Часть 1
Вернувшись с работы поздним вечером, страшно уставшая и голодная Альбина обнаружила в квартире настоящий разгром. Обнаружила, надо сказать, не впервые. Повсюду валялись разнокалиберные пустые бутылки, стояли переполненные окурками пепельницы, источающие навязчивую, тошнотворную вонь, у стен хаотично громоздились картины в подрамниках и без.
- Боже мой... - раздосадованно прошептала молодая женщина, тяжело опустившись на низкий, старинный комод, в котором хранились шарфы, перчатки и шапки. - Как же мне все это надоело! - крикнула она хриплым, срывающимся голосом. - Ты превратил дом в свинарник!
- О! Ночка моя вернулась, муза моя! Моя любимая! Единственная моя! - произнёс Стас заплетающимся языком, явившись из комнаты на нетвёрдых ногах. Рубашка на груди мужа была растегнута, густые черные волосы, которые он, как правило, убирал в аккуратный хвост, небрежно рассыпались по плечам. Мужчина был весел, изрядно пьян и, по обыкновению, беззаботен.
- Стас, у тебя совесть есть? - не слишком рассчитывая на честный ответ, спросила Альбина.
- А что случилось, милая моя, муза моя? Кто-то умер? Кого-то ограбили? - ухмыльнулся Стас, с трудом фокусируя взгляд тёмных, блудливых глаз.
Альбина и Стас росли в непохожих семьях, но оба с детства мечтали писать картины, ходили в одни и те же музеи, восторгались работами старых мастеров, жаждали преуспеть на одном поприще. Пути их, так или иначе, не могли не пересечься. И-таки случилось - молодые люди познакомились в художественном училище, где с волчьим аппетитом постигали таинства ремесла, азартно овладевали профессией. Оба считались "подающими надежды юными дарованиями", но относились ребята к своему таланту по разному. Стас ни минуты не сомневался в собственной гениальности, уникальности, избранности, о чем многословно и с удовольствием вещал на каждом углу, ничуть не смущаясь.
- Такие как я рождаются раз в столетие! Гордитесь, что живёте со мной в одно время! Лет через десять моё имя будет знать каждый, запомните, абсолютно каждый! - пророчил он с видом самым серьёзным. - Я гений, я талантище, я фи-гу-ра!
Однокурсники беззлобно смеялись, шутили, подначивали, будучи уверены - клоун и позёр, но обаяния не лишён, как не лишён и бесспорных, немалых способностей.
Стас был признанной звездой курса. Высокий, яркий, широкоплечий, гибкий, с очень тёмными, горящими глазами и крупным, подвижным, чувственным ртом, он представлял собой тот образец мужской красоты, что востребован во все времена и на всех континентах.
Девушки, будто спелые плоды, падали к его длинным ногам без каких бы то ни было усилий с его стороны. Стас никому не отказывал, готов был подарить себя всем и каждой. Внешность значения не имела от слова "совсем".
- Я художник, я вижу душу! - звонко смеялся легкомысленный повеса, в ответ на недоумённые вопросы приятелей о той, или иной подружке.
Никому ничего не обещая, он ловко скользил из одной постели в другую.
- Когда-нибудь, быть может, ты напишешь мемуары, - пафосно говорил самопровозглашённый гений, легко и бездумно прощаясь с очередной любовницей.
Альбина же, словно пробовала свой дар на вкус, осторожно испытывала его, будто бы до конца не веря сомневаясь. Рука, при этом, у неё была удивительно понимающей, послушной и чуткой. Картины неизменно дышали, жили, излучая дивный мягкий свет.
- Да... Ночка... - задумчиво произнёс однажды Стас, остановившись за спиной увлечённо работающей Альбины, - Не исключено, что будет из тебя толк. Сможешь малевать портреты наших чиновников и их драгоценных половин. Деньгу будешь грести большой лопатой. Я это ясно вижу.
- Ночка? - сдавленно переспросила Альбина, пропустив мимо ушей всё остальное.
- Альбиночка, Ночка, - охотно пояснил Стас и склонился к самому уху девушки.
- Подаришь мне пару ночей, несравненная Ночка? - прошептал он и едва коснулся губами её щеки.
Альбину обдало нестерпимым жаром, ладони мгновенно вспостели, из пальцев выскользнула и упала на пол предательница кисть.
Альбина не была оригинальна. Стас нравился ей давно, с того самого дня, когда она увидела его впервые. Но манеры его, репутация бездушного блудливого кота, пугали и настораживали. Кроме того, Стас никогда не задерживал на ней взгляд и Альбина решила, что по какой-то причине ему не интересна. Влюбленная наблюдала за объектом издалека, думала о нём по вечерам, принимая душ, и в постели, перед тем, как погрузиться в сон. Помимо того, очарованная дева писала портреты карандашом, акварелью, нежной пастелью. Профиль, анфас, улыбка и тихая грусть.
Портреты Альбина никому не показывала, хранила их бережно в платяном шкафу.
Но близкая подруга Мила тайну случайно раскрыла, неожиданно ворвавшись в комнату, словно бы забыв постучаться.
В квартиру её впустила Лиза, двоюродная тётка Альбины. Пожилая старая дева, деспот и самодур, Лиза настояла на том, чтобы Альбина жила у неё.
- Я старая, больная и одинокая, - заявила она родителям Альбины. - Мне жизненно необходима живая душа рядом. Я нуждаюсь в уходе, но не доверяю чужим. А в благодарность квартиру свою Альбинке завещаю. Если, конечно, хорошо будет заботиться обо мне.
- Но... - начала было мама Альбины.
- Я же сказала квар-ти-ру! - сверкнула глазами та и многозначительно подняла кверху палец с длинным, хищным маникюром.
Квартира - аргумент, несомненно, весомый. Тем паче, что речь шла не абы о чем, а о набитой антикварной мебелью двушке близ Чистых прудов.
На том и порешили. Поступив в училище, Альбина тотчас перебралась к тётке и честно заботились о той до последнего дня.
Альбина задумчиво стояла перед мольбертом, глядя на только что законченное, бесконечно любимое, прекрасное лицо.
- Оп-па! - изумлённо воскликнула Мила и, подскочив, бесцеремонно отодвинула подругу в сторону, - Стас! Балуевский! Собственной персоной! И как это понимать?! Алька, дура, ты что, влюбилась?!
Альбина замялась, мучительно покраснела, опустила глаза. Но Мила вытянула из её уст признание и заявила:
- Это ужасно, Альбина! Просто ужасно! Мне тебя искренне жаль! Ты попалась, пропала и я ничем не смогу помочь...
Однако с тех пор Альбина откровенно делилась с подругой мечтами и переживаниями. Отклика, впрочем, никогда не встречала. Мила была неумолима, поскольку чары Стаса на неё не действовали.
- А как было бы хорошо... - прикрывая глаза, мечтательно произносила одна.
- Да ничего хорошего! - резко осаживала другая, - Стас твой трепло, козёл и бабник, каких свет не видывал. Даже думать не смей! Одни слёзы от него, ничего больше!
- Но... возражала было Альбина.
- Никаких "но" и точка! - припечатывала бессердечная подруга.
Грезить, однако, Альбина не перестала.
Глядя на себя в зеркало, девушка видела особу бледную, тонкую, с высокими скулами и серыми большими глазами. Изящную, чего уж там, особу.
- Вполне себе ничего... - размышляла она и печально вздыхала, наматывая на палец гладкую русую прядь.
Незадолго до того, как Альбина с блеском закончила училище, внезапно умерла тётка Лиза. Случилось это в парикмахерской, куда Елизавета наведывалась дважды в месяц с тем чтобы подкрасить корни, сделать не по возрасту яркий, вызывающий маникюр, ослепительно алый педикюр и просто поболтать о жизни с давно знакомыми мастерами. Лиза умерла легко, прямо в кресле, аккурат тогда, когда ей закончили делать укладку.
Квартира, со всем содержимым, как и было обещано, досталась счастливице Альбине.
Новость быстро облетела друзей, знакомых и мало знакомых, многие из которых вдруг оживились и стали проявлять интерес, коего ранее не обнаруживали.
Вот тут-то нарисовался и практичный умница-Стас. Заметил, прозрел, не на шутку заинтересовался. И начала Альбина ловить на себе взгляды томные, влекущие, сулящие, бесстыдные. Альбина была единственной, кто одно с другим никак не связывал.
- Стас такой внимательный, ты бы видела, Милка! - сияя глазами делилась порозовевшая, похорошевшая Альбина.
- Ага. Почему бы нет? Поди плохо в центре жить, - усмехалась циничная, лишённая иллюзий Мила.
- Да при чем тут?! - возмущалась Альбина и смотрела на Милу обиженно, сердито.
Стас, между тем, искусно плёл ванильные сети.
- Ночка, милая, ты знаешь, что глаза у тебя цвета утреннего тумана? Ни у кого нет таких необыкновенных, выразительных глаз.
Альбина таяла будто мороженое в жаркий день, смотрела на Стаса жадно, заворожённо, слегка приоткрыв рот, отчего лицо её приобретало выражение несколько глупое, но бесконечно трогательное.
А уже через пару месяцев опытный искуситель сделал Ночке предложение, получил ожидаемое согласие и, не долго думая, переехал на Чистые.
Начиналась новая жизнь.
Надежда Ровицкая