город наполнился предсмертными криками и мученическими людскими стенаниями. В течении получаса вся прилегавшая территория залилась нескончаемым багряным потоком. Последним умирал подполковник Коняев. В отличии от остальных, он единственный не проронил ни малого звука, а перед страдальческой смертью молча поднял напыщенную физиономию и наполненным достоинства взглядом посмотрел на дьявольского выродка, будущего убийцу. Наполненная мужественной решимостью, голова отделилась от бренного туловища и, как футбольный мячик, покатилась по бесконечной кровянистой поверхности.
***
Той же ночью, но уже во Владимире. Запертая в одиночной палате психиатрической клиники, Нечаева Настя, при приближении к полуночного времени, изменилась во внешнем облике: она закатила глазные склеры, выставила наружу безжизненные белки и обрела вид ужасный, людскими словами просто неописуемый. Обратившись в страшного монстра, демоническая натура попыталась вырваться на свободу, но толстая железная дверь, скреплённая магнитным замком, напрочь укрыла от внешнего мира. И снова Мрачной Сущности пришлось обращаться за помощью к схороненным трупам. Рыкнув так громко, протяжно и жутко, что посыпались оконные стёкла, она, неподвижно зависнув, принялась ожидать, когда произойдёт желанное вызволение.
От умопомрачительного рычания, вырвавшегося словно из глубинных недр Самой Преисподней, воздух городской заколебался, как от прокатившейся разом ударной волны. Вокруг всё махом затихло: ночные птицы перестали заливаться радостной трелью, а люди (кто не спали и кто мгновенно проснулись) замерли в тревожной прострации. ОНО не заставило долго ждать! Начиная от Князь-Владимирского кладби́ща, расположенного от психоневрологического диспансера в шаговой близости, земляная поверхность на пригородных погостах начинала кипеть, точно от дьявольского огня; она вздымалась и двигалась кверху. Разрыхлённые клубни выпускали полусгнивших чудовищ. Озираясь по сторонам, как будто не понимали, зачем их оторвали от спокойного сна, вмиг обретали сплошную уверенность и устремлялись к основному корпусу психиатрической клиники, где находился их сверхъестественный повелитель.
Безумные люди, находившиеся (если честно!) под ненадёжной охраной, повели себя странно, скорее всё-таки дико. Они орали в едином порыве, наполняя округу протяжным, ни с чем не сравнимым, душещипательным воем. Всё здание, где находилось Призрачное Видение, гудело, подобно пчелиному улью, наполняя сумасшедших людей единой жестокой агрессией. Сначала они схватили, а потом бездумно убили всех санитаров и другую обслугу, кто не успел укрыться от невиданного акта ожесточённой враждебности. Объяснялось всё просто: умалишённые люди, наиболее близкие к мистическим проявлениям, почувствовали опасные волны и, как неразумные звери, решили все разом вырваться на свободу да умчаться подальше от жуткого места. До крайности взбудораженные, психбольные и старались убрать любое препятствие, возникающее на пути к спасительной улице. Не останавливала их даже прямая необходимость идти на человеческое убийство; оно воспринималась как нечто необходимое, воистину неизбежное. Многие, успевшие вырваться из обоих (детского и взрослого) корпусов, разбегались по близ лежавшей округе, где, в связи с отсутствием рационального разума, воспринимались мёртвыми за своих и спокойно продолжали пробираться на выход из чертовски кошмарного города.
Когда верные, давно уме́ршие слуги приблизились к зданию детского отделения, где в томительном одиночестве находилась их злобная повелительница, обличённая маленькой девочкой, внутри не оставалось ни одного живого сотрудника. За пару минут заполнив все внутренние пространства, по велению мистической силы, вмиг разобрались с несложной системой магнитных замков и выпустили наружу заскучавшую Мрачную Сущность. Склонились в покорном подобострастии. Один, наиболее не сгнивший мертвец, приблизился к великой владычице и, встав на одно колено, протянул белоснежный просторный саван. Облачившись в кошмарное одеяние, предводительница неимоверного войска махнула малюсенькой ручкой, приказывая охотиться за живыми людьми. С громким звериным воем повеселевшие мертвецы помчались захватывать каждого неразумного человека, кто б не отважился очутиться на улице.
В считанные минуты городские просторы наводнились немереным количеством агрессивно настроенных мертвяков; они передвигались с ловкостью чёрной пантеры, а силу имели едва ли не львиную. Послышались автоматные, пистолетные, пулемётные выстрелы, возникавшие повсеместно, где дежурили военные и полицейские патрули. Непродолжительное противодействие подавлялось практически в одночасье, а сопротивлявшиеся воины поочередно хватались и доставлялись к верховной владычице. Дальше пошло монотонно-последовательное вырывание лиц и полное вычищение черепных коробок от серого вещества. Под конец невиданного процесса, вся «психбольничная» местность заваливалась сплошными трупами, заливалась свежей кровищей и забрызгивалась костно-мозговыми остатками.
Пока Призрачное Видение выполняло строго определённую миссию, в городском морге, расположенном при клинической больнице скорой медпомощи, две молоденькие медички заперлись в патологоанатомической лаборатории и стойко держали мистическую осаду.
Сатани́ева Яна Андроновна и Хри́стова Вера Ивановна вместе отучились в профильном учреждении, а по окончании устроились работать в судебно-медицинское отделение. Обе они достигли двадцатиоднолетнего возраста, считались худенькими, но несравненно фигуристыми, и походили одна на другую, как истинно родные сестрёнки. Красивые молодые работницы имели и явственное различие: огненно-рыжие волосы – у одной; бело-бело-блондинистые – это уже у второй. При более детальном осмотре различался карий цвет глаз – сатанинский, зелёно-голубенький – хри́стовский. На смену они заступили, накинув два белоснежных халата, едва скрывавших прямые, едва ли не точёные ноги. Сравнивая изумительные фигуры, вторая походила на первую, как будто смотрелась в незримое зеркало. Одинаковым виделось всё: эффектная грудь, изящная талия, пышная ягодичная область, широкие бёдра. Весёлые лица дышали девичьей свежестью, имели бархатистую кожу, а у Яны наблюдались поистине притягательные веснушки; губы и носа изображались прелестными, на зависть очаровательными. Необъяснимо почему, но именно им пришлось остаться наедине со вновь ожившими мертвецами.
- Ты чего-нибудь слышишь? - спросила рыжеволосая девушка, когда в двенадцать ночи в приёмном и исследовательских отделах зашевелились восставшие люди.
- Ага, - подтвердила ей Вера; как и Яна, она находилась в служебном пространстве, предназначенном для отдыха медицинского персонала, - вроде как голые ноги шлёпают по мокрому кафелю.
- Резонно, - подтвердила Сатаниева правильную догадку и уверенно направилась к дверному проёму, ведшему на выход из комнаты, - ведь мы же только намыли полы…
Договорить она не успела… увидела шедшего мертвеца, да и второго, точно такого же.
- Бежим-ка отсюда, «на хер»! - не задумываясь, крикнула кареглазая компаньонка, вернувшись на секунду назад, чтобы стащить с дивана несведущую подругу.
Хрупкие девушки, завидев ужасных недругов, хотя и наполнились порядочным страхом, но (надо отдать им должное!) не потеряли присутствия духа. В здании полуподземного морга существовало лишь одно помещение, не связанное с внешним миром окошками и снабженное прочной железной дверью; она имела внутренний нехилый засов и являлась медицинской лабораторией, предназначенная для изготовления всевозможных реактивов да всяческих препаратов. Именно к ней и устремились перепуганные, но не сражённые Яна и Вера. Успев надёжно укрыться, бойкие медички держали внутреннюю осаду и попрочнее отгородились от жутких покойников, почему-то обязательно стремившихся безжалостно с ними расправиться.
Любая конструкция, даже самая, казалось бы, неприступная, под многократными ударами когда-нибудь непременно разрушится. Вот и сейчас, стальная преграда потихонечку поддавалась, становясь всё более хлипкой, совсем уж ненадёжной, защитой. Ни у той ни у другой не оставалось и тени сомнения, что не пройдёт десяти минут, а ожившие мертвецы ворвутся в последнее помещение, где присутствуют люди, покамест живые. Прошло ещё пять минут, и алюминиевые заклёпки, установленные и в запоре, и на навесках, начали, одна за одной, вылетать, да посыпались на кафельное покрытие. С той стороны послышался воинственный вой; он чётко свидетельствовал, что нападавшие нелюди приближаются к решению поставленной им кем-то кровавой задаче. Следующий удар откинул железную дверцу к противной стене, едва не задев обеих красавиц, крепко обнявшихся и жутко испуганных.
- Спасите!!! Хоть кто-нибудь помогите! - пронзительным хором вопили и Вера и Яна, а вентиляционный воздуховод вынес наружу их жалобные призывы.
Страшенные недочеловеки, ворвавшиеся вовнутрь, на мгновенье застыли, поражённые истерической мощью деви́чьего крика; они как будто бы размышляли, как в нестандартной ситуации им лучше бы поступить. Секундного замешательства оказалось достаточно, чтобы снаружи раздался оглушительный вой и чтобы в следующий миг тяжёлая стальная машина ворва́лась в полуподвальное помещение; многотонной мощью она подавила передние ряды столпившихся у входа бесчувственных мертвецов. Удачливым подругам необычайно свезло: правая гусеница железной махины прошла от них, от горемычно обнявшихся, в каких-нибудь тридцати сантиметрах.
Но что же на самом деле случилось? Михаил Кре́четов и Ваня Уха́нов, сдавшиеся накануне военным, находились в качестве заключенных в одном из полицейских участков. С наступлением жутких сумерек и началом кровавой охоты, убеждённые в собственной правоте, обоюдно решили: любыми путями вырваться из казематной темницы, способной им стать последним пристанищем.
- Опять на улице неспокойно, - обоснованно заметил бывший военный, когда послышались испуганные вскрики да дикие возгласы, - как бы двум бравым орлам не пойти к ожившим тварям на вкусненькую закуску? А, не пора ли нам выбираться? Ты как, Иван, на это посмотришь?
- Я целиком согласен. Кстати, я и сам о чём-то похожем только-только подумал, - промолвил бомжеватый мужчина; он пошевелил давно не мытые лохматые волосы.
Он же, бывалый сиделец, и выручил. Нащупав в клочковатых вихрах обычную дамскую шпильку, всегда хранимую для экстренных случаев, профессионально расковырял китайский замочек, закрывавший клетчатый «обезьянник» – и оба задержанных ненавязчиво отправились на свободу. Все полицейские занимались отражением потустороннего нападения, и никто из них особенно не зацикливался, когда двое живых людей свободно прошагали по внутренним помещениям. Тем более что один облачался в военную форму и отличался уверенной выправкой.
Нисколько не осторожничая, боевой командир, едва они оказались на уличной территории, присмотрел одинокий, брошенный экипажем, танк. Увлекая Уханова, кинулся с настойчивой целью: захватить его в частную собственность. И снова им повезло! Не обращая внимание на сумасшедшего отставного военного и полуживого бомжа, активные мертвецы сосредоточились на жёстком противодействии сопротивлявшимся личностям. Прекрасно осведомлённый обо всех технических тонкостях, офицер легко запустил газотурбинный движок и, давя немыслимых недругов, направился по строго установленному маршруту – на выезд из кошмарного города.
То ли по великой случайности, то ли по Божьему провидению, достигнув клинической больницы скорой медпомощи, прямо у местного морга танковый двигатель (раз!) внезапно заглох.
- Что ещё, «мать вашу так-то…», за «хрень»? - выругался он непристойными матюгами. - Керосин, что ли, заправленный, кончился?
Взглянув на учётный прибор, он чётко определил, что емкостны́е баки заправлены «под завязку». «Что бы оно могло означать?» - подумал он в критический миг, когда через вентиляционную отдушину вырвался наполненный жутью де́вичий крик. «А-а, - мысленно протянул отставной офицер, запуская газовую турбину, - так вот в чём истинная причина: просто кому-то нужна активная помощь». Не тратя пустого времени, Кречетов вывел Т-80У на прямую наводку и последовал к полуподвальному помещению. Легко пробив кирпичную стену, обнаружил прижавшихся друг к другу молоденьких девушек; они готовились встретить неминуемую погибель. Полоумный мужчина высунулся из механического отсека и, повернувшись к дрожавшим красавицам, разухабисто выкрикнул:
- Ну, чего застыли, словно статуи Венеры Милосской?! Запрыгивай в верхнюю башню! Да и!.. Не обращайте внимания на грязного, вонючего мужика: он со мной, и ничуть не опасен.
Двум перетрусившим молодицам ничего иного и не было надо. Подгоняемые простецкой командой, они рьяно запрыгнули на боевую броню и, пользуясь природной сноровкой, ловко вскарабкались в стальную машину. Едва последняя скрылась, а металлический люк надёжно захлопнулся, раздался свистевший рёв, и мощный танк свободно, без маленьких затруднений, выскочил из напрочь повреждённого здания. Далее, ни на что не отвлекаясь и давя живых мертвецов, новоиспеченные друзья направились строго к автомобильной трассе М7.
