Минуты. Некоторые из них имеют значение, а некоторые – нет. Некоторые из них прекрасны, в то время как другие ужасны. Одни пролетают мимо нас со скоростью света, не позволяя толком рассмотреть, что произошло за этот отрезок времени.
Другие замедляются, давая нам время осознать важность или серьёзность события, которое изменит нашу жизнь.
Мы с супругой Ольгой вместе убирали кухню после ужина. Наш сын Павел был на свидании со своей возлюбленной Олесей. Мы не ждали его дома ещё часа четыре. Вино за ужином взбодрило нас, и Ольга шлёпнула меня по спине полотенцем для посуды, когда я вытирал раковину.
– Что скажешь, жеребец, ещё немного вина, немного музыки и мы отправимся в спальню, – пробормотала она, подползая ко мне, словно змея, готовая нанести удар. Обняв меня за шею, она одарила меня долгим, глубоким, восторженным поцелуем.
– Ты займёшься музыкой. Я принесу вино.
За звуками нежного джаза послышался стук в дверь. Я ответил на него с бутылкой вина и двумя бокалами в руках. На пороге стоял сержант полиции, который с сожалением в глазах снял фуражку и прижал её к груди.
Стекло разбилось об пол, и по подъезду растеклась лужа румяного цвета, похожего на кровь. На звук грохота прибежала Ольга, одетая в шёлковый халат.
– Дорогой, ты в порядке?
И тут она видит полицейского.
– Нет, – ответил я.
– С прискорбием сообщаю вам, что с вашим ребёнком произошёл несчастный случай. Он был жив, когда его забирали с места происшествия, но я рекомендую вам поехать со мной как можно быстрей, – сказал сержант.
Ольга накинула платье, и мы поспешили в больницу. Мы ехали в тишине, ни одному из нас не нужно было говорить о том, о чём мы думаем. Ольгу заметно трясло, а мне впервые за пятнадцать лет захотелось закурить.
Каждый светофор был тщательно продуман. Я не мог сидеть на месте и барабанил пальцами по водительскому сидению. Ольга нервно грызла ногти.
Когда мы приехали в лечебный центр, нас направили в палату ожидания операционной. Никто ничего нам не сказал. По телевизору в палате показывали новости о том, что на автостраде, ведущей в город, произошла авария.
Паша и Олеся, должно быть, направлялись туда на свидание, когда тракторный прицеп потерял управление на ледяном участке, вызывая столкновение за столкновением.
Видео с камеры наблюдения было ужасным. Мы не могли проверить машины. Счёт погибших и пострадавших не вёлся. Правда, было сказано, что восточные пути будут закрыты, пока они разбирают столкнувшиеся автомобили.
Появились родители Олеси. Мы прояснили то немногое, что знали. Рассказали им о скоплении людей на шоссе. Отец Олеси отправился к главному врачу, чтобы поговорить с ним, но не успел. Через мгновение к ним вышел врач, чтобы сообщить, что их дочь скончалась.
Мы были в ужасе. Это заставило нас ещё больше переживать за своего сына. Мы пытались утешить их, но, вполне обоснованно, им нужно было идти домой.
Ольга поймала врача через некоторое время после того, как он исчез.
– Вот, что я знаю о вашем сыне. Предупреждаю – правда будет ужасной. Он всё ещё в операционной. Похоже, что он выкарабкается. Мы заберём его в отделение интенсивной терапии минут через тридцать. У него повреждён нижний отдел позвоночника. Он больше никогда не сможет ходить. Также повреждён нерв на руке.
Он никогда больше не сможет пользоваться ею. Серьёзно пострадал мозг. Ему придётся заново учиться разговаривать, а также развивать ряд двигательных способностей. Со временем и в процессе лечения вы сможете вернуть себе часть того ребёнка, о котором помните, – сказал врач.
Ольга от ужаса уткнулась головой в мою руку, а я сидел с открытым ртом. Время остановилось для меня, давая мне возможность обдумать эту минуту. Звуки были приглушены, и всё вокруг перестало двигаться. В голове пронеслись сны о моем сыне.
Паша ползёт ко мне и поднимается, чтобы сделать шаг навстречу Ольге. Подбрасываю и слушаю его радостный визг. Боремся на кровати. Слушаю, как он рассказывает мне истории о динозаврах. Отпускаю велосипед, когда он в первый раз едет самостоятельно. Мама кричит на него, когда он сидит на верхушке дерева во дворе.
Его главная роль в школьном спектакле. Его первое место на турнире по каратэ. Наши долгие разговоры во время рыбалки. Каким красивым он выглядел, стоя рядом с Олесей перед выпускным балом в прошлом году. Он никогда не познает восторга отцовства.
Время остановилось, когда Ольга потянула меня за руку.
– Они хотят разрешить нам увидеть его, – сказала она с хрипом.
Мы поднялись наверх в отделение интенсивной терапии. Паша был в гипсе с обеих ног до самой поясницы. Ещё один гипс был наложен на травмированную руку. Его голова была обмотана марлей. На лицевой стороне были сильные кровоподтёки.
Он был окружён экранами и аппаратами с показаниями, которые я не мог разобрать. Для защиты они были закрыты оконным орнаментом. Я упал на одно колено у постели сына и сильно заплакал. Врач уделил мне всего минуту, а затем положил руку на моего медвежонка.
– Мне очень жаль, но вы должны уйти. В отделении интенсивной терапии не допускаются посетители. Я сделал специальное исключение для вас, но уже пора уходить. У вашего сына впереди длинный путь.
Я встал, вытирая глаза и вытирая нос рукавом. Ольга взяла меня за руку, и мы отправились домой.
5 лет спустя…
Я вхожу в подъезд с полными руками. У меня есть две пиццы, праздничный торт и обалденный подарок для Паши и, как оказалось, для Ольги тоже. Эти двое снова ссорятся на кухне.
Паше нужно что-то взять из холодильника, поэтому он постоянно открывает дверцу. Ольга не хочет, чтобы он это делал сам, поэтому продолжает колотить по ней.
Паша по-прежнему испытывает неудобства в общении. Он не может заставить свой язык работать правильно. Только в некоторых случаях мы можем разобрать, что он говорит. Ольга настойчиво и, пожалуй, даже немного неутомимо пытается побудить его к разговору и игре.
Паша справедливо недоумевает, кричит, швыряет вещи, в некоторых случаях даже дерётся. Дело в том, что Паша прекрасно знает, что ему нужно говорить и делать. Он знает, что говорят и делают все остальные. Он очень хорошо помнит всё, что связано с аварией. Он расстроен, смущён, обескуражен, он на взводе и в сильнейшей тоске.
– Папа дома, – говорит Кристина, наша няня, и ведёт его к столу ужинать.
Ольга накрывает на стол и целует своего сына, который надулся до предела. Он берёт два куска пиццы и кладёт их в блендер, превращая в жидкость.
– Тебе так сильно хочется выпить? – спросила Ольга.
– Гарока, – ответил Паша.
– Нет, никакой газировки. Тебе не нужно много воды, иначе ты обмочишь кровать, – говорит Ольга.
– Ааа! – кричит Паша, ударяя своей огромной стиснутой рукой по столу.
Я наклоняюсь к Ольге, чтобы немного смягчить её перед Пашей.
– Пусть Паша попьёт. Это его день рождения. Кроме того, он мочится в постель, что бы ты ему не давала. Это не его вина.
– Один стаканчик за ужином, и всё. Выпьешь его – и это будет твоя проблема, дружок, – пробормотала Ольга.
Паше нужно давать пищу в виде пюре, потому что от другой еды он может задохнуться. Ему нравится кормить себя самому, но это становится немного хаотичным. Между Пашей и его матерью постоянно происходят ссоры. Я стараюсь не вмешиваться.
– Паш, ты сам себе накладываешь? Вот, пусть мама поможет, – говорит Ольга, забирая ложку из рук Паши.
– Ааа, О! – с вызовом кричит Паша.
– Да, или ты не получишь торт, – упрекает Ольга.
В ответ Паша переворачивает свою тарелку, отправляя пиццу на маму. Это кажется мне забавным, но я решил всё-таки не смеяться. Мы ждём, пока Ольга переоденется, и в этот момент я рекомендую открыть подарки, а после попробовать поужинать ещё раз, прихватив с собой удивительное благословение для них обоих.
Паша разрывает подарочную бумагу, и его глаза загораются. Ольга морщит лоб.
– Приставка? Он не сможет в неё играть. Это просто ещё одна вещь, которой он будет швыряться в меня, – говорит Ольга.
Паша хмурится.
– Просто дай ему попробовать, – говорю я ей, пока несу его к телевизору, а Кристина катит Пашу за мной.
Я забираю его. Передаю один джойстик Ольге, которая, закатывая глаза, всё же берёт его, а другой передаю Паше. Я настраиваю игры на приставке. Паша начинает.
– Милый, позволь я помогу тебе? – говорит Ольга, подходя к Паше вплотную в попытках забрать джойстик.
Паша выхватывает джойстик из рук, и прежде, чем они начинают сражаться, я говорю:
– Пусть он это сделает!
Своей огромной рукой он выстраивает линию удара и катит шар, сбивая восемь кеглей. Глаза Ольги широко раскрываются от удивления.
– Отличная работа, дружок, – говорит она.
Паша сделал свой ход и заработал 8 баллов. После этого игра приобрела соревновательный характер. Они начали болтать о всякой ерунде и пытаться занять друг друга.
Они смеялись, веселились, игра перешла от боулинга к теннису, от бейсбола к гольфу. Они играли часами, а я сидел и наблюдал, как они сближаются так, как я не видел с тех пор, как произошёл несчастный случай.
В этот момент они наконец остановились. Ольга наклонилась, и они по-настоящему обнялись. Между ними текли слёзы. Должен признать, что и мои глаза тоже стали влажными. В этот момент время словно остановилось.
Минуты. Некоторые из них имеют значение, а некоторые – нет. Одни прекрасны, другие ужасны. Одни пролетают мимо нас со скоростью света, не позволяя толком рассмотреть, что же произошло за этот отрезок времени.
Другие замедляют свой ход, давая нам возможность осознать важность или серьёзность события, ведь оно может изменить нашу жизнь.
Главное – успеть как можно больше побыть с теми, кого мы любим, пока они с нами, ведь никогда не знаешь, когда эти минуты могут исчезнуть.
---
Автор: Сергей Овчарук.
Благодарю за внимание!
Отдельное спасибо за подписку!
До новых встреч на канале: Сергей Овчарук | Рассказы