www.youtube.com/watch?v=BhZV99moX9
www.youtube.com/watch?v=bVvhE9c5NSc
Здесь, кроме прочего, предоставлены ссылки на видео материал, на канал YouTube, созданный на ресурсе: "InVideoAI".
Этот ресурс обладает довольно продвинутыми опциями создания и обработки видео во взаимодействии с ИИ. Особенность в том, что ИИ сам трактует то, что ему предложено перевести в видео формат. И делает это часть довольно произвольно. Что может как удивить, так и разочаровать, смотря по тому, каковы ожидания пользователя. Если хотелось бы чтобы текст слово в слово был бы озвучен и снабжен неким видеорядом, то результат работы такого ИИ может и разочаровать. "Буквального прочтения" не будет. Это не средство для озвучивания текста, и придания наглядности какому-то письму. Скорее, то, что получается в результате, похоже на музыкальную импровизацию на тему, даже если пользователь предоставляет, вообще говоря, довольно развернутое описание предмета, и указание на желаемое содержание. И это может быть удивительно, в особенности в виду форм планов выражения. И скорость изготовления видео приличного качества довольно велика. Впрочем, оно, может быть, большого размера и если нет средства конвертировать 200 мегабайт в 20, то это может быть и не слишком удобно. Да и качество видео, по современным меркам, пресытившегося, разнообразием и красочностью, пользователя, - которые, может быть и могут быть, да и есть, не слишком задорные, - не велико. И потому еще, может совсем не быть стремления к pro версии, коль скоро, файлы могут быть еще больше, а качество картинки по содержанию, ни слишком повыситься. И разве что водяные знаки могут досаждать. Сложность, кроме прочего, в том, что, если вы предлагаете авторский текст для такого машинного толкования, вам продеться в известной мере смириться с тем, что вы получите, скорее всего, стереотипный контент.
Какова бы ни была сфера интереса, тематика, это, скорее всего, будет соответствующая этой области содержания- докса, набор стереотипных мнений данной области, что обернуты в правдоподобную форму. И да, это еще одно указание на то, что условность, это не методологический регресс, но важное качество всякого письма и речи. Действительно подробного, детального, изысканного рассмотрения видимо ждать не приходиться. И по- своему это и замечательно может быть. При большом потоке материала для видео оформления, это и не требуется. Более того, всем кто глубоко проник в тему может быть интересно узнать, каким образом она может быть воспринята на поверхности, которая, может быть, стала чуть-чуть менее видной из глубины. ИИ может предоставить усреднённый, стандартный взгляд со стороны, ни говоря уже о том, что он переведет на английский язык промт пользователя. И это может быть полезно всякому любителю ни стандартного, ни стереотипного подхода, к чему бы то ни было. Но явно это обстоятельство может и разочаровать, коль скоро, общий ход вещей и власть слов, румора, слухов и сплетен, могут быть слишком сторонними для мысли. И потому автор предоставит исходный текст и текст, что был предварительно переведен на английский язык таким же образом машинным переводом, вместе с результатом. Для того, чтобы читатель имел бы возможность сравнить исходный запрос и такой результат. Кроме того, объем запроса должен быть не велик. И для определённого рода тем. это может быть критично. И каким бы красноречием ни обладал пользователь, ему вряд ли удастся сохранить детализированность рассмотрения, и при этом ни потерять эффектности емких сокращений, в достаточно коротком запросе. Сокращенные же аспекты из-за ограниченности объема запроса- промта, могут быть важны.
Можно переработать весь запрос так, что большая часть аспектов окажется упомянутыми, но при этом детали каждого аспекта очевидно окажутся утраченными. И в целом логика каждого аспекта окажется потерянной. Если это по каким-то мотивам не важно, то и может быть прекрасно. Если же нет, то сложность в понимании может только возрасти. Тема возможной модальности свободы, которая скорее категория методологии для будущей логики, чем актуальная черта или категория, оператор или функтор логики теперь модальной, таким образом оказалась, и раскрытой, и закрытой ИИ в самых разных смыслах. Что и ожидалось. Сама тема такова, что она ни может не вызвать разноголосицу: мнений, взглядов, отношений, институтов и языков. Тем не менее, особенность прочтения темы ИИ, может известным образом стать явной.
Тема различия власти и свободы оказалась полностью элиминированной ИИ, так будто ее совсем не было в запросе. И коль скоро, промт был сокращен пользователем, то и исходный смысл запроса о свободе словно событии незадачи таким же образом остался за скобками. Дальнейшая попытка продолжить поверх разрыва ни привела ни к чему другому, кроме как мнимому пониманию. Событие незадачи переводилась машинами на английский язык, то ли как event of misfortune, то ли как event of failue, что в обоих случаях явно не верно. Незадача, это, в этом смысле скорее отсутствие задачи или проблемы, что таким же образом вряд ли полностью уместно коль скоро в таком случае должно было бы значиться низадача, а не незадача. Но слово низадача, или крайне редкое или просто отсутствующее в русском языке. И потому, конечно, может быть как раз разыграно, словно новое слово. Но почему бы ни использовать привычное, что может приоткрыть, как раз непривычность когда- то его значения? Коль скоро свобода видимо гетерогенна и не состоит просто в свободе от непосредственных потребностей, или от тюрьмы или интернирования, то просто отсутствие тем более всякий проблем или задач, явно не подходит для названия события свободы. Просто и не просто потому, что одно из определений свободы — это как раз иметь возможность принять решение со знанием дела, то свобода это умение справляться с задачами и проблемами, а не сторониться их. И да, с трудом, пусть, и творческим, и радостным. Скажем, был такой спорт спидвей, мотоциклы на льду. И потому состояние, бытия без проблем или без задач не то же самое что и незадача. Эта последняя в событии свободы призвана показать, что свобода не является необходимостью, и потому оксюморон необходимости свободы или необходимой свободы, или как раз свободной необходимости, может быть как раз неуместен. Свобода не принудительна. И это видимо важное ее качество. Но раз так, то низадача, это не ответ, а скорее вопрос, словно и теория буддизма о нирване, в которой нет никаких желаний и дел, но пребывание в которой, в виду иных определений свободы может быть лишь по наивности названо такой. Теория Нирваны, это скорее вызов и вопрос, о том, что же такое свобода и каким образом она возможна если возможна вообще словно реальное состояние, чем ответ. Но парадоксальное стремление избежать парадокса, мол нет желаний, нет соблазнов, то нет и "необходимой свободы", необходимости в свободе или не свободной свободы, все же странно держится необходимости, кармы. И да, это же можно сказать и о теории гетерогенной свободы, и про любые сложные названия разнородности, что отсылают к различию в самых причудливых сочетаниях совместимости и независимости. Коль скоро, одно из определений свободы это как раз действительность познанной необходимости. И таким еще образом парадокс свободы возобновляется в попытках определить эту разнородность, что ближайшим образом может обладать характером совместимости и независимости ее гетерогенных определений и их реализаций. Коль скоро действительность возможности — это изменение, то подобно свободному изменению и перемещению, свобода уже должна быть в свободном достижении такой свободы. Но раз так зачем ее достигать? Или если свободы исходно просто нет, то каким образом может быть высвобождение что уже свободно, если свободы не может быть? И да, этот парадокс, что машина сформулировала, как раз, верно, сродни древнему парадоксу познания. Каким образом оно возможно, если предмет познания не известен, и таким образом, как раз, ни предмет, то есть что-то поставленное впереди, перед, но течет и меняется словно потоки у Гераклита? И очевидным образом ответ был тот, что познание — это прежде всего решение задач или проблем, коль скоро проблема, это что-то брошенное впереди, словно задача, скажем, пройти Скиллу и Харибду, попасть в золотую середину. Коль скоро начала и концы могут теряться за горизонтом. То есть неким образом таково положение дел. И парадокс свободы — это обычная проблема. Состояние, которое всякий раз застается всяким следующим поколением в известной мере и отношении уже свободно, пусть бы и эта свобода скорее не замечалась за привычностью, но при этом всякой последующее поколение, может стремиться к свободе и достигать ее новь и вновь. И да, к новой, и не виданной еще свободе, никогда ранее не существовавшей. И потому что ее определения разрастаются, и потому, что в прежних достигаются новые уровни высвобождения. Короче, мы, большая частью людей, свободны не только потому, что они ни в тюрьме и не интернированы, если это не так. Но по многим иным мотивам и обстоятельствам их и нашего существования. И почему же может быть иначе? И да роман Обломов, написал русский писатель Гончаров. Что так эффектно противопоставил деятельностную жизнь и ее свободу, жизни созерцательной и ее свободе, впрочем, с понятными акцентами времени. Для того чтобы теперь путешествовать внутренне достаточно и Google Earth. То есть, в известном смысле природа для нас, это всякий раз, скорее, прежняя культура, чем природа в себе, некая вещь в себе природы. И сложный вопрос в том, кроме прочего, не теряем ли мы многое из прежней свободы, продвигаясь по пусти кажущегося прогресса? Может быть, и все же, в известном смысле обратного пути нет, кроме, как и далее стремится к высвобождению. Ближайшим образом к дальнейшему высвобождению, тех свободных занятий, которые уже есть свобода которых не отменяет свободы иных и численное приращение которых не препятствует прежним занятием быть свободными, коль скоро такого может быть общее определение культуры. И да ИИ в этом деле может быть как раз к месту и ко времени. Те, кто отрицают некую фактичность свободы и высвобождения, таким образом не просто формально отказывают себе в смысле, но если этот отказ реализовывается, то резонно спросить может быть у них, если не произошло самоубийства, почему же оно не произошло. Коль скоро, известная радость жизни и ее смысл, это одно из условий и определений свободы в виду возможности связи каждого такого определения с любым иным и любой жизни с любой иной. Машина перевода скажем ИИ и сети Bard, может резюмировать кратко предоставленный ему парадокс свободы, предлагая два предложения, что по опыту можно понять могли бы озвучиваться высокопарно высокомерным тоном всезнайки, но видимо все еще не понимает их возможный смысл, ни в каком смысле. Мол парадокс свободы в том, что если она детерминирована, то это не свобода, а если все рандомно случайно, то нет контроля. Может быть. Но мало того, что это обыденная ситуация простых радостей жизни, которые как раз машинам не доступны. Мало того, что в виду теории относительно как раз, иначе, когда чем больше рандомности, случайности, тем может быть лучше больше опытов, и результат расчета может быть точнее. Но в этом состоит парадокс власти и свободы, что различны. Может быть много власти и не быть свободы, и иначе. Свобода может сочетаться с зависимостью и состоянием без властности в известных отношениях, просто и не просто потому, что пакет ее разнородных определений, теперь таков. Брейвик имеет выход в сеть и три комнаты, ему приводят девиц, но надзиратель может смотреть. Более того должен, и Брейвик может таким образом играть на нервах и возвышенных чувствах надзирателей, если они, конечно, у них есть. Короче, возможная равность объемов разнородных определений свободы и власти, это видимо возможная цель, некий эсхатон истории. Разумное живое существование, ни смотря на смертность таким образом, видимо, не может удовлетвориться только природой, тем более заранее навсегда заданной. И да, свобода и высвобождение к свободе, это таким образом самый сложный вопрос для логики понятий и идей. Каким образом свобода может быть причиной самой себя если такой может быть только природа? И таким образом, странным образом без понятий и идей, ближайшим образом тождеств точности, все же никакое стремление к благу, ни то, что к вялому, может и не совершаться, и не реализовываться. Но свобода это может быть явно благо. Более того, стремление к благу может быть одним из определений свободы, коль скоро, само такое благо понимается, как основание без основы или безначальное начало. Повод в диалогах Платона, для неоплатоников окончательно отдать приоритет беспределу некоего качества, если ни никак ни оформленной материи аффекта, в далеком предчувствии, кроме прочего, сначала Рима затем Аллариха. Всем может быть плохо количество, тем более абстрактное, коль скоро таким же образом может быть последовательно выстроенный инстинкт смерти, но оно в виду известной однородности предоставляет возможность уравнивать разнородные качества, пусть только и количественно. Тогда как качества без количества, скорее это даже не сумятица, но просто и не просто, может быть беспорядочная вражда качеств. И да, надо признать, Лиотару удалось разжечь видимо, ни один костер, пусть опять же скорее косвенно и в виде философских приостановок, что словно провокации сами никуда ни бегут, но побуждают бежать иных. И потому еще, термин событие незадачи, мог получить, как первичные, так и последующие толкования и интерпретации автором. Более того, видимо, никогда более не покинет горизонт округи мысли о свободе.
Первый фрагмент запроса, что был отправлен ИИ: "Попробуем приблизиться к простейшим соотношениям, которые, конечно, в последствие никогда ни оказываются простыми, но могут быть инспирирующими для дальнейших размышлений. Исходно свобода ни может быть, ни случаем, ни необходимостью, просто и не просто потому, что тогда, это случай или необходимость. Идея свободы не тождественна иным идеям, и прежде всего, идеям модальности логики и таким ее категориям, как необходимость или случайность. Но кроме того простого и не простого обстоятельства, что операторы модальности, это скорее необходимость и возможность, свобода была бы вообще непознаваемая, если бы не имела свойств, что могли бы находиться хоть каком-то отношении к модальностям в логике, просто и не просто потому, что модальности, это видимо, 1. ближайшие категории логики, что подходят к свободе, 2. познание не может не иметь отношение к разуму, 3. тот, к логике. Видимо эйдос свободы, это возможность. То, в чем свобода относиться ко всему иному, кроме себя самой, идеи, это возможность. Коль скоро, возможность может быть шире действительности, и не в пример Канту, и таким еще образом, - что действительно, то возможно, - то резонно спросить, каким же образом свобода может быть действительна? Коль скоро, в виде мысли или идеи, свобода может иметь отношение к чему-либо иному и, прежде всего, к действительности только, как возможность. Движение, это ближайшим образом пример свободы и, прежде всего, свободное движение, коль скоро, движение, это действительность возможности, как и вообще изменение. И в этом можно усмотреть явный круг в вопросе о том, как возможна действительность свободы. Свободное движение должно быть уже свободным, чтобы свобода могла бы быть действительностью. Но только в движении свобода и может быть, коль скоро мысль, это скорее ничто, и не существует. И… Свобода, таким образом может быть действительна, или как случайно свободное движение, или как необходимое. Если, как необходимое, то это может быть, оксюморон, принудительной или необходимой свободы, что оправдан, скорее всего, только в виду лишь самой необходимости и принуждения, например, войны или болезни. Если не так, и мир, то остается, кажется лишь случай и/или произвол. Особенности которого, произвола, таким же образом хорошо известны. Как не странно, но это может быть прямая дорога к роковой необходимости, слепой. Коль скоро, случай только поверхность необходимости, то, что еще не познано, как проявление необходимости, закона. И таким образом, свободы может быть вообще нет, как действительной. Такова и мысль может быть философа-рабовладельца, что отчасти и не могла быть иной. Быть господином раба быть господином рабства, а не свободы. Но разве господство, это не прямой коррелят рабства, и господство свободы, это не такой же оксюморон, как и необходимость свободы? Не потому ли странно звучит иногда сами эти словосочетания, необходимая свобода и свободная необходимость, что же что и познанная, и странна, может быть, мысль о господстве над свободными людьми, и быть может лучше, по старинке, над рабами, если ни над зомби? И не потому ли еще власть можно отличать от свободы, если при этом ни разделять строго, власть и господство.
Перевод фрагмента, ни первый и потому запрос снабжен попыткой, ввести ИИ в рамки:
"Do not edit the text, voice it as accurately as possible.
Let’s try to approach the simplest relations, which of course never turn out to be simple, but can inspire further reflections. Freedom cannot be either chance or necessity, simply and not simply because then it is chance or necessity. The idea of freedom is not identical to other ideas, and first of all, to the ideas of modality of logic and such its categories as necessity or chance. But in addition to the simple and not simple circumstance that the operators of modality are rather necessity and possibility, freedom would be completely unknowable if it did not have properties that could be in some relation to modalities in logic, simply and not simply because modalities are apparently, 1. the closest categories of logic that suit freedom, 2. cognition cannot but have a relation to reason, 3. that one, to logic. Apparently the eidos of freedom is possibility. That in which freedom relates to everything else except itself, - is possibility. That is the eidos of freedom. Since possibility can be wider than reality, and not as an example of Kant, and in such another way, - that what is real is possible, - then it is reasonable to ask how freedom can be real? Since in the form of thought or idea, - freedom can have a relation to anything else and, first of all, to reality only as possibility. Movement is the closest example of freedom and, first of all, free movement, since movement is the reality of possibility, as well as change in general. And in this one can see an obvious circle in the question of how the reality of freedom is possible. Free movement must be already free for freedom to be real. But only in movement freedom can be, since thought is rather nothing and does not exist. And … Freedom can be real in this way, either as randomly free movement or as necessary. If as necessary, then it can be an oxymoron, coercive or necessary freedom, which is justified, most likely, only in view of only necessity and coercion, for example, war or disease. If not so, and peace, then it remains, it seems only chance and/or arbitrariness. The features of which, arbitrariness, are well known in the same way. Strangely enough, but this can be a direct way to fatal necessity, blind. Since chance is only the surface of necessity, what is not yet known as a manifestation of necessity, law. And thus there may be no freedom at all as real. This fatal necessity may differ from the incoming and/or transient necessity, which may be called free necessity because of this feature. And thus there may be no freedom at all as real. (Only the possible thought of itself in this way is free, but precisely because of that and unreal.) Such may be the thought of a philosopher-slaveholder, who partly could not be otherwise. To be the master of a slave is to be the master of slavery, not freedom. But isn’t domination a direct correlate of slavery, and domination of freedom an oxymoron like necessity of freedom? Isn’t it strange that these phrases sometimes sound strange, necessary freedom and free necessity, what is that and known and strange, maybe the thought of domination over free people and maybe better in the old-fashioned way over slaves if not over zombies? And isn’t that why power can be distinguished from freedom if not strictly separated power and domination?"
Второй, последующий запрос, что таким же образом имел не одну попытку:
Каков же может быть выход из приостановки и колебания, парадокса свободы и его трассировки, что всякий раз масштабируясь, и приспосабливаясь к теперь данным условиям, ни позволяет преодолеть тенет парадокса? И да, видимо это событие незадачи. Свобода возможна как событие незадачи, иначе, это, или необходимость, или случай. Или еще иначе, возможность, что никогда не становиться действительностью. Но разве ни мыслиться событие, словно некое мгновение, тогда как свобода и во множестве определений и их реализаций, это некое длительное состояние? Да, это так, и потому событие не стоит мыслить словно случай, словно и ни стоит мыслить событие незадачи, и как необходимость. И таким образом, свобода скорее, это, и не труд из нужды, и ни выигрыш в лотерею, и конечно не несчастный случай, но событие многообразных и множественных определений свободы, что могут и находят себе реализацию в некоем единстве многообразного, прежде всего деятельностей достижения и высвобождения свободы, в самих таких занятиях, делах, трудах и днях. Но разве ни в этом состоял парадокс свободы, от которого должно было избавить решение принять свободу как событие незадачи? Разве высвобождение к свободе не должно было бы быть уже свободным чтобы быть ее действительностью, а не возможностью? Подобно тому, как свободное движение должно быть уже свободным для того, чтобы быть реализацией свободы как возможности? И, коль скоро, конечно, не иметь никаких желаний и дел, это одно из определений свободы, но не единственное, и иные, не однородные с ним определения, как раз, вполне иные по отношению к этому, вида: свобода, это скорее это возможность принять решение со знанием дела и дел. Что вот парадокс, должна реализовываться в уже свободном действии, чтобы быть реальной свободой. Но коль скоро, определений свободы множество, и они гетерогенны, то свобода скорее, все еще мечта о богатом и независимом, но совместимом единстве ее определений и исполняемых состояний. Что, являясь одним из определений свободы и, коль скоро, каждое такое носит атрибутивный характер, в виду этого никогда не исчезнет, ибо свобода, это и поиск, и нахождение ее самых разнообразных событий. Что же, богатый стол и множественное многообразие разнообразных поступков и, прежде всего, в пространстве, всякий раз могут и оказываются ближайшими исходными пунктами для возможных отсылок ее реализации. Впрочем, путешествия мысли, и да, мысли о свободе.
"СТЛА"
Караваев В.Г.