… Я как всегда небритый
но по любому твой.
Я еще не умер, я живой…
-Мам! - кричит она с порога. Тишина.
Она всю дорогу хотела просто обнять своего самого дорого человека, а ее нет. Может они и ругаются часто, но все равно родные. Опять к какой-нибудь соседке ушла. Что они там вечно обсуждают? Как он говорит "бесконечные парламентские слушания".
Как ни странно, после разговора с Верой ей стало гораздо спокойнее. Даже змеюка-ревность насытилась и притихла. А может просто устала.
Начинает машинально наводить порядок в коридоре. Протирает пыль, раскладывает все вещи по местам, убирает разбросанную обувь и даже выносит на балкон пустые банки. То-то мама удивится, когда вернется.
В квартире становится чище и даже светлее. Входит во вкус, берет тряпку и протирает полы. Довольно потирает руки. Теперь никто не скажет, что она бездельница и зря ест свой хлеб.
Напоследок убирает свою кровать, застилает покрывалом. Все, теперь точно порядок. Залипает у окна. Там Лысый под фонарем о чем-то живо беседует с двумя другими пацанами, размахивает руками. Неожиданно бросает взгляд на ее окно, словно почувствовал, что она смотрит. Прячется за занавеску.
На самом деле она ждет его. Цепляется взглядом за каждую выезжающую из арки машину. Но напрасно.
Соседи потихоньку собираются домой после длинного рабочего дня. Простенькие автомобили занимают свои места под окнами. На улице темнеет. Там и тут загораются желтым светом окна. Только у соседки из крайнего подъезда день и ночь горит синяя лампа, которая должна помогать рассаде расти быстрее.
Она устраивается на подоконнике и наблюдает за тем, как оживает темный силуэт громоздкого дома из восьми подъездов. В каждом окне своя жизнь, своя история. Кто-то готовит ужин, кто-то радуется приходу близких. Все просто и понятно. Предсказуемо. Так будет сегодня, завтра и пять дней спустя. У всех, кроме неё. Мама сказала, что она сама так хотела. Только ничего она не хотела. Сначала ловила адреналин, играла во взрослую жизнь, не думая о завтрашнем дне, а потом влюбилась так, что дышать без него не может. Когда его нет, все теряет смысл. И постоянно холодно. Разве ее кто-то предупреждал, что если встретишь такого человека, от которого мурашки по спине, то нужно бежать со всех ног. Бежать, чтоб не страдать и не терзаться, не плакать ночами. Бежать в поисках жизни без счастья, от которого сердце замирает, а потом бьется в два раза чаще. Зато все понятно и стабильно.
Что она будет делать, если его убьют?
При этом суеверно плюет через плечо. Даже слово вызывает дрожь во всем теле.
Эта мысль подкрадывается ещё с похорон Коршуна. Она на секунду тогда даже позавидовала Ирке, что ей не пришлось столкнуться с потерей любимого. Они ушли вместе. Два креста, две свечи. Пара. А если нет? А если как Жук? Как она сможет пережить это и не сойти с ума?
За своими мыслями не замечает, как хлопает дверь. Мама заходит в кухню. Щёлкает выключателем:
-О! Чего в темноте?
-Не заметила, как стемнело.
-Слезай с окна, поможешь с ужином. В институте была? - начинает мама свой привычный дорос.
-Да, - врет, не задумываясь, чтоб закончить этот разговор. Ей очень хочется поделиться с матерью историей про сестрёнок. Только с чего начать, чтоб лишнего не сболтнуть.
Послушно чистит луковицу, от которой текут слезы по щекам, расставляет тарелки. Заявляется отец. Важный как премьер министр. С тоской слушает, как он по пятому кругу рассказывает какую-то нелепую историю про своего сменщика. Зевает.
-Устала, пойду лягу пораньше.
Мама кивает, продолжая поддакивать папиной истории. Забавно, они не ругаются уже несколько дней. Такого давно не случалось.
Плюхается на кровать прямо в одежде. Потом вспоминает Веру и чистоту в ее маленькой квартирке. Снимает джинсы и свитер, аккуратно вешает на стул, натягивает спортивный костюм. Когда вокруг порядок и правда жить приятнее.
Внезапно слышит за окно знакомый гул. Сердце делает кульбит и становится трудно дышать. Она не спутает этот звук ни с чем другим.
Прилипает к стеклу, чуть не сорвав занавеску с колец ,и видит, как черный внедорожник виртуозно втискивается между зеленым запорожцем соседа сверху и вишневой копейкой соседа справа.
Сдерживает первый почвы броситься вниз по ступенькам и дожидается звонка в дверь.
-Я открою! - кричит на всю квартиру. Родители не реагируют. Значит уже поели и ушли к телевизору. Упорядоченная жизнь. Еда, телек, сон, работа, снова еда.
-Привет, - смотрит на него спокойно, пытаясь по внешнему виду понять, где же он пропадал. Руки, ноги вроде целые. На лице полуулыбка. Чувствует, как закипает раздражение с примесью обиды. Она слезы льет, ночами не спит, а он как кот щурится довольно. Видимо дни прошли лучше, чем у нее.
-Привет! Не поцелуешь? - он скидывает кроссовки и пытается ее обнять. От него пахнет алкоголем. Она отходит на шаг назад, смотрит недовольно исподлобья .
-Где ты был?
-Пошли в комнату поговорим. Я устал.
Ложится на ее кровать как ни в чем не бывало, закидывает руки за голову, закрывает глаза.
-Где ты был? - повторяет еще более недовольно.
-Это допрос?
-Считай, что да. Я имею право знать. Здесь тебе не гостиница, чтоб приходить и уходить когда захочется! - кажется, она слишком резко это сказала, так как он открывает глаза, приподнимается на локтях:
-Не гостиница, говоришь? Вот оно что. Похоже, я адресом ошибся. Ну идем в гостиницу. Ты со мной? - протягивает ей руку.
Она бычится, и никак не решит, что важнее. Утешить свое самолюбие, или просто сделать то, что так хочется - обнять. И порадоваться, что вернулся, и что живой. Не всем так везёт.
-Да иди ты сюда! - он теряет терпение, сгребает ее в охапку и падает вместе с ней на кровать, которая издает жалобный скрип.
-Тише, родители дома,- шипит она, переставая сопротивляться.
-И чего они все время дома, - хмыкает он, - целуй быстро!
-Не буду!
Он удивленно поднимает одну бровь. Заворачивает запястье. Не сильно, но неприятно. Она жалобно ойкает.
-Целуй!
Трясет головой и уворачивается от настойчивых губ.
-От тебя спиртным пахнет. Опять пил? - фырчит недовольно.
-Что-то новенькое. Когда тебе это мешало? Или ты теперь из общества трезвости?
Еще и издевается над ней! Шлялся неизвестно где, развлекался. Хотя отчего ж неизвестно.
-Не буду я тебя целовать! - сильно бьет его второй рукой в бок. Он от неожиданности ослабляет захват, она вскакивает на ноги, - где ты был? Отвечай! И главное - с кем?
-Прям в печень, четкий удар! - он садится на кровати, - иди сюда, женщина- катастрофа и скажи наконец, что у тебя опять случилось, - он примирительно хлопает по колену, - иди уже.
Она демонстративно игнорирует его приглашение, садится по турецки на пол напротив него и вкратце срывающимся голосом пересказывает историю сегодняшнего дня.
-Это все? - он откидывается на подушку с безразличным видом, закрывает глаза, - лучше б покормила меня что ли. Пользы больше.
-Там, где наливали, закуски не было? - язвит она.
-Хватит изображать полоумную жену, тебе не идет. Лучше скажи вот что. Какая-то бабка сказала, что видела черную машину и ты сразу безошибочно определила меня? Бабка, которая Газель от джипа не отличит! Мил, ау, тормози на повороте!
Она вдруг чувствует себя невозможно глупой. Бабкам и правда все машины одинаковые. А она накрутила себя. Сама придумала, сама поверила. Тихонечко перебирается с пола на кровать, укладывает голову ему на грудь. Вместо извинений. Остался последний нерешенный вопрос.
-Почему ты не приехал вчера?
-Не мог.
-Ты видел Катьку?
-Ага, - не задумываясь ни на секунду, отвечает он, кладет руку ей на голову, - пожрать есть что-нибудь? Голодный как волк. Тебя бы тоже съел.
