Увидев Кузю, вернее, Олю Кузнецову, я невольно ей позавидовала: моя бывшая одноклассница выглядела как модель. Ну а я за эти годы стала пышкой...
Одной рукой я помешивала жаркое, второй – гладила сорочку мужа, третьей – подписывала пестреющий замечаниями дневник младшего сына, четвертой… «Насколько мне известно, у человека только две руки», – возможно, скажет кто-то. Если вы это сказали, то одно из двух: либо вы – мужчина, либо – незамужняя девушка. Потому что любая женщина, у которой есть муж и дети, имеет (и использует по назначению) столько рук, что шестирукая богиня Кали рядом с ней отдыхает.
Итак, четвертой рукой я сняла трубку надрывающегося телефона:
– Алло? – Наташа? Степанова? – раздался в трубке смутно знакомый женский голос. – Привет!
– Приве-ет, – протянула растерянно. – Только я уже не Степанова.
– Замужем? Рада за тебя. Это ж сколько мы с тобой, Степка, не виделись? – поинтересовался голос. – Подумать страшно. Столько не живут.
– Кузя! – наконец-то догадалась я. – Это ж надо! Как ты только меня разыскала?
– Кстати, я уже не Кузнецова, – сообщила бывшая одноклассница.
– Да-да… Я знаю, мне кто-то из наших говорил, что ты за финна замуж выскочила и в Финляндию укатила. Погоди, я даже фамилию твоего мужа припоминаю, такая смешная... Пуума... Пуума…
– Пуумалайнен, – подсказала Кузя.
– Точно, – поддакнула я и невольно хихикнула. – Слушай, так тебя теперь можно Пумочкой называть?
– Да я со своим фином давно развелась, – рассмеялась подруга детства. – После него уже две фамилии сменила, потому что уже трижды замуж сходила. А ты сколько?
Я пожала плечами, упустив из виду, что Кузя не может увидеть моего жеста, и тут же озвучила его:
– Один. Муж – первый, он же последний, детей – двое, работа…
– Понятно, – протянула Оля Кузнецова. – Ты так и не спросила, почему я тебя разыскала…
– Ну, мало ли… – хмыкнула я. – Пообщаться, вспомнить молодость…
– Почти угадала! Двадцать восьмого числа собираемся всем классом. Будем общаться и вспоминать молодость. И не вздумай в этот раз одноклассников продинамить! Мне Танюха звонила, сказала, что ты ни на одной встрече почему-то не была. А сейчас она протрубила общий сбор. Юбилей как-никак.
– Елки-палки! – ахнула я. – Неужели двадцать лет уже прошло?
– Ага. Так что, вместе поедем?
– Не знаю, смогу ли вырваться… – замялась я. – Понимаешь, дел невпроворот. Работа, муж, дети…
– Я тебя не узнаю! – разозлилась Ольга. – Раньше заводная была, а стала клуша клушей. Так, Степанова, на работе отпросишься, а муж и дети без тебя за пару дней с голоду не помрут – только отдохнут. Чтобы ты не передумала, поступим так. Я куплю билеты, а потом заеду к тебе, завезу твой. Диктуй адрес.
– А ты в Москве? – удивилась я. – А ты думала, я тебе из Америки звоню? Нет, Степка, я со своим третьим мужем-американцем тоже развелась. Короче, давай адрес.
– Неудобно... – возразила я.
– Неудобно штаны через голову надевать, – снова расхохоталась смешливая Кузя. – Короче, жди, куплю билеты и скоро буду у тебя.
Часа через два в дверь позвонили. Я открыла, и обалдела… На пороге стояла ослепительная красавица – стройная, как Наоми Кэмпбелл, и элегантная, как английская королева. Я даже дар речи потеряла.
– Что, не узнала? – голосом Кузи насмешливо спросила красотка. – Неужели я так изменилась?
– Изменилась?! Да ты стала в тысячу раз лучше, чем была! – воскликнула я и добавила с тяжелым вздохом: – Непонятно только, как тебе это удалось.
– Все свои секреты раскрою на встрече, а пока – держи. – Она протянула мне билет. – Деньги потом отдашь, чтобы не передумала в последнюю минуту. Все, побежала, дел – целая куча. Встретимся двадцать седьмого на перроне.
Закрыв за ней дверь, я подошла к зеркалу. Да, грустно! Это надо себя так распустить: под глазами мешки, на голове – воронье гнездо, ногти без маникюра…
Ладно, это все ерунда. Маникюр мы сделаем, причесочку в парикмахерской соорудим, мешки под глазами масочками и припарочками уберем. А это (оттянула складку жира на животе) и это (ткнула кулаком во второй подбородок) добро куда девать?
Кузя вон какая роскошная! Да и другие наши девочки наверняка за собой все эти годы следили, не то что я. Буду среди них как пугало огородное. Позорище!!! Нет, не поеду я. Не стану позориться...
– Конечно, нужно ехать, – сказал супруг, придя с работы. – Двадцать лет, такая дата! Вот я, помнится, на двадцатилетие окончания школы… – Гришуня мечтательно закатил глаза. – Да, славненько мы тогда погуляли! Так что, Наташка, никаких возражений не принимаю. Поедешь – и точка.
– Но мне и надеть на встречу нечего… – задумчиво протянула я.
– Что значит – нечего?! А синее платье? Ты мне в нем очень нравишься. А без него – еще больше, – игриво сказал Гриша и погладил меня сзади ниже талии.
Глаза у него вдруг загорелись знакомым блеском, и, схватив в охапку, он потащил меня в сторону спальни:
– Давай поваляемся немного, пока ребятишки гуляют!
– У тебя одно на уме. А мне надеть нечего… – унизилась я до шантажа. Прием сработал.
– Ладно, возьмешь завтра денег, сколько нужно, и купишь себе какую-нибудь новую тряпочку, а сейчас пойдем, а? Ух, как я по тебе соскучился!
– Утром вроде виделись, – лукаво улыбнулась, позволяя мужу увлечь себя на стезю порока.
На следующий день я взяла деньги (всю семейную заначку) и отправилась за обновкой. Причем поехала не на вещевой рынок, как обычно, а в центр, где расположены крутые бутики. Кузя вон какая, вся в фирме, а я чем хуже?!
В первом магазине, куда я зашла, ко мне сразу подскочила услужливая продавщица:
– Что вас интересует?
– Вечернее платье.
– На кого?
– Как это на кого? На меня. Девушка окинула меня скептическим взглядом и сказала:
– У нас таких больших размеров нет. Вам нужно одеваться в специализированном магазине.
– Это в каком же? В «Богатыре», что ли?
– Ну, почему... Есть и другие магазины, торгующие большими вещами. И весьма неплохие. Вот, например…
Я ее не дослушала – выскочила на улицу как ошпаренная. Надо же, какая хамка! Разговаривала так, будто я полтора центнера вешу. А мой вес, между прочим, всего-то восемьдесят восемь килограммов. Ну разве это так уж много?!
Во втором бутике я вела себе умнее. Продавщицу сразу же корректно послала: «Я пока хочу только посмотреть. Если понадобится ваша консультация – обращусь!» – и, подойдя к стойке, стала медленно перебирать плечики с платьями.
Интересно, на кого они рассчитаны? Это же просто издевательство какое-то, а не платья! Под руку мне попалась очень элегантная вещица – то, что понимающие толк в моде французы называют «маленькое черное платье». Ткань – чудо, фасон – на все времена. Размер? По крайней мере, не 42 и даже не 46. Значит, нужно мерить.
Платье и впрямь оказалось маленьким. Не только в груди и бедрах, но и во всех остальных местах. Попросту говоря, я в него не влезла.
– Девушка, – позвала продавщицу, – а такое же, только побольше, у вас есть?
– Это – самое большое, – сказала она спустя несколько минут, подавая мне в примерочную платье. В это я влезла, но с трудом. Покрутилась перед зеркалом. Да… маловата кольчужка. Но нравится оно мне – сил нет!
До двадцать седьмого еще три недели. Так что, подсев на минеральную воду, вполне можно похудеть на…
Эх, постройнеть бы на двадцать лет, стать такой, какой была в семнадцать, тогда и на встречу ехать не стыдно. Это все, конечно, мечты, но несколько кило сброшу – кровь из носу. И поеду в новом платье!..
Увы, ничего из моей затеи не получилось. Разве с моими мужичками похудеешь? То пельмешек им налепи, то курочку поджарь. А у меня силы воли – с гулькин нос. Так что мучилась, мучилась, а сбросила только два килограмма. В новом платье ехать было нельзя, пришлось надеть старое синее. Честно, если бы не долг Ольге, вообще бы дома осталась!
Увидела ее на перроне и чуть не расплакалась от зависти. Когда мы в купе оказались, прекрасная Кузя тут же легла на свою полку и сладко уснула, а я полночи ворочалась с боку на бок – переживала по поводу своего внешнего вида.
В ресторан, где для нашей встречи был заказан банкетный зал, входила с опаской, пытаясь хоть частично спрятаться за Кузиной стройной спиной. Посмотрела на наших девочек, и…
Родненькие мои! Как же я вас люблю! Какие же вы все замечательные! У всех складочки на животах и подбородочки лишние в наличии. И кожа слегка дрябленькая, и мешочки под глазами, и морщинки. Но зато у всех глазки блестят, щечки раскраснелись, и улыбки, улыбки… Красавицы вы мои ненаглядные!
Нас с Олей заметили, затормошили, заобнимали, зацеловали. И пошло веселье! Так что напрасно я комплексовала. По большому счету, белой вороной оказалась как раз Кузя, а не я. Правда, очень элегантной вороной, но мой Гришуня, рассматривая фотографии, сделанные на встрече, авторитетно заявил, что его жена – лучше всех. А я, кстати, привыкла верить мужу.