Во все времена, столетия и эпохи судьба России - защищать мир от нечисти. Ликвидировать Иуд России. Век за веком на наши границы накатывают то орды кочевников, то танки с крестами. А позади родная земля.
Врагов много, а пограничников мало. Именно российские пограничники защищают Пограничье от сорока вражеских вселенных. Ничего не напоминает?
Продолжаю поглавную публикацию романа "Пограничники Эфы". Удивительно, но с каждым годом он звучит все актуальней, хотя книге 15 лет. Достаточно привести название частей романа: "Пограничье" и "Против всех миров".
Периодичность публикации - одна глава в 10-15 дней. На обложке публикации - фото книжки "Пограничники Эфы" или фото наших пограничников. В названии указан номер главы. Все главы собраны в подборке "Пограничники Эфы".
(Анонс самой популярной подборки дзена! Почти 10 000 000 (десять миллионов) дочитываний. Имена Иуд-предателей России можно увидеть в подборке "Список Иуд России". Там 150 фамилий Иуд нашей Родины. Поразительные имена! А в самом канале еще много интереснейших подборок.)
Имя и фамилию главного героя взял у своего друга, героя Новороссии. Ведь Новороссия это тоже граница миров.
Сегодня публикую аннотацию и 23 главу.
Поехали! На Эфу! Спасать мир!
Глава 23
Гори, гори, моя звезда…
По экрану синего закатного неба шли горбун и дьявол. Их фигуры на фоне индиго, казалось, были вырезаны из черной бумаги. В руках горбун держал букетик цветов.
- Увлекся икебаной? – спросил Михаил Соломонович, устраиваясь на любимую скамейку.
- Нет, доктор велел, - ответил Оскар, – всю медчасть обеспечиваю, да и в столовой мои букеты.
- Не обращал внимания, работы много – неделю уже из лаборатории не вылезаем. Помогают букетики-то?
- Доктор мной доволен. Сегодня я уже почти не боялся людей, а в начале все демами казались.
- Демофобии у нас лечить умеют. Впрочем, и доводить себя до такого состояния незачем.
- Не рассчитал я свои силы, со мной это бывает.
- Как с русалкой Штольца?
- Именно. Уржумский оказался прав - туристам нечего делать в реальном бою.
- Понял? Поскорей обрадуй наших командиров. Дело в том, что настоящее сражение еще впереди.
- То есть? – Оскар оторвался от своих махатрамных видений и повернулся к ученому.
Выглядел тот ужасно: утомленный, измученный, да и ссутулился так, что казался почти таким же горбуном. Все-таки Михаил Соломонович был уже не в том возрасте, чтобы постоянно работать по ночам.
- То и есть.
Научрук погранотряда в двух словах изложил, в общем-то, нехорошие новости. Рамоизвержение, вызвавшее нашествие демов, было сильнейшим за последние три века, но исследования научной группы позволяют сделать достоверный вывод – это всего лишь увертюра. Приблизительно через месяц надо ждать по-настоящему большое извержение, гиперизвержение, на порядок превышающее по интенсивности состоявшееся. Со всеми вытекающими.
Новость ничуть не изменила рассеянное, благодушное состояние Оскара. Ученый это заметил и понял по-своему:
- Собираешься улететь на Землю до срока очередной здешней заварушки? Понимаю. Я сам бы не прочь. Устал. Ну а что с докладом? Что ты решил: оставлять отряд или все-таки убирать с Эфы? Офицеры нервничают, не понимают, чего ты тянешь. А им бы сейчас хорошо рядовой состав поддержать. Мол, орлы, спасители, Земля нуждается в вашей службе.
- Доклад почти закончен, осталось разобраться лишь с нюансами, ведь я должен все обосновать с абсолютной точностью. Дело в том, что любая планетная проблема – это та же Рама, в ней масса аспектов: гуманоидных, политических, военных, культурных, информационных, социальных, в общем, сорок мировых законов в одном киселе.
- Ты мне главное скажи: отряд ликвидируют, границу откроют?
- Не знаю. Это там решат, - Оскар ткнул пальцем в сторону звезд, – моя работа – объективный отчет.
- Странно, мне при первой встрече показалось, что ты из тех, кто заранее знает ответ на любой вопрос.
- Это только гала все ясно: здесь люди, там демы. На Земле уже давно мыслят по-другому, благодаря гуманоидам демофобские настроения ослабли.
- Понятно: прогресс не остановить. Но этого я и боюсь. Вы у себя на Земле можете заиграться в терпимость. Наверняка у вас забыли случай с галактикой КНЦ5Б, там в двадцать втором веке демы захватили метапортал и отбросили в средневековье с десяток цивилизаций, а ведь те извержения были не чета нынешним. Уберут политики наш отряд с Эфы, и тогда с демами придется сражаться уже на Земле.
- Не волнуйтесь, решение примут квалифицированные специалисты.
Ученый поднялся:
- Пойду я, что-то тошно мне сегодня смотреть на Раму. Дожил, никогда такого не было.
- Постойте, теперь я хочу спросить. Это командование отряда попросило вас поговорить со мной об отчете?
Михаил Соломонович на миг приостановился, но на вопрос не ответил и исчез в темноте.
В палате тяжелораненых можно было хоть из пушки стрелять – никто бы не услышал, но Оскар все равно двигался осторожно и бесшумно. Цветы он доставал из пластмассового ведра, и скоро, когда на каждой тумбочке загорелся букетик, палата повеселела.
Вокруг все спали. Кто храпел, кто стонал, но всех перекрывал храп богатыря-пограничника, лежащего у окна. На запястьях больных матово отсвечивали гипнобраслеты. Оскар по себе знал: медики отряда считали сон лучшим лекарством
В соседней палате лежали идущие на поправку бойцы. Когда Оскар вошел, общий разговор сразу оборвался. Теперь инспектор точно знал, о чем шла беседа. О нем. О его докладе. Отряд был в курсе обещания Оскара до своего отлета ознакомить командование с содержанием отчета, и теперь никто не понимал, чего он тянет. После битвы общее настроение пограничников сдвинулось в определенную сторону. Солдаты и сержантский состав ждали орденов, наград, офицеры – поставок нового вооружения и увеличения финансирования, и все – внимания со стороны земного начальства. Поэтому никто не понимал, почему этот горбун не торопится с инспекционным отчетом. Салаге ясно: солдат и сержантов надо наградить медалями, офицеров – орденами, отряду присвоить звание гвардейского, и вся недолга. Чего ждать? Но причину своего молчания инспектор объяснять не собирался. Он точно знал: когда прилетит почтовый звездолет с Земли, содержимое доклада уже никого не заинтересует.
Выплеснув с крыльца воду на розовый куст, Оскар отправился за новой порцией цветов.
- Стой, проклятый дем!
Перед инспектором покачивался отец Афанасий. Руку он держал на кобуре.
- Разрешите пройти.
- Стоять, говорю! – дохнул отец Афанасий перегаром и выхватил пистолет.
Что тут скажешь - таким перегаром лучше не дышать на открытый огонь. После битвы кто-то из пограничников залечивал раны, кто-то восстанавливал психику, а батюшка забросил дело воспитания патриотов вселенной и ушел в запой, долгий, как кругосветное плаванье на подводной лодке.
- Мне твоя постная демовская физиономия давно не нравится. Смотри, если задумал чего, так я по демам не промахиваюсь. Хитрых демов много, - он помахал трехствольным пистолетом перед носом инспектора, - но я всех насквозь вижу. Сеня, друг! Тошно мне, пошли со мной.
Он обнял подошедшего сержанта Острого и потащил за собой. Острый подмигнул Оскару, показав, что торопился ему на выручку, отвел Афанасия в сторонку и усадил на скамью. Тот сразу обмяк и, уже еле ворочая языком, сказал:
- Сеня, ты пойми, самые страшные демы не в Раме, самые страшные демы во мне сидят, в плоти моей грешной. Самый главный бой – со своими демами. Вот я их укрощаю всячески, и чего? Да ничего! Понял, Сеня?
Взволновавшись всей своей мощной плотью, отец Афанасий попытался поцеловать друга, но вдруг резко передумал, отключился и захрапел.
- В учебке сейчас фильм будут показывать, - сообщил сержант Оскару, – его смонтировали из кадров фотоавтоматов. Интересно будет. Идем?
Инспектор посмотрел на нервно спящего батюшку, то и дело хватающегося во сне за пистолет, и возражать не стал.
Возле учебного корпуса народ собрался разный: свободные от нарядов пограничники, добравшиеся на костылях от медсанчасти раненые, молодые и не очень торговки из ближней деревни, уже распродавшие товар, невесть как пробравшиеся на базу мальчишки. Все ждали кинопремьеры. Острый, как один из героев последней битвы, сразу очутился в кольце любопытствующих. Толпились вокруг него в основном молодые торговки и пацаны. В зал пока не пускали, и самый бойкий мальчишка попросил рассказать о решающей атаке – Острый согласился не без видимого удовольствия.
Брякнули невидимые гусли, и сержант повел свой былинный рассказ, который, судя по галечной обкатанности фраз, звучал не впервые.
Набежали черные тучи. Навалилась кромешная тьма. Ударили молнии. Налетели психодемы и фантодемы. Торжествует матапортальная нечисть, радуется. Не устоять теперь пограничникам! Победила демовская сила!
Но неужели сожрет она сейчас отважных гала? Прорвет границу и расползется по всем уголкам вселенной?
Нет! Ибо есть в отряде мудрое начальство, и все предвидит оно. Звучит команда, и по ней зажглась в небесах спасительная звезда и запылала ярче солнца (здесь публика дружно и восхищенно вздохнула) – это на эфоцентрической орбите командование зажгло осветительную микрозвезду. Загрохотали в помощь метеогаубицы, расчистили в миг небо от туч, смели с небес грозовой фронт и заметались, запаниковали лишенные любимого мрака демы.
И в этот момент (сержант выдержал паузу) вылетел из-за леса на автоэрах засадный отряд, собранный из самых лучших бойцов (сержант расправил плечи), и как ударил с фланга по демовской силе. Стал выжигать ее лазерами, расстреливать пушками. И не выдержала нечисть удара в тыл, не вынесла силы света и мощи пулеметного огня, и полетела, побежала в свой проклятый кисель.
Только мало кто из демов ушел. Раздраконили их пограничники из лазеров на фотоны. Закрыли границу.
Старшина не успел насладиться реакцией слушателей - дверь кинозала распахнулась, и народ заторопился занимать первые ряды. В общей суете Оскар повел себя весьма любезно: он пропустил вперед детей, женщин, раненых, а когда остался у дверей в одиночестве, развернулся и пошел прочь. Видимо, не было у него желания смотреть на истребление демов. Вместо этого инспектор сходил за очередной порцией букетиков, на обратной дороге обошел стороной спящего отца Афанасия и, добравшись до больничного корпуса, принялся расставлять цветы в палате.
Следом за ним в палату ввалился румяный круглолицый сержант со сверкающей на груди медалью.
- Привет, орлы!
Орлы, кто хромая, кто прыгая на одной ноге, а кто и на костылях, окружили кровать, на которую присел сержант.
- Ух ты! Дай посмотреть. За Защиту Вселенной. Второй степени. Лихо. Когда получил?
- Да только что из Дварики, с награждения.
- Это ж за что тебе дали?
- За зимнюю кампанию. Тогда прорыв был через Ведьмино Капище.
- Ну, теперь после демоизвержения многие такую получат.
- Не скажи. У нас медалями не разбрасываются. Второй степени тяжело получить. Наверное, отпуск теперь тебе дадут.
- Вот еще раз демов отобьем, и полечу на Землю, - сержант рукавом гимнастерки потер медаль. – Будет дочке игрушка. Она еще маленькая у меня, а подрастет, будет гордиться отцом: «За Защиту Вселенной» не каждому дают. А какая у нее мать красавица. Такую жену, как у меня, еще поискать надо!
Он достал пачку видеооткрыток и стал показывать товарищам. Кто-то брал, смотрел, кто-то отвел взгляд, а кое-кто и вовсе похромал восвояси. Общее оживление сразу схлынуло, его сменило напряженное молчание, которого не заметил только сержант. Ведро с цветами опустело, и Оскар поторопился к двери, в которую как раз заглянул его лечащий врач. Вместе они вышли на крыльцо, врач закурил, задумчиво погладил ухоженную бородку и вдруг заявил:
- Нет у него никакой дочери. И жены нет.
- С ними что-то произошло? Несчастный случай?
- Жизнь.
Историю доктор доложил следующую.
В свое время, когда нынешний защитник вселенной о сержантских лычках только мечтал, его угораздило жениться на девушке, которая его абсолютно не любила, а просто хотела отомстить бросившему ее любовнику. Вскоре она родила девочку, правда, неизвестно от кого, а еще через год принялась бегать к прежнему дружку. Наш пограничник бесновался, скандалил, ревновал жутко, но каждый раз все ей прощал. Любовь. На Эфу она за ним не полетела. Обещала ждать. Сама же с дочерью и вернувшимся к ней любовником укатила на одну из тех пионерских планет, где можно надежно затеряться. Да еще прислала на Эфу сообщение, в которой открытым текстом объяснила ему, зачем он ей когда-то понадобился. Стерва. Покуражиться, наверное, напоследок решила. Хорошо, нашлись на почте умные люди, и сперва сообщение попало в руки комиссара по правам человека. Татаринов текст аннулировал и попросил сержанту ничего не говорить. Человека бои ждут, а какой он воин после такого подарочка. Бывало, солдаты после таких телеграмм сами уходили в кисель. Вот полетит защитник вселенной на Землю, в отпуск, там все и узнает.
Рассказал сержантскую историю врач с некоторым раздражением, сам это заметил и объяснил инспектору, что усталость последних недель здесь ни при чем, а нервничает он из-за нереальных требований командования отряда. В связи с предстоящим гиперизвержением медчастью получен приказ, по которому надо в три недели всех больных поставить на ноги и вернуть в строй. А он что - Криштос? И вообще, почему военные так любят давать неисполнимые приказы? Здесь и так один случай тяжелее другого.
Врач показал на белобрысого бойца, сидящего невдалеке:
- Видите того солдата? Да, под пальмой на скамье. Сергей его зовут. Безнадежен. Случай редкостный – под удар дема-истинника попал. Ну и каким образом я этого солдата вылечу? Командиров не заставишь анамнез читать, а ведь там…
Действительно, история болезни ничего хорошего Сергею не обещала. Истинник – редкий дем, за миг вкачивающий в сознание жертвы десятки тысяч гигабайт информации абсолютного характера. Многие бойцы на истину вообще не реагируют, но если под удар истинника попал солдат с индивидуальной чувствительностью, то последствия наступают самые тяжелые. Якобы прозревший больной начинает твердить, что жизнь – дерьмо, а люди – это на самом деле серые черви-падальщики, которые копошатся, давят друг друга, и мечтают только о деньгах, сексе, дерьме и легкой падальной поживе. Бред носит устойчивый характер. Медикаментозному лечению не поддается. Разве что…
- Вот нечистая сила! – прервал доктор свои рассуждения неожиданным восклицанием. – Легка на помине - я как раз о виле и вспомнил. Торопится, а ведь просил вечером прийти.
Сергей уже был не один. Рядом с ним невесть откуда возникла красивая молодая женщина в алых сапожках. Обняв своего дружка, вила стала ему что-то шептать, затем достала из сумочки треугольный предмет с овальными краями и с сияющим в середине крохотным солнышком, и принялась им водить перед лицом больного солдата.
- Латырь-камень решила применить, - объяснил врач, – штука эффективная, но с того света не вытащит. Сергей – парень достаточно циничный, а такие после встречи с истиником редко выживают.
- Зачем же вы тогда вилу к солдату пустили? – спросил Оскар.
- В народной медицине чудеса бывают. Да и сами знаете, кого зовут к безнадежным больным. А девчонка-то старается, думает, что на свое счастье работает. Зря
- Почему?
- Обманут ведьму наши командиры. Наверняка ей сказали: вылечишь, организуешь чудо – сможешь забрать его себе, а сами-то бойца не отдадут. Все что она получит за чудо от нашего начальства – это почетную грамоту.
- Выходит, чудо все-таки возможно?
- Это Эфа, инспектор. Капитан Уржумский мог из Рамы даже не демом, а хтоном выйти, ан нет. Я думал, это легенды, что голубую кровь можно выжечь длительным пребыванием в метапортале, ведь с какого-то момента там минута за наш год идет. В итоге оказалось - клин клином. Капитан годами бродил по чужим мирам, а сома и сила планетного дэва его спасали. И только когда он истребил в себе дэва, спалил всю сому, тогда наш кэп и вернулся домой. Костный мозг – норма, кровь – почти норма. Вот это феномен. Только Великая Темнота свое возьмет. За скитания в иных вселенных она вернула ему родную кровь и родной кров, но лет на пятнадцать состарила. Бедная Натаха. А если вспомнить двадцать первый век? В его конце извержение на Раме было не слабее нынешнего, и что? Отбились баргузиновцы! И учтите - с их слабеньким, по сегодняшним меркам, вооружением. Как они в своем отсталом двадцать первом веке умудрялись побеждать полчища демов? Вот где настоящее чудо!
Прозвучал сигнал, зовущий больных на процедуры. Народ потянулся в сторону корпуса, ушел врач, а Оскар направился к себе. Он знал: надо выздоравливать, набираться сил. Скоро с Земли прилетит очередной корабль с почтой, и вот тогда силы ему понадобятся. Почтовый день будет трудным днем.
В пальмовой аллее задумавшийся горбун чуть было не столкнулся с идущей навстречу парочкой. Поддерживая своего милого и что-то ласково нашептывая, Денница вела его в палату. На слова Сергей не реагировал, смотрел прямо перед собой в одну точку. Взгляд его был абсолютно пустым.
Утром почтового дня Оскар проснулся от тишины. Ни сержантских команд на плацу, ни выстрелов на стрельбище, ни гомона возле учебного корпуса, ни посвиста автоэров, на которых командиры улетали проверять наряды, - словно вымер военный городок, и такого эффекта не ждал даже сам инспектор.
В столовой его стол оказался свободен, трое офицеров, с которыми Оскар постоянно завтракал, пересели на другие места. Заметил инспектор и то, что весь зал заметно притих при его появлении. В конце завтрака, когда Оскар перешел к манговому компоту, в дверях зашумели. Грохнула дверь и, животом растолкав дежурных, в столовую ворвался отец Афанасий.
- Где этот дем? Где он, ползучий гад с зеленой кровью? – размахивая трехствольным пистолетом, батюшка подошел к инспектору и наставил пушку прямо ему в лоб. – Я сразу почувствовал твою демовскую породу, своей постной рожей ты меня не обманул. Молись и приготовься сдохнуть, порешу тебя сейчас.
Офицеры за соседними столиками почему-то не торопились вмешиваться, выжидали. Лишь когда Афанасий совсем уж распалился, они поднялись и оттащили его в сторону, причем было заметно, что если кому-то и сочувствовали в этом инциденте, то вовсе не инспектору.
На крыльце столовой Оскар осмотрелся, дорожка к командному корпусу вроде была пустой, безопасной. Проковылял по ней на трех лапах Ероша, левую переднюю он потерял в последнем бою, дружелюбно махнул инспектору хвостом, и снова никого нет на дорожке. Впрочем, дойти до командного корпуса инспектор не успел – Уржумский, которого он и собирался найти, сам шел ему навстречу. Пути их пересеклись как раз возле Железного Полковника. Разговор предстоял важный, тяжелый, поэтому они не торопились и замедлили шаги, как дуэлянты перед барьером, тем более что капитан еще не закончил с кем-то беседовать по комкому.
Изменился начштаба после киселя здорово, чудо спасения ему даром не прошло. Похудел, высох килограммов на семь-восемь, постарел – голова стала совсем белой. Недаром Наташа разрыдалась, когда ей наконец-то разрешили свидание, и было в ее слезах все: и радость, и жалость, и обида на Великую Темноту за то, что она сделала с ее мужем. Спасибо, живым оставила, но… это был уже не ее родной Алешка. Да, обманул он Махатраму, потратил сверхчеловеческую силу на то, чтобы остаться человеком. Но и она его обманула.
Капитан закончил разговор и подошел к инспектору.
- Я в курсе того, что произошло в столовой, и приношу свои извинения за безобразное поведение отца Афанасия. Через три дня на Землю идет пассажирский корабль. Улетайте, Оскар, здесь я не смогу обеспечить вашу безопасность.
- Нет. Я обязан проконтролировать исполнение распоряжения с Земли, а вы обязаны отдать приказ о выводе отряда с Эфы.
- Приказа не будет.
- Капитан, вы распоряжение о передислокации погранотряда сегодня получили?
- Да. Прибыло с почтой.
- Вы обязаны его выполнить и открыть границу?
- Да.
- Тогда отдайте приказ о выводе с Эфы вашей части, иначе можно и до трибунала доиграться.
- Приказа не будет, - капитан посмотрел Оскару в глаза, и тот понял: Рама, может быть, много отняла у начштаба, но стальное упрямство во взгляде отнять не смогла.
- Значит, вы отказываетесь выводить отряд даже несмотря на то, что я как планетный инспектор настаиваю на этом?
- Почему же, в указанные для вывода сроки отряд уложится, и приказ соответствующий будет, но только через три дня.
- Не понимаю.
Пришлось капитану объяснять, что через три дня утренним рейсом на Эфу после длительного отпуска прибывает начальник погранотряда имени Баргузинова П.П. подполковник Красин Петр Петрович. Он и отдаст приказ о выводе отряда с Эфы с передислокацией в указанное место. Так что распоряжение, полученное сегодня с Земли, будет неукоснительно выполнено. Что касается сроков вывода отряда, то, дабы они не нарушались, он, капитан Уржумский, сегодня же распорядится начать проведение всех необходимых предварительных работ, список которых штабом уже приготовлен. Принял капитан решение и по Оскару: через те же три дня, но уже вечерним рейсом, он улетит на Землю, так как его безопасность здесь отныне гарантировать нет никакой возможности.
На угрозы Оскара жаловаться на него командованию капитан отреагировал равнодушно:
- Жалуйтесь. Только сначала до Земли доберитесь.
- Доберусь. Мне на многих военных колониях угрожали, но я все равно их закрыл, а сам, как видите, живой.
- Я знаю, вы специалист по чудесным спасениям, но лучше посидите-ка три дня под крышей, от прогулок откажитесь. Дело в том, что к нам на Эфу много счастливцев прилетало проверить свою удачу, только мало кто из них вернулся отсюда.
- Я вернусь.
Капитан не ответил, промолчал - судя по всему, не видел смысла в дальнейшей пикировке. Он уже собирался уходить, но не выдержал и спросил о том, что его интересовало, и на этот раз в его голосе уже не было металла:
- Вы когда отправили отчет на Землю? Вместе со списком нарушений техники безопасности командой «Андромедея»?
- Да.
- Ловко. Фактически сразу же по прилету на Эфу. Похоже, вы явились к нам с готовым решением. Последний бой не изменил вашего мнения?
- Не изменил.
- Но вы понимаете, что после нашего ухода, границей станет сама Земля?
- Вы недооцениваете землян, капитан.
- Может быть. И чуть не забыл: согласно нашим правилам, утром в день отлета вы обязаны сдать анализ крови. Если анализ будет плохой – расстреляем.
Уржумский ушел. Ушел и Оскар. На месте беседы остался только неизвестно чему усмехающийся Железный Полковник.
Гори, гори, моя звезда…
- Все-таки не удержался, решил-таки напоследок Рамой полюбоваться, и правильно: такого нигде больше не увидеть. - Михаил Соломонович подвинулся, освободил место на скамье для подошедшего инспектора. Из всего отряда научрук, наверное, был единственным, кто не изменил своего отношения к Оскару после приказа о ликвидации отряда. Все понимали, что смысл передислокация именно в этом.
- Завтра улетаешь?
Оскар кивнул в ответ.
- А гнетет что? Волнуешься из-за завтрашнего анализа?
- Ничуть.
- Все так говорят, и все боятся. Да меня самого перед анализом крови, когда в прошлом году на Землю летал, от страха затрясло. А почему, спрашивается? Эмоции.
- Я не дем и анализа не боюсь, мне не нравится, что Уржумский тянет с приказом о выводе отряда.
- Уржумский настоящий службист и против распоряжений Земли не пойдет. Просто ему, как и всем гала, тяжело принять создавшуюся ситуацию, вот и обижается на тебя, пытается на нервах поиграть.
- А вы, Михаил Соломонович, тоже обиделись?
- Я на тебя зла не держу. Все равно отряд был обречен; слишком вы на Земле стали сытыми и благополучными. Иногда мне кажется, что земляне вообще устали быть людьми.
- Не в этом дело – время пограничников прошло.
- Но отряда все-таки жаль. Триста лет героической истории, и такой, извините, прозаический конец: пришла бумажка – собирайте вещички.
- Между прочим, уход отряда сохранит жизнь самим пограничникам. Перед гиперизвержением Рамы они не устояли бы.
- Ну это мы бы еще посмотрели! И чем гиперзаварушка закончилась бы, никто не знает, - резонно возразил научрук. Взвился он на миг и сразу вернулся к философскому тону: - Кто кого победит, борьба, искания истины – с годами на все эти вещи я стал смотреть по-другому. Мы сегодня утром возле Рамы на мелкокиселье новые приборы ставили, а в том месте чернозем – жирный, этакое черное масло. И на самой границе с Рамой крестьянин работал, землю пахал. Красивая картина: заря, алый туман киселя, а на его фоне – свежие, дымящиеся борозды. Вот я и подумал: триста лет мы на Эфе границу держали, ждали, когда люди к нам из Махатрамы заявятся. Людей в итоге не дождались, одни демы перли, а мы все три века спорили, идеи всякие выдвигали, кто людей защищал, кто демов признать хотел. А что в итоге? Все наши идеи, святыни, в которых каждый из нас, как в Махатраме, видел свой удивительный свет, растают, как туман в полдень, другие эпохи сотрут их в пыль, и останется только крестьянин, пашущий землю на фоне алого тумана.
Философствования свои Михаил Соломонович закончил так, как и заканчиваются большинство философствований, - тихим вздохом.
Твоих лучей небесной силою
Вся жизнь моя озарена
Умру ли я – ты над могилою
Гори, гори, моя звезда!
Конец главы 23
Аннотация
Триста лет российские пограничники на далекой планете Эфа стоят на страже Махатрамы - портала в иные вселенные. И все триста лет беспощадно уничтожают любую нечисть, которая пытается прорваться в наш мир. Однажды начинается чрезвычайно мощное извержение чудовищ из Махатрамы. Но даже это оказывается пустяком по сравнению с той угрозой, что наслала на Эфу и весь наш мир Махатрама, второе имя которой - Великая Темнота.