Людмила и Юрий повстречали друг друга после крушения. Крушения их судеб. При этом оба старались не слишком ворошить прошлое. Хоть ты и выбрался из вчерашней истории в синяках и ссадинах, негоже показывать окружающим свою слабость. Надо делать вид, будто всё нормально. Будто ясно и понятно, куда движешься и зачем.
А кто обещал, что будет легко? Когда Юрий в одночасье остался вдовцом, отцом-одиночкой с трёхлетним сынишкой на руках, он был совершенно опустошён и раздавлен:
- Остался я с одним крылом. Как буду летать – не знаю…
Дело осложнялось тем, что Юра был сиротой. Его детство прошло в детском доме. А потом он встретил Настю, которая перевернула всю его жизнь.
Настенька, Настёна… Для него было так важно видеть её улыбку, слышать её голос. Она была такой нежной и хрупкой… как фарфоровая кукла. Одевалась в красивые, яркие платья, и при виде её Юре всегда казалось, что сегодня праздник.
Боль снова накатила, подступила к горлу.
Время шло своим чередом. Непривычные заботы о маленьком ребёнке помогали забыться, отодвинуть своё горе в сторону. Помощи ждать было неоткуда, да он не ждал и не надеялся. Но она пришла, та самая помощь. В лице друзей, коллег, соседей. И в его жизни, и в нём самом что-то начало меняться к лучшему.
Владик ходил теперь в детский сад. Утром отвёл – вечером забрал. Весь день ребёнок под присмотром. А уж как ему самому там нравится – впереди папы бежит. В садике много детей, море игрушек, интересные занятия. Вечером, по дороге домой, сынишка говорит без умолку. Какие хорошие у него друзья, чем занимались в течение дня, и какие добрые у них воспитательницы.
А уж «Любимая Семёнова» вовсе не сходит с языка. Имя-отчество (Людмила Семёновна) выговорить ещё не может, вот и называет на своём языке:
- Папа, а Любимая Семёнова погладила меня по головке и сказала: «Молодец!»
А ещё она сказку нам читала. Интере-е-е-сную. Про котёнка Кузьку.
В один из дней Юрий дольше обычного задержался на работе. В детский сад мчался на всех парах.
Так и есть: его Владик, один-одинёшенек, сидел посреди группы и собирал из деревянных кубиков башню.
- Людмила Семёновна, виноват! Форс-мажор… - с порога начал он оправдательную речь.
- Ничего страшного. Бывает. Владик, собирай игрушки, за тобой папа пришёл.
- А давайте мы вас подвезём до дома, - предложил Юрий. – Должны же мы хоть как-то загладить свою вину.
- Спасибо, не надо. Я сама доберусь.
- Возражения не принимаются. Вы из-за нас потеряли время. Домашние вас уже, поди, заждались.
В машине ехали молча. Каждый думал о своём. Юрий то и дело посматривал на девушку и пытался угадать её мысли.
Вскоре машина притормозила возле кирпичной трёхэтажки.
Когда за девушкой захлопнулась дверца, Владик тихо произнёс:
- Папа, пускай Любимая Семёнова будет моей мамой!
Что сказать на это ребёнку?
- Зачем мы ей? У неё свои детки есть. Наверное…
Не было у Людмилы своих детей. И дома её никто не ждал. С утра и до позднего вечера она пропадала на работе, а вечером возвращалась в пустую квартиру. С некоторых пор она стала бояться вечеров. Пыталась разгонять гнетущую тишину звуком телевизора. Помогало плохо. Находиться наедине со своими горькими мыслями было невыносимо.
Пустая квартира наводила тоску, хотя ещё совсем недавно Люда любила побыть дома одна. Стас, её бывший муж, был весёлым и шумным, без конца балагурил и, казалось, заполнял собой всё вокруг. Теперь же всё было иначе. Одиночество давило, печаль разрывала сердце.
Развод дался ей очень тяжело. Семь лет в браке. И вот уже два года в переживаниях.
Будешь тут грустной и задумчивой, если всё дело в ней. Тут не до веселья, с ума бы не сойти. Девушка, которая очень любит детей, сама не способна стать матерью. Как такое принять? Когда её диагноз окончательно подтвердился, Стас ушёл, хлопнув дверью. На прощание сказал до боли обидные и оскорбительные слова.
Заводить новые знакомства Люда не спешила. Хотя видела – она нравится противоположному полу. Взять хотя бы папу Владика. После того, как он тогда подвёз её до дома, она стала ловить на себе его взгляд. Взгляд больших выразительных глаз. Грустный и немного растерянный.
Иногда взгляды их встречались. И в голову Юрию лезли глупые мысли: а вдруг и она в эти минуты думает о нём?
- Хотя с чего бы? Что он, вообще, о ней знает? Ровным счётом ничего. Размечтался, понимаешь. Мало ли кто на кого смотрит! – вот так трезво и разумно Юрий уговаривал сам себя.
Но, так или иначе, взглядами этими установилась между ним и Людмилой какая-то особая связь. Незримая нить, что ли. Это он чувствовал.
Он решил, что пригласит её в кино. И тогда будь, что будет.
В ответ девушка лишь пожала плечами – то ли в знак согласия, то ли наоборот.
- Это новая комедия. Отзывы хорошие. Мы могли бы сходить, предположим, в воскресенье. Все втроём. Вот Владик бы обрадовался…
- За приглашение спасибо. Только я не смогу. У меня, если честно, голова совсем другим занята.
- Что случилось? Может, я смогу вам чем-то помочь?
Людмила разом посерьёзнела, голос её осёкся, на глаза навернулись слёзы.
- Позвонила соседка. Маме плохо. А я смогу добраться до неё только завтра. Автобус нечасто ходит в нашу глухомань.
- Я бы мог вас отвезти. Прямо сейчас.
- Правда? Вы не представляете, как вы меня выручите.
- Владик, отвезём Людмилу Семёновну в деревню?
- Ура! В настоящую деревню? Я никогда не был в деревне! А корова там есть?
- И корова, и телёнок, и даже маленькие цыплята…
За разговорами время в пути пролетело незаметно.
- Мама – мой единственный родной человек, - оживлённо говорила Людмила. – И мне даже представить страшно – а вдруг с ней что-то плохое случится?
- Не надо паниковать раньше времени. Поверьте, всё будет хорошо.
- Я в полном порядке, - мама сама встретила их на пороге собственного дома. – Просто давление подскочило. Просила же не звонить тебе, не волновать понапрасну. Соседка сделала мне укольчик, и вот я, как новенькая.
Все вместе они зашли в дом.
- Сейчас я буду вас кормить. Котлеты с пюрешечкой, огурчик с грядки, - радостно засуетилась она. – Небось, проголодались с дороги-то?
С первых же минут общение пошло, как по маслу. Все четверо сразу же нашли общий язык. Владик быстро освоился в незнакомом месте и чувствовал себя, как дома.
- Я постелила гостям в твоей комнате. Ребёнку давно пора спать, намаялся за день малец. А ты, дочка, посиди со мной. Как раньше. Как мы любили: за окном темень, а в доме тепло, уютно.
- Мамочка, я так тебя люблю! – Люда обняла маму за плечи и чмокнула в мягкую щёку, пахнущую травами.
Та посмотрела внимательно и спросила вдруг:
- Давно вы вместе?
Людмила вспыхнула:
- Что ты, мама, такое говоришь? Он – просто родитель. Один из многих. Которые водят детей в наш сад. Только и всего.
- Просто вижу, дочка, как он на тебя смотрит. Я век прожила, меня не проведёшь. Да и ты рядом с ним будто оттаяла, вышла из спячки, что ли. Только вот что меня смущает. Если у вас всё сладится, это что ж получится? Союз на обломках? Оба вы – раненые птицы. Есть ли у вас совместное будущее?
- Не знаю, мама. Правда. Я сама пока не поняла себя, не разобралась в желаниях и чувствах.
………………………
Два года спустя.
- Владик, сынок, поторапливайся. Мы опаздываем.
- Папа, а где мои серые сандалики?
- Зачем они тебе так срочно понадобились?
- Для сестрёнки. Она их обует, когда вместе с мамой Людой приедет домой.
Юрий расхохотался от души:
- Да она же кроха совсем, только-только родилась. Она и ходить-то ещё не умеет. Ей всему в жизни придётся учиться. А ты, как старший брат, ей в этом поможешь…