Давно это было. Я был маленьким и несмышлёным.
Мама и папа уехали в другой город на заработки, а меня отдали бабушке. Жила она в древней хрущевке, рядом с промышленным районом города. Мне только исполнилось девять лет, а все ребята со двора были старше меня и мне было с ними не интересно. Поэтому, не смотря на ругань бабушки, я часто бегал играть в соседние дворы. Довольно быстро там у меня появились знакомые. Не скажу, что они были моими друзьями, но больше не с кем было играть, да и если честно, мне не хватало разума понять, что им от меня нужны только мои конфеты и игрушки. Разводили они меня весьма умело: брали на "слабо", начинали спор, который я был не в силах выиграть, а после говорили, что долг это святое. И рассчитывался я обычно конфетами и иногда даже игрушками. Эти ребята были опытные, не смотря на возраст, и получалось так, что я должен был всегда.
Тот подвал мы всегда обходили стороной. Было в нём что-то пугающее, мистическое.
Сейчас я уже и не вспомню, как они заманили меня к нему. Я поспорил, что смогу спуститься по узкому проходу к подвальной двери, открою её и зайду туда. И все мои долги будут прощены и я буду самым настоящим пацаном, всеми уважаемым. Но если не справлюсь... Тогда долг вырастет. Самый мелкий из них начал поддакивать, что это легко, он сам туда каждый вечер ходит. Точно помню, что увидел их злой взгляд - все они были в курсе, что я очень боюсь темноты.
Я осторожно стал спускаться. В моем детском разуме теплилась надежда, что мне не удастся отворить дверь и мои мучения на этом будут завершены. Дверь легко открылась. Я остановился и стал слушать. Из глубины подвала до меня донёсся чей-то протяжный вздох. Я повернулся к ребятам. Они стояли на верху лестницы и гнусно улыбались. Как сейчас помню, что я очень захотел бросить всё, подняться и в меру своих детских сил, убрать их улыбки своими кулачками. Но я должен был стать настоящим пацаном, поэтому я шагнул дальше в глубь темноты...
Не пройдя и пары шагов, я услышал закрывающуюся за моей спиной дверь, а за ней весёлый, издевательский ржач.
Я дрожал и стучал в дверь, умолял открыть её и отпустить меня, но в ответ слышал лишь подлый смех и требования отдать все мои игрушки. Я был в отчаянии и хотел согласиться, как по моей спине пробежало чье-то ледяное дыхание. Меня колотило, я забыл как дышать, ноги отказали мне и я упал на колени перед дверью. Силы покинули меня и всё, на что хватало меня, это тихо выть и биться головой в дверь.
Что-то холодное и острое коснулось моей спины. Я услышал, как моя одежда рвется. Чьи-то тонкие и холодные пальцы легли мне на шею и начали давить. Я мог только бессильно скрести пальцами по доскам и беззвучно скулить. Мои мучители видимо поняли, что что-то не так и открыли дверь. Я вывалился к их ногам, скулящей и плачущей кучей.
Им было весело. Они ржали и тыкали в меня пальцами.
Я не слышал, что они мне говорили, но точно помню, что это был первый раз, когда я почувствовал настоящую, животную ярость и ненависть. Я желал, что бы они мучались, так же как я, я хотел, что бы мои боль и страх передались им. Я решительно поднял голову, утёр слёзы и сказал им, что сам принесу им все свои игрушки и отцовский бинокль, если им хватит смелости зайти в подвал. Кто-то из них пробурчал: "Попробуй только обмануть".
Они вошли внутрь, дверь медленно и неотвратимо закрылась и наступила тишина. Я очень долго был рядом, но не услышал больше не звука. Когда на улицу стали опускаться вечерние сумерки, я пошел домой. И уже сидя дома, я смотрел в окно, как по району носятся взрослые и милиция, в поиске тех ребят. Их так и не нашли.
- Предыдущая история