Хюррем прижалась к обнажённой груди Сулеймана, и спокойствие волной разлилось по её телу, заставив расслабиться и глубоко вздохнуть.
Султан тут же заключил её в свои крепкие объятия.
- Как же мне хорошо с тобой, любовь моя, солнце жизни моей. Свет, наполняющий мою душу. Но откуда этот тяжёлый вздох? – мягко спросил он.
-Сулейман, когда я рядом с тобой, мне ничего не страшно, я чувствую, что смогу преодолеть все невзгоды, которые встретятся на моём пути. Мне так уютно и тепло в твоих руках. Не отпускай меня, - прошептала она.
Сулейман взял супругу за плечи, отстранил от себя и с беспокойством заглянул в её глаза-изумруды.
- Хюррем, я не собираюсь тебя никуда отпускать, с чего ты это взяла? – удивлённо поднял он брови. – Ты всегда будешь рядом со мной, в моих объятиях. Ты веришь мне?
-Мой Сулейман! Конечно, я тебе верю. Однако, к сожалению, не всё зависит от тебя. Нашему Мехмеду уже шестнадцать, он давно должен быть в санджаке. Если ты не отправишь его в ближайшее время, начнутся ненужные пересуды и, упаси Аллах, волнения. Да он и сам ждёт не дождётся, извёлся весь.
Согласно вековым традициям мать шехзаде должна следовать за ним в одну из отдалённых провинций.
Так что, любимый, скоро нам предстоит разлука, и один Аллах ведает, когда мы увидимся вновь, - печально сказала Хюррем и смахнула набежавшую слезу.
Сулейман нахмурился и, заложив руки за спину, отошёл к столу и глубоко задумался
Наконец, он высоко поднял голову и величественно произнёс:
- Хюррем, ты не поедешь с Мехмедом в санджак. Такова моя воля. Шехзаде достаточно взрослый, чтобы обходиться без тебя, а во дворце остаются ещё трое шехзаде и султанша, которые пока не готовы существовать без матери.
А с Мехмедом поедет опытный Лала, многочисленная охрана и слуги.
- Сулейман! Даже если бы ты подарил мне весь мир, я не была бы так счастлива! Хюррем вновь порывисто прижалась к супругу, обхватив его за пояс. – Конечно, я буду очень беспокоиться за Мехмеда, но ведь есть ещё Селим, Баязет, Джихангир, Михримах. Как бы я смогла прожить вдали от них? Да благословит тебя Аллах за то, что ты понимаешь это! Как бы я смогла прожить вдали от тебя, мой Сулейман? Ты моё дыхание, моё сердце, моя душа! Нет тебя и жизни нет! – пылко говорила Хюррем, со страстью прижимаясь к супругу всё сильней.
- Хюррем, любовь моя! Надеюсь, теперь ты не будешь так тяжело вздыхать? Всё, что мне нужно, это видеть улыбку на твоём благословенном лице и слышать твой звонкий смех!
Султан нежно взял её лицо в свои руки и крепко поцеловал в губы.
- Я жду тебя сегодня вечером, моя неистовая Хюррем! – горячо прошептал он ей на ухо, - а сейчас мне нужно работать.
Хюррем тут же отстранилась и склонилась в почтительном поклоне.
- Слушаюсь, мой повелитель. До вечера!
Подходя к двери, она замедлила шаг, оглянулась на падишаха и промолвила:
- Прошу прощения, повелитель, позвольте сказать только одно слово, и я не стану больше Вас задерживать.
- Говори, Хюррем, - позволил он.
- А Вы уже решили, в какой санджак отправится наш Мехмед? – осторожно спросила она.
- Да, Хюррем, он поедет в Манису, - обыденным тоном ответил Сулейман, взяв в руки документ и начав внимательно изучать его.
Хюррем застыла на месте.
- Но ведь в этом санджаке…
- Да, Хюррем, сейчас там находится Мустафа, но я принял решение отправить его в Амасью. К сожалению, он не оправдал моих ожиданий, - горестно вздохнул Сулейман.
- Сулейман, твоё решение окончательно? – у Хюррем перехватило дыхание, но она старалась не выдать волнения и говорить ровно.
- Да, Хюррем, я так решил. На днях я соберу совет и объявлю об этом. И ещё, Хюррем, у меня к тебе просьба. Не говори Мехмеду о моём решении, я хочу это сделать сам, торжественно, в своих покоях, как полагается, наш сын этого заслуживает, - улыбнулся султан.
- Конечно, Сулейман, я буду молчать, раз ты так хочешь. Представляю, как наш мальчик обрадуется. Потом расскажешь мне о его реакции? – заговорщицким тоном спросила она.
- Конечно, Хюррем, расскажу во всех подробностях, - ответил довольный султан.
Хюррем поклонилась и покинула покои повелителя.
Султанша бежала по коридору, будто летела на крыльях, улыбаясь своим мыслям.
Она смогла правильно воспитать своего сына. С ранних лет беспрестанно внушала ему главную мысль: султан Сулейман прежде всего падишах мира, верховный халиф ислама, а потом уже отец, и отношение к нему должно быть соответствующим.
“Никогда не смейте прекословить повелителю, упаси вас Аллах выказать ему непочтение и непослушание”, - каждодневно твердила она детям.
И её умные дети прочно усвоили мамины слова, огорчал только Баязет. Мальчик рос вспыльчивым и обидчивым. Однажды он уличил отца в несправедливости, что было вопиющим фактом, о котором и подумать-то было немыслимо, не то, что допустить.
Хюррем тогда так расстроилась, что у неё случился сердечный приступ, и только это помогло утихомирить неукротимого шехзаде.
Такое поведение Баязета очень тревожило Хюррем, и она изо дня в день неустанно вбивала ему в голову, как вести себя с повелителем и одновременно диву давалась беспечности Махидевран, которая никогда не прекословила сыну и поощряла возмутительное поведение по отношению к отцу-повелителю.
Так было во время их проживания в Топкапы и, вероятно, продолжилось в Манисе, потому что Мустафа ничуть не изменился, а, напротив, стал ещё больше своевольничать, что очень огорчало Сулеймана.
Султан несколько раз пытался донести до мятежного сына причину своего недовольства им, но тот словно не слышал и продолжал поступать по-своему.
И вот он, результат: Мустафа будет отправлен в ссылку, а его место в санджаке наследника займёт Мехмед.
Хюррем очень хотелось с кем-нибудь поделиться важной новостью, но она не смела, потому что султан запретил ей это делать.
Всё, что она могла, это представить лицо своего любимого сына, когда он услышал бы от неё невероятное известие, но приходилось терпеть и молчать.
Об этом размышляла Хюррем, уже сидя на диване в своих покоях и наслаждаясь кизиловым шербетом.
Неожиданно ей в голову пришла мысль, с кем бы можно было поделиться, причём вполне официально.
- Назлы, позови ко мне хазнедар, - велела она служанке и с удовлетворением улыбнулась.
Несколько минут спустя та уже стояла в комнате, склонив голову, и ожидала распоряжений госпожи.
- Выйдите все, кроме Эфсун-хатун, - приказала Хюррем и нетерпеливо потёрла руки, ожидая, пока за последней служанкой закроется дверь.
- Эфсун-хатун, у меня к тебе очень серьёзное дело. Но помни, всё, что я сейчас тебе скажу, должно пока оставаться в тайне. Подойди ближе, - кивнула она девушке, и та послушно приблизилась к госпоже.
- Ты поняла, что разговор должен остаться между нами? – ещё раз предупредила она рабыню.
- Разумеется, госпожа. Всё, что Вы скажете, останется в этих покоях, - заверила султаншу хазнедар.
- Султан Сулейман принял очень важное решение, о котором со дня на день объявит на заседании дивана. Однако мне уже известна его воля. Повелитель намерен отправить шехзаде Мехмеда в санджак, и выбрал для него провинцию Сарухан, - произнося эти слова, Хюррем не смогла сдержать улыбки, но тотчас взяла себя в руки. – Время наше крайне ограничено, до отъезда шехзаде остаётся всего три месяца, а работы предстоит много.
В отсутствии опытных Сюмбюля-аги и Джеври-хатун мы рискуем не успеть, поэтому не будем дожидаться официального сообщения, а начнём подготовку прямо с завтрашнего дня.
Твоя главная задача собрать для шехзаде гарем. Это не будет выглядеть странно, потому что уже давно пора было это сделать, просто мы немного замешкались.
Выберешь наложниц и покажешь мне. Через два дня одну из них отправишь на хальвет к шехзаде, я сегодня его предупрежу.
Ты всё поняла, Эфсун-хатун? Упаси тебя Аллах проболтаться о том, что ты услышала от меня, - грозно посмотрела на девушку Хюррем. – Можешь идти, если у тебя нет вопросов.
- Вопросов у меня нет, мне всё понятно, - ответила хазнедар, поклонилась и покинула покои госпожи.
Хюррем едва не захлопала в ладоши. Сегодня всё складывалось как нельзя лучше.
Вечером она объявит сыну, что к нему, наконец, приведут первую наложницу. “Как быстро вырос мой мальчик! О, Аллах! Убереги моего сыночка, освети его путь своим благословенным светом! – закрыв глаза, прошептала она и позвала служанку.
- Назлы-хатун, скажи, чтобы накрыли стол для обеденной трапезы. А после обеда я пойду в покои шехзаде Мехмеда. Узнай, будет ли он у себя, - велела она, и девушка поспешила исполнить распоряжения султанши.
После беседы с Хюррем-султан радужное настроение Эфсун, в котором она пребывала в последнее время, испортилось мгновенно, уступая место тревоге с примесью страха.
Она глубоко погрузилась в свои мысли и вздрогнула, когда навстречу ей выскочила калфа.
- Эфсун-хатун, нужна Ваша помощь. В гарем привезли новый товар, несколько девушек устроили настоящий скандал, не поделив ткани, - запыхавшись от быстрой ходьбы, говорила она.
- Нисанур-калфа, выбери самых склочных и отправь на фалаку, скажи, что я приказала, а если будут возмущаться, - выгоню из дворца, - на ходу бросила Эфсун, - зайди потом ко мне.
- Хорошо, Эфсун-хатун, я всё поняла, - ответила та и, подобрав юбки, побежала в гарем.
Подойдя к своей комнате, Эфсун глянула по сторонам, рывком открыла дверь, вошла и дважды повернула ключ. Защёлка лязгнула, после чего девушка подошла к столу и уселась на высокую мягкую подушку.
Она взяла перо, небольшой клочок бумаги и, собравшись с мыслями, стала писать, стараясь очень мелко выводить буквы, чтобы поместить больше текста.
“Госпожа, да хранит Вас Аллах! Простите меня за недобрые вести. Повелитель собирается через три месяца отправить шехзаде Мехмеда в санджак Маниса, а шехзаде Мустафу в Амасью. Хюррем-султан останется в Топкапы. Да покарает их Аллах! Прикасаюсь губами к краю Вашего платья и жду Вашего ответа, останется ли моё задание в силе, или будут изменения? Навеки Ваша верная рабыня Эфсун.”
Поставив точку, она спрятала перо, скрутила послание в тонкую трубочку, перевязала розовой тесьмой и сунула в лиф своего платья.
***
К дворцу в Манисе подъехал экипаж, из него вышел красивый молодой мужчина, беспрепятственно вошёл в здание и прямиком направился к покоям Махидевран-султан.
- Добрый день, Джамал-паша, я Вас сегодня не ждала, - слегка покраснев, скользнула султанша тревожным взглядом по статному красавцу.
- Я тоже не собирался сегодня к Вам, однако для моего внезапного визита есть причина, - бесцеремонно ответил он, пошарил за пазухой, достал скрученную в трубочку записку, перевязанную розовой тесьмой, и протянул её госпоже.
Махидевран широко раскрытыми от удивления глазами взглянула на тайное послание из Топкапы, и выдохнула:
- О, Аллах! Неужели уже всё?!
- Мне подождать ответа? – слегка надменно спросил паша.
- Можешь идти, Джамал, благодарю тебя, - ответила султанша и посмотрела на служанку. Та спохватилась, взяла из шкафчика мешочек с золотыми монетами и вручила мужчине.
Джамал был любовником Махидевран. Султанша, приехав в Манису и познакомившись с окружением сына, сразу выделила среди пашей красавца Джамала.
В её сердце шевельнулось нерастраченное жгучее желание любви, а тело потребовало мужской ласки. Не в силах совладать с природой и с красивым молодым мужчиной, она в известной степени приблизила его к себе.
У Джамала-паши была красивая молодая жена, и он её любил. Поэтому, когда заметил, что мать шехзаде оказывает ему недвусмысленные знаки внимания, откровенно рассказал об этом супруге.
Айше-хатун была не только красивой и молодой, но мудрой не по годам женщиной. Она без истерики отнеслась к признанию мужа и дала ему добро на близкую связь с султаншей, рассудив так: по законам ислама паша имеет право привести в дом ещё три жены, если захочет. Так пусть уж лучше он изредка будет встречаться с госпожой и иметь от этого большую выгоду, к тому же султанша вряд ли позволит ему жениться ещё раз.
Супругу она сказала, что, если ей суждено делить его с другой женщиной, так пусть это будет султанша, которая поможет ему быстро подняться по карьерной лестнице во благо их семье.
Так и случилось. Вскоре Джамал стал первым человеком в администрации шехзаде, и его доход вырос в разы.
Кроме интимных услуг, каковыми красавец-паша считал любовные утехи с госпожой, он оказывал ей ещё кое-какие по мелочам.
Махидевран попросила, чтобы он принимал из Топкапы весточки от своей служанки об отношениях султана и его супруги, и передавал её ответы рабыне.
Посчитав просьбу госпожи причудой влюблённой женщины, а эту переписку обычными женскими сплетнями, Джамал согласился, тем более эта услуга очень хорошо оплачивалась госпожой.
Вот и сегодня к нему в дом постучался человек, прибывший из Стамбула, и передал срочное послание для Махидевран-султан.
Не дожидаясь, пока за Джамалом закроется дверь, Махидевран развернула листок, быстро пробежалась по нему глазами и тотчас пришла в ярость.
- О, Аллах! Как такое может быть? Нет! Я не верю! – вскрикнула она, скомкав листок и забросив его в угол.
Султанша стала метаться по комнате, извергая проклятия в адрес Хюррем, султана и их детей.
- Фидан-калфа, срочно верни Джамала-пашу. Подай мне перо и бумагу, - бесновалась она.
Джамал собирался сесть в экипаж, когда его настигли крики Фидан-хатун, служанки Махидевран-султан.
- Джамал-паша, пожалуйста, вернитесь. У Махидевран-султан есть к Вам поручение, - выпалила она, постояв несколько секунд с закрытыми глазами и старательно выравнивая сбившееся дыхание.
- Хорошо, я иду, - не скрывая досады, ответил паша, снял ногу с подножки кареты и не спеша направился во дворец.
Махидевран он застал в ужасном состоянии. Она была чрезвычайно бледна, под глазами залегли глубокие лиловые тени, кожа обтягивала заострившиеся скулы, из-под вуали выбился клок волос, который она нервным движением руки безуспешно пыталась убрать на место.
- Госпожа, что-то случилось? – проявил интерес даже доселе бесстрастный Джамал.
- Нет, всё в порядке, - машинально ответила Махидевран, передавая паше скрученный и перевязанный розовой тесьмой лист бумаги. – Просто я решила сразу послать своей служанке ответ. Надеюсь, ты не успел отправить курьера в столицу?
- Нет, госпожа, он ждёт, - ответил паша, протягивая руку за письмом. Спрятав его на груди, он поклонился и покинул покои султанши.
- Фидан, принеси мне чай с мятой, - велела Махидевран, присаживаясь на диван и обхватив себя руками за плечи.
Полчаса спустя из дома Джамала-паши вышел мужчина, вскочил на коня и взял курс на столицу. В потайном кармане он вёз послание для хазнедар гарема, в котором неровными прыгающими буквами было написано: “Шехзаде Мехмед не должен покинуть Топкапы, не торопись, чтобы не попасть под подозрение. Хюррем пока не трогай”.