нашим бабушкам посвящается... Какие они разные: худенькие, полненькие, круглолицые, строптивые, веселые, грустные, городские, деревенские, нежные, любвеобильные... много испытаний выпало на их тяжкую долю: революция, коллективизация, доносы, каторга, война, потеря мужей, но самое главное осталось с ними - это любовь, которая украшает их лучше любой косметики и нарядов. Потому что они самые лучшие, заботливые и мудрые... Наши замечательные бабушки.
Запели птицы, пробуждая землю от безмятежного сна. Зорька только, только начала окрашивать горизонт золотой полосой света, когда дверь избы тихо протяжно скрипнула, не на шутку испугав девицу, она пугливо оглянулась, чуть пригнувшись от неожиданности.
- Не встревожила ли кого в доме?
Нет. В комнате по прежнему тихо. Только раздается храп отца. он перевернулся на другой бок, почмокав губами и обнял во сне жену. На цыпочках пробралась она в темные сени, на ощупь трогая стену, проскользнула на крыльцо. Свежесть раннего утра сразу взбодрила, по коже пробежал холодок, то ли от страха, то ли от утреннего ветерка. К груди она прижимала узелок с добром. Чай не в гости к тетке едет.
- Фу! Кажись, не услышали, спят.
Она осенила дверь дома крестом, потом себя и выбежала на улицу.
Шурка бежала проулками, прячась за деревьями, и проходя близко с заборами, постоянно оглядываясь, боялась, вдруг увидит кто. На околице, под черемухой ее уже ждал Степан. Высокий парень, худощавый, нескладный пока, но сильный. Вот наберет немного веса, тогда совсем спасу от него не будет женскому полу. Итак, все очи девки проглядели на воскресных гуляньях и на току с фермой. Манька Теплова с Лушкой Климовой даже дрались из-за него на поле, всем на развлечение... Вот потеха то была. В пыли только ноги мелькали. Разорванные рубашки открывали голое тело и грязные платки на дорогое валялись. А они по ним ногами, ногами топчутся, упали, завертелись клубком. Волосы распатланные, лица красные, глаза злющие. Ух, смехота. Старые бабы знай смеются, а что помоложе в сторонке шепчутся.
- Опять, паскудник, девок меж собой рассорил.
- Ага, он определиться не может, а они к бабке Таньке потом бегают, уж троих там видела, - с гордостью произнесла Матрена.
- Да иди ты. Вот напасть на деревню. Срамотища…
-Так он всех наших девок испортит, чтоб ему окаянному в аду гореть...
-Так едь хорош, ети его... вот они юбки то и задирают.
А Лушка в это время, Дарье юбку новую порвала, когда та кинулась разнимать подруг. Во, какой парень! Загляденье! Только больно охоч до женского пола. Погуляет с одной до поры до времени, и к другой кинется. А та и рада стараться, любит его всей душой. Вот до Шурки очередь дошла. Без ума девка стала. В голове образовалась дыра, сквозь которую ветер дует, нормально думать не дает. Остается только один интерес, Степку увидеть. Работу свою делает днем, а все о нем думает. Светится вся, радуется. За водой идет - подпрыгивает, корову доит – песни поет.
Месяц колобродили они по кустам, пока парень не предложил ей в райцентр сбежать.
- Буду на тракториста учиться. Чем я хуже Максима Берестова? Он умеет на тракторе работать и я тоже смогу. Почет и уважение мне обеспечены. Поедешь со мной?
- Поеду, Степушка, я ж за тобой, хоть куда, хоть на край света сбегу. Свет ты мой ясный.
- Тока ты смотри, своим не говори, неча им знать про нас раньше времени.
- Так ведь Степа они и так узнают потом.
- То потом будет, а сейчас не надо. Свадьбу заставят играть. – Лениво пробасил он.
- А ты разве не хочешь свадьбу?
- На что она нам. Только деньги тратить. Вот вернемся с тобой обратно, я при почете и ты со мной. Тогда все и устроим.
- Ну, коли так, поедем. Только ты не обмани.
- На кой мне тебя обманывать? Или ты меня не любишь?
- Люблю, Степушка, люблю. Больше жизни люблю. – Целуя его, приговаривала Шура. – Папка только злиться будет, очень. – Прильнула она к его груди, теребила пуговицу рубашки. – Драться полезет! Я его знаю.
- Батя твой силен, - Усмехнулся он, вспоминая, как Лушкин отец пытался его усмирить. Но куда ему, мелкому, против Степана, он его одной левой уложил. А вот Шуркин, другое дело. Здесь надо быть осторожным, от того и бежать задумал, подальше от дома. – Прибить может, ежели что. Рука не дрогнет.
Бабка охала на печи, разминая затекшую руку.
Мать возилась у печи, взяла подойник и выскочила доить корову. Пастух ждать не будет, надо успеть, вовремя выгнать ее за ворота, да и на работу в поле шагать.
Отец вышел во двор. Напоил коня, дал поросенку.
- А где Шурка? Куры не кормлены, яйца собрать надо. Кликни ее там.
- Спит ешшо! – ответила мать под стройные звуки молока о ведро.
- Вроде рано вчера легла, а до сих пор нежится. Вот она молодежь нынешняя. Нет бы матери помочь. Ну, я ей сейчас задам. – Он вошел в дом.
- Сбежала, стерва е…. су…. драная. Да я вас прибью, ведьмино отродье. Прочь с дороги, - кричал он матери, - найду вражину, прибью. Собственными руками прибью. Кто увел, сказывай!
- Тише отец, тише, не знаю я ничего, - просила мать, отнимая у отца длинную жердину.
В широкий крытый двор, на шум, выскочила старая мать Николая. Увидела все это и кинулась на защиту невестки. Костлявыми худыми руками она вцепилась в рубашку и стала оттягивать его в сторону.
- Колька, ты чего горло дерешь с утра! Совсем обезумел, стервец. А ну брось слегу, говорю, брось, подлая твоя душа. Кидаться на Наську удумал. Она чоль сбегла? Она по кустам шастала? Вота, стоить перед тобою.
- Тише, тише! Мало я вас гонял су…, надо было прибить еще весной, позора бы не было. Ой! Стерва. Удружила. Найду, собственными руками придушу. – Обижаясь, твердил мужик, схватившись за голову. – Вот принесет в подоле, вспомните меня тогда.
- А и принесет, че за печаль. Такая она бабья доля. Вы ж кобели побегаете вокруг, да и на волю рветесь, а нам бабам все едино ответ держать. – Утешала его старуха. – От бабской судьбы не уйдешь, ребеночка, чай в кусты не кинешь, у него душа есть, она все ить знаееет, виииидит. Да ежели бы не мы, бабы, так ведь весь род людской сгинул бы в одночасье. Пущай побегает девка, домой все одно - придет. Ты уж, сынок охолони, не ругайси. Не бейси. А внучек будет, за рыбкой вместе пойдете, сено косить будете.
Николай встрепенулся.
- Какое сено, какая рыбешка, с ума сдвинулись никак, а вдруг еще одна баба будет?
- Не баба, сынка, а девка. Ха! Как придет к тебе на коленки, да сядет и давай твои усы теребить. Чай не нарадуешься. Шурку то помнишь, как любил? А внуки и того дороже станут. Вот поглядишь, вспомнишь меня тодысь. – Она развела руками, глядя на раскиданное под ногами сено, - они ж как ягодки среди травы. Радость одна и все, боле штоб не слыхала плохого про Шурку. - Она пригребла сено вилами к куче.
Ее тихий певучий голос успокоил строптивого отца, он спорить боле не стал, провел рукой по груди и выдохнул горько.
- Ладно уж, защитницы, а Степку, едри его за ногу, прибью, коли встрену, ноги вырву.
- Чур тебя, дурная башка, за его изверга еще сидеть придется. Да пущай он сгинет, сам пропадет.
Дорога до районного центра заняла весь день. Уставшая Шурка еле передвигала ногами. Хотелось есть, но пирожки, которые она умыкнула из чашки закончились еще в обед. Степа любил поесть. Выпил крынку молока, а ей лишь два глотка оставил. Теперь она задумалась. Настолько ли он ее сильно любит, как она его. Целый день шли по полям, да лесам, ноги сбили, только два раза присели.
- Степа, а где ж мы там остановимся? Ведь и знать никого не знаем.
- Тетка там есть моя, найдем ее для начала, а там уж видно будет.
Тетка не больно рада была незваным гостям. Чаем напоила. Искоса смотрела на уставшую Шурку. Отправила Степана в исполком, а сама устроила допрос.
- Что это ты с ним решила поехать? – Скрестив на груди руки, начала она разговор.
- Люблю я его.
- Любишь, а зарегистрировались вы в колхозе?
- Нет пока, Степа сказал, как отучится.
- Сбегли! Ух ты! Ты что? Не понимаешь? – Вспыхнула тетя, - Кому ты тут нужна, благо бы жена была, а так, полюбовница значится. Срамота какая. Где твоя голова была, когда с ним бежала. Родители чай в панике все, ищут.
Шурка плакала.
- Да будя реветь то. Ой, девка, смотри. Неделю вы у меня поживете, уж так и быть, а потом квартиру ищите. Мне вашего позора не нать. А как пузо на лоб полезет?
- Какое пузо?
- Не, вы гляньте на нее невинную дурру, ты че, не знашь, как детки рождаются?
- Знаю, только…
- Что только? Думаешь, ты святая и ничего с тобой не сделатся? Стороной, девонька только вороги ходят. Вот дал бог невесту. Че делать тогда будешь? На меня не рассчитывай.
Тетка нервно бегала от печи к столу: схватит полотенце, бросит его на шкаф, потом кастрюлю переставит, в ковш воды наберет, да в рукомойник нальет.
- Ты вот что! Пока суть да дело устрою ка я тебя на курсы бухгалтеров. Они скорые, два месяца и все – ты при должности. А там уж как пойдет. Считать то умеешь?
- Умею, я в классе лучшая была.
- Вот это дело, хоть и бросит тебя Степка… - она посмотрела на Шурку. – А он бросит! – уверенно добавила она. Шурка всхлипнула. – А у тебя работа есть, деньги, проживешь!
Степан устроился в магазин грузчиком. какие ни какие деньги в руках и продукты по схожей цене. Работал днями и ночами, не покладая рук. Одно хорошо, Шурку ни о чем не спрашивал, приносил ей продукты исправно и бабке, квартирной хозяйке, исправно деньги платил за проживание.
А потом, стал появляться в доме, все реже и реже и, вовсе перестал ходить. Продавщица там была больно аппетитная. она и прибрала Степана к рукам. Шурка сначала нервничала, расстраивалась, а потом принялась усиленно работать. Окончила курсы, по совету тетки, устроилась в контору и собирала денежки. Баба Аня, оказалась хорошей женщиной, как только Александра вернулась из роддома, она принялась ухаживать за новорожденной Верой. Просто ожила женщина, бегала, как заводная и тетка Степана не забывала, забегала в гости на огонек. Подарки приносила. Прикипела к девочке так, что любую свободную минуту старалась посвятить малышке.
С оказией, передала Шурочка весточку матери, жива мол и здорова, внучка у вас родилась, здоровенькая и крепкая, вся в нашу породу.
Приезжали родители на пасху, посмотреть на внучку, забрать всех домой. Батя строго посмотрел на Шурку, но узнав о ней только хорошее, как она устроилась тут, смягчился.
- Здесь останешься?
- Останусь. Привыкла я уже, да и помогают мне с Веркой.
- А мы, знамо не в счет.
- Но вы же далеко, а может ко мне переедете?
- Да куда нам, доченька, мы уж к тебе на побывку приезжать будем. Вот тут смотри ка: молочко домашнее, творожок, маслице, яйца. Сало, мясо засолили, чтоб не пропало, а так кусочек вынешь и в суп. – Вынимала из корзины мать, привезенные продукты.
- Мать честная, сколь еды навезли, да это же в год не съешь. – Радовалась баба Аня. – Повезло мне с вашей дочуркой. Ой повезло. Уж така хозяйственная, така шустрая. И ведь на хорошем счету у начальства. Александрой Николаевной кличут, и все с уважением! От ить как! Сама слыхала.
-Ешьте на здоровьице. Вот огурчики еще соленые, грибки и капусточка своя. Не побрезгуйте подарками. - Продолжала мать выставлять гостинцы. А это вот тебе постельное. Простынки и одеяло, чай свое не чужое.
- А где ж Степка то? – Спросил батя. – Сбег, подлец. У ирод, ей богу прибью.
- Батя, не надо, пусть живет себе. Если бы не он, я так и работала бы на ферме. А тут все таки райцентр.
-Да отец. Ишь дочка то у нас кака красавица, словно королева теперь.
Шура действительно похорошела, поправилась, глаза светились от счастья. Радовалась, что родители простили ее побег, не бранились.
Она подстриглась. Теперь вместо косы, была обычная стрижка, но так шла к ее лицу. Платье шелковое, в цветочек, ножки в туфельках.
- Да мать. Не узнать Шурку то нашу. Теперь она городская стала.
- Ой, батя, скажешь тоже. – Смущенно опустила голову Шура.
Шло время, подрастала Верочка.
Женька сильно дернул ее за толстую косу, перевязанную белой лентой. Она повернулась к нему и со всей силы врезала учебником литературы по голове.
-Вот тебе, дурак!
- Скворцова, да как ты смеешь бить мальчика? Неслыханная дерзость, где твое воспитание, ты же девочка. – Возмутилась учительница.
- Лидия Сергеевна, а что он меня за волосы дергает, вон бант развязал. – Тут же ответила ей Вера.
- Вера ты дерзишь мне? Завтра я жду твоих родителей. И пусть попробуют не явиться.
Женька засмеялся.
- А ты что смеешься, Литвинов? Самый умный? И твои пусть приходят тоже. Я сообщу им о твоем поведении.
- Вы же знаете, Лидия Сергеевна, мой отец не может, он занят.
- Я думаю, он найдет время поговорить о своем сыне или я вызову его к директору. Выбирай!
На следующий день у двери класса встретились Шурочка и Петр Иванович Литвинов. Ожидая учителя, они оживленно беседовали у окна в коридоре и, так понравились друг другу, что стали встречаться.
Это была судьба, которая соединила два одиноких пылких сердца на долгие сорок лет... но это уже другая история.