Давление. Ощущаемое, растущее… Давление, которое уже не в силах игнорировать. Словно твою душу пытаются выдавить из тела.
Или же наоборот — вогнать в него?
Самое время открыть глаза.
— Эй, вы слышали вчера жуткие звуки со стороны горы?
Ночью произошло невиданное ранее жителями деревни Чухуабан[1] явление: гора Гайседуху[2], что была от них на расстоянии всего четырёх ли[3] добрую половину ночи издавала жуткий вой и сияла демоническим светом, словно бы сама земля на ней раскололась, освобождая пучины ада и самых страшных его обитателей. Словно там разыгралась битва заклинателей, не на жизнь, а насмерть. Иного объяснения у свидетелей совершенно не находилось, все наблюдали за горой и знали, что свет её и крик её — очевидный знак. А вот добрый или нет — пока сказать не могли. Но уже переполошились не на шутку.
1. Досл. Первый лепесток.
2. Досл. Чёртово озеро.
3. Пары километров. Один ли равен 500 метров.
Рыночная улица с самого раннего утра, не успело солнце подняться из-за леса, кишела разговорами также сильно, как благоухала фруктами и специями, а земля — источала холод, идущий с горы. Рослые мужчины, малые ребятишки, молодые юноши и девушки, старики и старушки — все собрались здесь, от мала до велика. Кто-то лишь продавал еду да всякие безделушки, кто-то ходил и выбирал, что бы взять. А кто-то лишь делал вид, что продает, а на деле точил лясы. Среди обычных криков-зазываний да детских выкриков можно было различить и особо громкие обсуждения. Несколько хозяев лавок с едой собрались возле одной и оживленно делились новостями под её козырьком:
— Ага, всю ночь громыхало, дочку еле как спать уложили, двери окна позакрывали плотно, а всё равно слышно было. — тощий высокий мужчина почесал бородку.
— О, всё хотел спросить, как она у вас? Не болеет уже? — спросил его мужчина, что был его на голову ниже и значительно полнее.
— Поправилась на днях. Но из-за этого воя чуть заикой не стала. Чтоб его!
— У меня жена вчера со страху весь дом талисманами изнутри обклеила. Говорю ж ей, бесполезная была трата денег, а она ни в какую: вот для такого, говорит, случая, я их и брала! Совсем уже делать нечего… — проворчал третий мужчина, покручивая в руках небольшую корзину.
— Но там, кажись, правда какая-то чертовщина творилась. Я видел там светилось чего-то. — Самый юный из мужчин посмотрел на гору. В его взгляде читался легкий испуг.
— Да небось заклинатели с нечистью какой боролись! Или друг с другом, у них и такое бывало, ха-ха! Но странно, обычно они в деревню хоть штоль накануне заглядывают или пролетают через нее. А тут как-то мимо, видать, обошли.
Этот мужчина, без всяких сомнений со стороны своих знакомых, был прав: всякий раз, когда заклинатели прибывали проверить гору, а таких было всего ничего, на пальцах рук пересчитать можно, то обязательно навещали и жителей деревни. Узнавали, нет ли у них проблем с нежитью, хотя её отродясь тут не водилось, иногда даже то ли из благодарности за разговоры, то ли из вежливости закупались на рынке, приобретая какой-нибудь хлам, который никто другой бы не взял, что местные очень ценили, а посему визитёров обожали.
— Вот! А я о чём! Странно это.
— Ну…
Мужчины очень живо спорили на тему того, что же произошло ночью на горе. Пожалуй, даже слишком живо, ведь уже половина улицы невольно, да грела уши, а кто-то уже открыто смотрел на них. Болтовня привлекла недюжинное внимание, и виновники это заметили.
— Кхем… — прокашлялся один из них, рослый и смуглый, и продолжил немного тише. — Может, кто-то из молодых там с огнем поиграться решил?
— Не дай Боже там мой был, прибью!
— Да какие там молодые, я вас умоляю!
В спор вмешалась пожилая женщина, словно пришедшая на шум. Один из мужчин тут же протянул ей руку и помог присесть на ближайшую бочку. Старушка кивнула в знак благодарности и протянула ему свою корзину, в которой лежала пара монет:
— Давай, как вчера. — заказала она и мужчина, кивнув, повернулся к фруктам, принявшись выбирать.
— Почему вы так в этом уверены, мадам Цин[4]? — поинтересовался, с виду, самый старший, взял монеты, а другой положил в её корзинку тройку свежих красных яблок.
4. Цвет цин: примерно зелено-голубой.
— Там же озеро вокруг горы раньше было, а теперь уж всё, болото. — Старушка подняла голову, предаваясь воспоминаниям. — Только зимой там ходить и можно, как всё замёрзнет. Тогда да, ребятня часто бегала. А сейчас там грязь да топь. Ни один в здравом уме сейчас на гору не полезет.
Её собеседники переглянулись: в этом правда был смысл. Сейчас к горе никто не ходит, кроме, разве что, травниц, которые собирают болотные лилии у основания горы, но и те никогда на саму гору не ступали. Из-за такого сложного пути и того, что гора эта, по сути, ничем не богата — ни камнями, ни травами, — на неё никто, кроме редких заклинателей и не взбирался.
А мужчина, который заговорил про молодых, стыдливо почесал затылок:
— Да уж, детей так и не завёл, так что и где сейчас играют, не знаю.
— Хочешь, я к тебе завтра своего бездельника приведу? — Усмехнулся над ним его друг. — Посидишь с ним денёк — все места сразу узнаешь!
— Нет уж, обойдусь неведением!
Несколько мужчин засмеялись с такой реакции.
— Эх, а я вот не застал то время, когда там озеро было, завидую вам. — Усмехнулся самый юный из них, обращаясь к мадам Цин.
— Да мы и в то время на гору не ходили, — натянуто улыбнулась в ответ она, слегка нахмурив брови. — Заклинатели давным-давно сказали, что туда лучше не соваться, а после только лишь редко-редко сами туда прилетали. Может, проверяли чего. Слухов тогда было немало… И о сокровищах, и о нечисти… Были, конечно, среди наших храбрецы, которые не послушались советов, решили, что там скорее всего какие-то заклинательские атрибуты хранятся, до горы доплыли, но ничего на ней не нашли. Вот теперь и гадай, что же там было такого…
— Извините…
В их разговор вмешался подошедший юноша прелестной наружности, но совершенно неприглядного одеяния: испачканные, мокрые и порванные куски ткани висели на нём, словно он только что извалялся в грязи или вместе со свиньями наперегонки скакал. А то и подрался ещё в придачу. Растрепанные густые волосы и чумазое лицо… Но, казалось, его самого это нисколько не волновало. Улыбка запыхавшегося юноши привлекала внимание больше, нежели его ужасный вид.
— Чего тебе, малой? — С торгашной искоркой поинтересовался самый с виду старый мужчина, осматривая юношу.
Тот приветливо поклонился и продолжил:
— А сколько примерно лет вокруг этой горы уже болото вместо озера?
Вопрос немало удивил болтающих, они сразу поняли: неместный. Но виду не подали. Мадам Цин тоже осмотрела юношу с головы до пят.
— Ты где ж так извазюкался, сынок? — с жалостью спросила она.
— Лошадь строптивая попалась! — Весело ответил он. — Мимо вас не пробегала? Ищу её, ищу!
Все покачали головой, да попожимали плечами. А старушка добавила:
— Озеро это еще в моей молодости затухло. Лет так…ну, наверно, двадцать назад, точнее не скажу.
Юноша удивленно раскрыл глаза. Она принялась было по пальцам считать, но ему и этого оказалось достаточно, посему он поклонился:
— А! Вот как! Эм… Спасибо большое! Ну… Всего хорошего!
С этими словами он развернулся и пошагал в сторону выхода с рыночной улицы.
— Эй, малой, фруктов не хочешь? — крикнул ему вслед мужчина, подкидывая яблоко в руке.
— Нее! — тот развернулся и, посмеявшись, помахал рукой. — Мои деньги лошадь увела!
Юношу этого звали Фэн Хуанъюй[5]. И теперь, когда он вышел на длинную, широкую и, самое главное, безлюдную улицу, заполненную лишь высокими заборами по краям, да деревьями, выглядывающими из-за этих заборов, даря размашистую тень, где жизнь уже не била ключом, а людские крики не заглушали голос собственного разума, юноша, наконец-то, мог собраться с мыслями.
5. 峰 (fēng) – вершина горы; 慌 (huàng) – радоваться, ликовать, также терять самообладание; 玉 (yǔ) – нефрит.
Вот уж чего он точно не ожидал, так это того, что с момента, когда он в последний раз видел эту гору, минула минимум пара десятков лет. Немалый срок для многих людей и даже некоторых заклинателей. Хотя, он и не рассчитывал уже когда-либо вновь её увидеть. Видимо, небеса оказались к нему благосклонны.
Деревня эта сильно разрослась с того момента, как его запечатали. Он бывал в ней ранее лишь однажды, и то мимолётом, но помнил, какой она была крошечной. Теперь тут даже рынок есть, да такой внушительный, что из-за всех этих зазывал и себя не слышишь. Но рыночный шум и гам — отнюдь не самое ужасное, с чем он столкнулся за эти сутки. Самым страшным было болото, через которое он кое-как смог выбраться с горы, чуть не сгинув в нём раза три и окончательно угробив и так уже почти непригодную одежду. Конечно, вряд ли такая ловушка была продумана заклинателями заранее, но если всё же была, то Фэн Хуанъюй мог им поклониться в знак уважения: сейчас он только пробудился и был совсем без сил. Если бы не выносливые ноги, то в список нелепых вещей, им совершенных, попало бы и моментальное утопление в болоте после десятков лет заточения.
Он усмехнулся: вот бы нелепо вышло вот так сгинуть! Кому расскажешь — все б засмеяли! Хотя, он бы уже и не смог. Вот же глупость!
Но всё-таки небеса ему благоволили: мало того, что выбрался с горы, смог пересечь болото, так ещё и дым из деревни был хорошим маяком, куда ему стоит держать путь.
Дым шел из печей, которые топили из-за ночного холода: горная местность лишь иногда бывала тёплой по ночам. Это Фэн Хуанъюй знал практически лучше всех. Его родной клан расположен на вершине горы, и он, проведя всё своё детство в таком месте, вполне неплохо бы чувствовал себя здесь, если бы не одно «но» — он был весь мокрый после пересечения болота.
Ощущение холода напомнило Фэн Хуанъюю, что совершенно ослаб: всё это время он спал, не ощущал времени, но тело его, не подпитываемое человеческой кровью и плотью, окончательно ослабело.
Будучи обращёнными, демоны могут усиливать себя, пожирая кровь и плоть простых людей или же заклинателей. Но если последние были желанной розой, да шипастой, то с простыми людьми проблем не возникало: большинство из них не в силах одолеть даже ожившего мертвеца, не говоря уже о демоне. Однако Фэн Хуанъюй зарёкся вкушать даже кровь без веской на то причины. Ну, или сильной неприязни к человеку, и то, если он сам напросился…
Теперь он понял, почему деревенские совсем никак не отреагировали на него, не считая косых взглядов на его грязную одежду. Они совсем не приняли его за демона! А он-то думал, что местные просто достаточно добры ко всем, кого встречают! Вот же простак!
Ударив себя по лбу, он сел на лавку возле одного из заборов и принялся размышлять, что же ему делать теперь. Умирать от холода ему совсем не хотелось, особенно после того, как он наконец-то добрался до деревни. Но если не высушит одежду, то вряд ли, с его нынешним состоянием, он протянет очень долго.
Мысли юноши прервала нависшая над ним тень. Он резко поднял голову и увидел уже знакомое лицо:
— О, госпожа… Цин, верно? — он приветливо улыбнулся. Женщина присела рядом с ним.
— Чего ж ты возле горы ночью делал? — с некой ноткой заботы спросила она, слегка наклонив голову.
— А? — Он решил состроить дурачка: пугать эту безобидную женщину своей настоящей личиной ему вовсе не хотелось. — Я же уже говорил, что на лошади был, а она сбежала, вот я и…
— И как же звали твоего скакуна?
Женщина застала Фэн Хуанъюя врасплох: дело в том, что у него, хоть и было богатое воображение, но работало оно странно. Он не мог сходу по просьбе сразу же что-то придумать. Возможно дело было в том, что мыслей в его голове становилось слишком много, и ни за одну он зацепиться не мог. Но вот дай ему время — и он всё придумает как надо!
Но ныне был не тот случай, и сейчас он лихорадочно думал, как же назвал свою выдуманную лошадь.
— Эм… Шань! — Выпалил он.
— Как клан Шань? — рассмеялась старушка. Стало ясно, что немного она о заклинателях, да знает. Оно и понятно, они ведь были визитерами в деревне… — В следующий раз, когда будешь искать лошадь на болоте, убедись, что к одежде не прилипла болотная лилия.
Она указала пальцем на присохший к полам его одежды вместе с грязью мятый цветок.
Фэн Хуанъюй вздохнул. Его уши и щёки загорелись, он почувствовал себя ребенком, которого поймали на очевиднейшей лжи, просто надеясь, что он скажет правду сам. Давно же он не испытывал такого прожигающего стыда…
Женщина вздохнула:
— Ты весь мокрый. Зайди хоть ко мне, одежду просушишь.
Фэн Хуанъюй удивлённо посмотрел на нее. Вздохнув, она пояснила:
— По тебе видно, что ты не местный. Значит, и остановиться тебе негде, иначе б ты тут не сидел. Мне от одного твоего вида становится холодно, идём уже! Ещё простынешь мне тут! — По-командирски проворчала она, и юноша моментально встал, как по приказу, и направился вслед за этой женщиной.
Кажется, проблема с холодом была решена, хоть его и смущала доброта старушки. Зачем ей помогать незнакомому оборванцу?
Решив выяснить это когда согреется, Фэн Хуанъюй скромно пошагал за женщиной в сторону её дома…
