Условие, условие. Какое у них может быть условие? С одной стороны, я должна была радоваться, что меня вроде как могут взять на работу...меня...без опыта...домашнюю курицу, коей я уже сама начала себя считать после многочисленных отказов «потенциальных работодателей, которая только и способна, что держать ложку-поварёшку да с кастрюльками возиться. С другой стороны, это сослагательно условное — «вроде бы». А, с третьей стороны, я слишком долго жила жизнью Леонида, забыв о своей, превратившись в собственную тень, разучившись доверять людям, можно сказать, одичав. Я стала далека от современности, и окружающая меня новая реальность казалась мне нереальной, пугающей. Мало того, что, по сути, я комплексовала из-за своей профессиональной неопытности, так я в принципе не понимала, как себя вести с этими...HR, руководителями, коллективом. Пока искала работу, я перелопатила гору литературы, статей, советов, как себя подать, что говорить на собеседованиях и будущей работе, где промолчать, что спросить. Ииииии! Всё это выглядит радужно и работает лишь в статьях чёрным по белому, а в жизни выходит совершенно иначе, с точностью до наоборот, я в этом убедилась. А тут ещё Платон Олегович решил меня окончательно свести с ума и напугать до седых волос. Условие у него. Что мне надо, душу дьяволу продать? Или отдаться кому-то? Я даже дышать перестала, с ужасом предполагая, что это может быть за условие. Я, наверное, надолго углубилась в своим размышления-сомнения-переживания, потому что HR Волгин заговорил надменно-недовольно.
— Марта Юрьевна, вы слышали, что я вам сказал?
— Разумеется, отчего же мне вас не слышать? — вот Лёня тоже мне намекал на проблемы со слухом, но проблема-то не в слухе, а в том, что люди наговорят, нагородят, а ты потом сиди и думай, когда и что пошло не так, и куда это те лыжи поехали не туда.
— Ииии? — голос Платона Олеговича звучал натянуто-противно, точно струна, вышедшая из строя.
— Боюсь представить, какое такое у вас условие есть. — выдохнула я, понимая, что снова говорю не то и не эдак.
— А вы не бойтесь, Марта Юрьевна. Вам надо поучиться быть увереннее и говорить более осознанно и твёрдо, адвокатам не пристало сомневаться и озвучивать первое, что приходит в голову. — кажется, Волгин сказал всё правильно, по существу, но ощущение создалось, что он меня отчитал, как школьницу. Я зарделась, голову обдало волной неприятного тепла, у меня явно поднялось давление от нервного перенапряжения. Я волновалась и злилась на этого молодого, привлекательного мужчину. Злилась, задаваясь мысленно вопросом: «По какому праву этот сопляк...юнец...моложе меня лет на 10, если не больше, со мной разговаривает, будто я девочка какая-то?». Возможно, всё выглядело по-иному, но у меня обострились возможные и невозможные спектры чувств, а нервы оголились до нельзя, стоит только дотронуться, как током ударит.
— Какое вы выдвигаете условие, Платон Олегович?
— Вот, делаете успехи, — одобрил HR. — Мы возьмём вас на испытательный срок, если вы пройдёте курсы повышения квалификации у наших партнёров, «Платонов и партнёры» много лет сотрудничает с обучающим центром по подготовке кадров и переподготовке специалистов, отстающих в той или иной степени от требуемого нами уровня знаний, будь то юриспруденция или бухгалтерия. Курсы платные, обычно у нас компания оплачивает обучение сотрудникам, но в вашем случае вам придётся самой оплатить свою учебу, поскольку работа в «Платонов и партнёры» нужна вам, мы-то с лёгкостью найдём компетентного специалиста, да и сумма приемлемая, незаоблачная. Я договорюсь с центром о вашем обучении, вы оплатите, отучитесь, подтвердите свою квалификацию, и мы вас ждём на работу.
— Могу я предварительно получить вводную информацию об обучающем центре ваших партнёров и изучить структуру курсов?
— Можете же, когда захотите, Марта Юрьевна. — усмехнулся Волгин. — Лейла уже отправила вам на электронную почту ссылку на обучение, там же в письме ознакомительные материалы по обучающему центру.
— Платон Олегович, я правильно вас понимаю, что у меня нет другого варианта, кроме как согласиться на ваше условие?
— Почему же, вы можете отказаться и упустить шанс, который вам судьба благосклонно предоставила.
— Вы умеете убеждать. Я согласна.
— Тогда до встречи в «Платонов и партнёры».
«До встречи», — собралась я сказать, но услышала в трубке гудки. Я перечитывала, наверное, в шестой раз письмо от Лейлы, но не могла уловить его суть, потому что условие, озвученное Волгиным, меня настораживало. В интернете полно историй о том, как две компании договариваются между собой подобным образом, разводят соискателей на деньги, на работу никого, естественно, потом не берут, а деньги пилят. Хотя умом я понимала, что любая компания хочет видеть в своих рядах грамотных специалистов, а не таких, как я, и Платон Олегович 100 раз был прав, указывая, что курсы повышения квалификации нужны мне самой. Но я чувствовала нутром какой-то незримый подвох. А когда мой взгляд упал на конский ценник курсов, то подвох увеличился в размерах до очевидного. Я проверила баланс банковской карты: денег, «щедро» выделенных мне бывшим мужем оставалось на пару месяцев аренды квартиры и скромное проживание. Я задумалась, действительно не зная, как поступить. Я нуждалась в совете, чтобы кто-то посмотрел на ситуацию со стороны. И я решилась позвонить Лёне, в конце концов это он устроил мне такую свистопляску и обещал помочь, не бросая меня на произвол судьбы.
Я долго слушала гудки, прежде, чем мне ответил незнакомый женский голос. И к гадалке не надо было ходить, чтобы догадаться — трубку взяла Элина.
— Чего тебе? — процедила она, а я вжалась в кожаный стул на кухне, прилипая к нему своим шёлковым домашним халатом.
— От вас ничего, — я вспомнила наставление Волгина и добавила голосу уверенности, будто нажала на газ, — а вот с Леонидом мне необходимо поговорить, не понимаю, почему вы отвечаете на телефон бывшего мужа.
— Лёня не хочет с тобой говорить, Марта. У тебя вообще совесть есть? Звонишь ему, вторгаешься в его жизнь. Мне в моём положении нельзя нервничать, а ты намеренно хочешь навредить нашему малышу, потому что сама не смогла забеременеть. — каждое слово Элины будто острый нож для колки льда резало, раскалывало моё и без того израненное сердце на 1000 осколков.
— Я хочу это услышать от него. Леонид обещал мне помогать.
— Рехнулась? О какой помощи ты говоришь? Это нам с маленьким помощь нужна, а ты — здоровая баба — разберись сама со своими проблемами, ты и так доконала уже Лёню: то тебе надо и это, и сверху добавить. Одни растраты с тобой. У Липатого все нервы расшатаны из-за тебя.
— Я вам оставила квартиру. — возмутилась слабо я, ощущая собственное поражение.
— А как иначе? Это квартира Лёни, и останется ему, и ни на какой раздел имущества даже не рассчитывай. Если бы ты его отпустила раньше, я бы, может, и разрешила любимому тебе помочь, а теперь, Марта, устраивай свою жизнь, как хочешь без НАС. Нечего было мужика удерживать шантажом.
— Да каким шантажом?
— Ой, дурочку из себя строить не надо. Разговор окончен. Забудь этот номер телефона, хватит унижаться. Оставь Лёню в покое, в противном случае я подниму свои связи, и тебе мало не покажется.
В трубке послышались шаги и голос Леонида.
— Кто звонил, любимая?
— Номером ошиблись. — невинно ответила Элина.
Я сбросила звонок, тупо уставилась в пустоту кухни, теряя последние остатки самообладания и себя. Любимая? Я удерживала Лёню шантажом? Бывший меня выселил, выгнал, оставил ни с чем, и у него же при этом расшатаны нервы из-за меня? Я захлёбывалась слезами и вопросами, на которых не было и не могло быть вразумительного ответа, потому что вопросы изначально были неправильными, нелогичными, безосновательными, несправедливыми, нечестными. Тошнота подступила к горлу, мне стало паршиво, хуже, чем, когда Липатов объявил о разводе и развенчании. 15 лет назад я свято поверила его клятвам о любви, но все клятвы разрушились в пух и прах, утекли как вода сквозь пальцы. И я с трезвым прискорбием поняла — не небом едины мы были с Лёней...не небом. И никакое венчание, и клятвы в верности перед Богом не соединять два сердца, две заблудшие на земле души, если любит только один из двоих. Прошлого мне было не вернуть, да и у Леонида теперь не спросить, зачем же он так согрешил, что без любви повёл меня к алтарю. Я могла и дальше сколько угодно истязать себя страданиями и спрашивать, спрашивать, спрашивать у Всевышнего, у судьбы, у Вселенной и у позолоченного пространства кухни: «Почему? За что? Как так? Для чего?», а могла остыть и поберечь себя. Я включила кран с водой и всмотрелась в льющуюся струю, дабы успокоиться. Вода всегда меня успокаивала, пить я правда её не люблю, а вот прогулки по набережной, отдых на озере, шум морских волн или плавание в бассейне меня умиротворяли, бодрили, обновляли и оживляли. С 10 минут я заряжалась от обычной, проточной воды из-под крана, после чего выключила воду и набрала номер Лейлы.
— Лейла, добрый день. Это Марта Липатова.
— Марта Юрьевна, добрый, добрый. Вы получили моё письмо по обучающим курсам? — ликующе пропела секретарь «Платонов и партнёры».
— Да, я как раз звоню вам по этому вопросу. Могу я попросить вас передать Платону Олеговичу, что отказываюсь от возможности трудоустройства в «Платонов и партнёры» и соответственно от прохождения курсов по повышению квалификации?
— Хм, — я уловила в голосе Лейлы несвойственное её лилейности напряжение, — чем вызван ваш отказ? Как мне объяснить принятое вами решение не в нашу пользу? — милая секретарша говорила обиженно, будто я их оскорбила, и, видно, радела за честь и достоинство «Платонов и партнёры».
— Лейла, я отказываюсь по семейным обстоятельствам, и моё решение никоим образом не связано с моим отношением к «Платонов и партнёры».
— Ммм, понимаю, что же, я передам Платону Олеговичу, что вы звонили. Всего вам доброго.
— Лейла, благодарю, и вам всех благ, вы — очаровательная девушка и, уверена, ценный кадр в «Платонов и партнёры». — мне почему-то захотелось похвалить Лейлу, сделать ей приятное, то ли, оттого, что она проявила ко мне участие, да, мне вдруг почудилось, что ей важно, останусь я у них работать или нет, то ли, потому что во мне просто накопилась невысказанная нежность. А ведь нежностью, любовью, заботой жизненно необходимо делиться с близкими, с окружающим миром, их нельзя сдерживать, умалчивать в себе. Ненужность чувств и невысказанность преумножает печали, претворяясь в уныние.
Совершенно разбитая я прилегла на кожаный диван в спальне, укрываясь с головой в велюровое, бежево-золотое покрывало, купленное после собеседования в «Платонов и партнёры» по дороге домой, словно зарываясь в тёплый песок поглубже от невзгод, огорчений и неопределённости будущего и настоящего. Я болезненно уснула, сон привалил меня своей тяжестью к дивану. И, когда через пару часов мой мобильный зазвонил, я услышала его не сразу.
— Вы почему отказались? — прокричал мужской голос, не удостоив меня приветствия.
— Вы кто? Что такое? — спросонья я не поняла, кто мне звонит.
— Как кто? Вы меня не узнали?
— Эмм, Господи, нет, не узнала. — я потёрла глаза, что зудели от недавних слёз. — Вы знаменитость? — пошутила, сладко зевая.
— Марта Юрьевна, это Волгин. — взвыл HR «Платонов и партнёры», а я аж подпрыгнула на диване и сиюминутно проснулась.
— Платон Олегович, богатым будете. Чем обязана?
— Я спрашиваю, почему вы отказались у нас работать?
— Я же всё объяснила Лейле.
— Кстати, почему вы позвонили Лейле? У вас же есть мой номер телефона, и договорённости о вашем дальнейшем трудоустройстве были между нами с вами.
— Платон Олегович, вы — деловой человек, а я — очередной соискатель. Я лишь с уважением отнеслась к вашей занятости и статусу и не стала беспокоить по пустякам.
— Благодарю. — чуть едко ответил Волгин.
— Всегда пожалуйста, — не осталась я в долгу.
— И всё-таки? Вы же согласились на наше условие. Что изменилось? Я жду вашего объяснения. — грубо потребовал Платон Олегович.
— Платон Олегович, — я сделала паузу, чтобы скрыть раздражение, вызванное допросом с пристрастием от какого-то Волгина, которого я видела всего-то раз в жизни и возомнившего о себе Бог весть, что, — во-первых, я передала через Лейлу, что отказываюсь от...вашего щедрого предложения по семейным обстоятельствам. Во-вторых, почему я должна перед вами оправдываться? — в голосе всё же засквозила раздражённость. Волгин засопел в трубку.
— Приношу вам свои извинения, возможно, я был слишком груб. Но, Марта, — вдруг обратился он ко мне без отчества, — понимаете, я поручился за вас, настоял на вашей кандидатуре, убедил совет директоров, что нам нужны именно вы.
— Я вас об этом не просила.
— Да, это была сугубо моя инициатива. Но я увидел в вас потенциал.
— Премного вас благодарю, но я не могу принять ваше предложение.
— Да почему? — отчаянно вскрикнул Платон Олегович, а мне неистово захотелось крикнуть погромче: «Да потому и потому что!».
— Вы всё-таки вынуждаете меня оправдываться и ставите в неловкое положение.
— Если вы нашли другую работу...перспективную, так и скажите, в этом нет ничего предосудительного.
— Я не нашла другую работу.
— Тогда в чём дело?
— Вот вы ведь какой настырный. — засмеялась я и с грустью добавила. — Я вам говорила, что со мной разводится муж. И...мне стыдно в этом признаться, но у меня нет денежных средств на оплату курсов повышения квалификации у ваших партнёров. Муж выделил мне деньги на первое время, пока я не устроюсь на работу, но их едва ли хватит на аренду съёмного жилья и скромное проживание. Поэтому работа в «Платонов и партнёры» мне не по карману. Надеюсь, вопрос снят с повестки дня, и впредь вы не будете мне докучать.
— Хм. — промычал Волгин. — Что, если мы пойдём вам навстречу и сами оплатим курсы, сделаем для вас исключение.
— Я не хочу быть вам обязанной и потом выплатить неустойку, если не пройду испытательный срок.
— Вы пройдёте, я убеждён, у меня намётан глаз.
— Зачем вам это? Зачем вы идёте мне навстречу, уговариваете ваш совет директоров?
— Знаете, Марта Юрьевна, когда мне было 17 лет, у меня погибли родители, и мы с дедушкой остались вдвоём. Мне пришлось бросить учёбу в университете, потому что пенсия дедушки была ничтожно мала, а нам надо было на что-то жить. И я начал искать работу, и меня никуда не брали, как и вас сейчас. У меня не было опыта, не было образования...только молодость, азарт и желание жить. И один человек мне помог, взял к себе в помощники, в подмастерье. Я у него больше не работал, нежели учился, перенимал опыт. И теперь я твёрдо стою на ногах. Я стал тем — кем стал благодаря одному человеку из миллиона, кто поверил в меня, не прошёл мимо и дал мне путёвку в жизнь. И теперь пришёл мой черёд...помочь вам.
Я потеряла дар речи и прониклась, прикусив губу и сдерживая слёзы. «А этот Волгин может быть похож на человека», — улыбнулась я про себя.
— Платон Олегович, это слишком. Я вам, разумеется, премного благодарна. Но я стара как мир. Я — древнее ископаемое, запылившееся под грудой посуды и моющих средств, а вы и «Платонов и партнёры» — прогрессивные, модные и стремительные, мы с вами взаимно не подходим друг другу. Я даже мыслю, кажется, медленнее, чем вы говорите, думаете и делаете одновременно.
— Это как раз то, что нам нужно. То, чего так не хватает «Платонов и партнёры». — интригующе бросил Волгин, а я вдруг приободрилась и зарделась.
— Чего же?
— Новизны. Вы не знаете себе цену и не понимаете, как иногда самым прогрессивным и модным компаниям необходим незамыленный, свежий взгляд на вещи и оригинальный подход к делу. К тому же в вас будет куда больше энтузиазма, энергии и рвения, когда вы начнёте трудиться, нежели в специалистах, работающих у нас годами. Я знаю по себе, когда берёшься за что-то новое, то оно волнует, вдохновляет, хочется творить, вершить, действовать, побеждать, в вас откроется жажда знаний. — я заслушалась, восторженная, искромётная речь Платона Олеговича окрыляла и пробуждала во мне что-то неизведанное, сокрытое глубоко, потаенное...моё настоящее.
Я вспомнила себя 15 лет назад на стажировке от университета. У меня ведь были все шансы после устроиться на перспективную работу. Заведующий тогда адвокатской практикой пророчил мне блестящее будущее адвоката, а я ликовала от радости, но Леонид не разделял моей радости и подшучивал надо мной: «Поиграй, поиграй в адвокатессу, недолго осталось тебе стажироваться, а потом, любимая жёнушка, вас будут ждать голодный муж вечером и книга «100 советов домашним хозяйкам»!». Вспомнив, с каким ехидством и самолюбованием бывший муж называл меня «любимой жёнушкой», меня передёрнуло, и я вслух всхлипнула.
— Марта Юрьевна, что случилось? — Волгин насторожился.
— Платон Олегович, всё в порядке, — соврала я, приводя мысли и чувства в порядок.
— Вы согласны на моё предложение?
— Я боюсь, — призналась, как на духу.
— Нет, вы определённо очаровательны в своей непосредственности, — HR разразился оглушающим, задорным смехом. — Я не такой страшный, поверьте, если только в гневе.
— Я не вас боюсь...а подвести и разочаровать вас. Своей неопытности боюсь и того...что я гораздо старше вас и ваших специалистов. Как они примут такую старушку в свои молодые, дружные ряды?
Что касается вашего возраста, рановато вы себя списываете со счетов, а до пенсии, особенно в нашей стране, вам ещё трудиться, трудиться и трудиться. И у нас разновозрастной, разношерстный коллектив, к слову. И, если вы меня вдруг подведёте, что мало вероятно, для нас обоих с вами это будет полезный опыт, важная веха в жизни каждого из нас, за которой потом последует новый этап в жизни, профессии и отношениях.— Да, над вашей уверенностью в себе нам предстоит колоссальная работа, но это я поручу Лейле. По поводу отсутствия у вас опыта и профессиональных знаний, то вспомните мудрые слова великого Александра Сергеевича:«О, сколько нам открытий чудныхГотовят просвещенья дух,И опыт, сын ошибок трудных,И гений, парадоксов друг,И случай, бог изобретатель...»
— Всё это звучит...манко, восхитительно, будто передо мной диковинная конфета в красивой, переливающейся обёртке.
— Именно! Так рискните и распробуйте конфету, что скрывается под восхитительной, праздничной обёрткой. Вдруг вам понравится начинка, и работу в «Платонов и партнёры» вы будете смаковать с благодарным удовольствием?
— А вы, стало быть, мой добрый волшебник, что угощает чудодейственными конфетами?
— Я не волшебник. Я только учусь. — таинственно ответил Волгин и замолчал в ожидании моего решения, которое уже лежало, казалось, на поверхности.
— Но ради тех, кого люблю, я способен на любые чудеса. — продолжила я слова из сказки и осеклась, но Платон Олегович лишь снисходительно засмеялся. — Я согласна...рискнуть и отведать то, что вы мне предлагаете, добрый чародей.