Шел третий месяц войны, и немцы наступали по всем направлениям, захватывая все новые и новые территории. 7 августа армия врага вышла на побережье Финского залива, фактически окружив Таллинн. К этому времени в городе скопилось огромное количество судов и кораблей: стремительное отступление-бегство нашей Восьмой армии привело к тому, что флот поспешно уходил из Либавы, Риги, Усть-Двинска, Вентспилса, и, покидая порты, увозил с собой тысячи беженцев. Отстоять Таллинн имеющимися силами было невозможно, но отступать дальше, да еще к Ленинграду, – такую команду отдать было очень трудно. А этой команды ждали более двухсот единиц плавсредств самого различного назначения: от крейсера «Киров» и пассажирского лайнера «Вирония» до торпедных катеров и вспомогательных суденышек. И тысячи людей – в обороне города принимало участие около пятидесяти тысяч бойцов, в том числе раненые, и 16500 моряков из экипажей кораблей. Кроме того, нужно было вывозить многочисленный персонал военного гарнизона.
Впрочем, что такое, собственно, люди? Для всех руководителей нашей несчастной страны, начиная со времен «проклятого царского режима» и до наших дней, мы не представляем большой ценности. Один великий советский полководец сказал: «Надо технику спасать, а солдат бабы новых нарожают». В Таллинне спасать было что, и 24 августа Сталин разрешил отвести корабли в Ленинград. Приказ же покинуть город был отдан только 26 августа, когда немцы уже вели прицельный обстрел таллиннских рейдов, а немецкая авиация висела над палубами, сбрасывая сотни бомб. Угроза потери значительной части Краснознаменного Балтфлота стала более чем реальна. Но и скопившийся в Таллинне гражданский флот, состоящий из по-советски национализированных у прибалтийских судовладельцев судов и транспортов Балтийского морского пароходства, терять было тоже нельзя.
26 августа началась срочная эвакуация. Уход планировали на вечер 27-го, но погода подкачала – несмотря на лето, заштормило, а впереди – минные поля. Отложили до 28 августа, но немцы уже были в пригородах Таллинна. Немцы бомбили и обстреливали боевые корабли, но почему-то пока не трогали транспорта: видимо ждали, что они достанутся им в исправном состоянии, как уже достались суда БГМП, интернированные в начале войны в портах Германии. По планам флотского штаба, впереди должны были идти главные силы во главе с командующим Балтфлотом на крейсере «Киров» (28 кораблей), затем – силы прикрытия во главе с вице-адмиралом Ю. Пантелеевым и арьергард, руководимый вице-адмиралом Ю. Раллем. По какому принципу формировались конвои, уже отвечать некому, но это и не важно, так как в дальнейшем все пошло совсем не так как планировалось. Вечером 27 августа причалы Таллинна опустели, точнее сказать от них отошли транспорта и стали на якоря на внешнем рейде в ожидании начала движения. На причалах и боевых позициях осталось около 12000 брошеных солдат и 8500 погибших. В общем беспорядке отхода некоторые транспорта ушли недогруженные, но большая часть была перегружена сверх самых максимальных правил. Все, что было не увезти, сбрасывалось прямо с причалов: автомашины, паровозы, вагоны; взрывались склады со снабжением, горючим и боеприпасами. Те, кому это было положено, не забыли про золотой запас Эстонии, погруженный на «Киров». Таинственно исчез Председатель Совета Народных комиссаров Лауристан – то ли его «замочили» чекисты за его несогласие взрывать промышленные предприятия города, то ли он погиб на эсминце «Яков Свердлов». Удивляться ничему нельзя – чекистская машина работала исправно. Например, были арестованы и расстреляны комсостав п/х «Эверанна» вместе с капитаном Робертом Купешем, капитан-лейтенант Афанасьев, который взорвал свой эсминец, стоящий на ремонте в Либаве, чтобы он не достался врагу. Такая же участь постигла начальника штаба Прибалтийского военного округа П. Кленова, да и сам адмирал Трибуц мог легко оказаться среди виноватых – Сталин его не очень-то жаловал.
220 миль до Ленинграда можно было преодолеть тремя путями. Южным – это значило приближаться к эстонскому берегу. Там, кстати, и ходили, практически, без потерь – мин там было меньше, но боялись немцев и их батарей на полуострове Юминданина, которые, как оказалось впоследствии, были не так страшны из-за низкой способности попадания. Северным – около финского берега. Там мин почти не было, но была вражеская береговая артиллерия и торпедные катера. Выбрали центральный маршрут – там, где существовала наиболее серьезная минная опасность: еще до Таллиннского перехода там подрывалось более трети судов. Немцы постарались на славу, выставив в этой части залива минное заграждение «Юминда», которое представляло собой 30 линий мин и минных защитников, и проход конвоя за тральщиком был равносилен игре в русскую рулетку. Более того, наши почему-то посчитали секретом обозначать протраленный проход вехами – светящими и простыми – наверное, чтобы враг не догадался, как советские пароходы форсируют минное заграждение. Как бы то ни было, вехи эти были погружены, но забыто, в какой именно транспорт. А в небе над головами – «юнкерсы», как потом установили, ведомые курсантами трех училищ Люфтваффе, для которых эти бомбометания были предвыпускной практикой – они и старались. Морская авиация Балтфлота уже была перебазирована под Ленинград, и не могла «достать» и охранять конвой. 28 августа в 12:18 начали движение моряки первого конвоя: плавмастерская «Серп и Молот», штабная «Вирония», «Калпакс», «Алев», «Элла», «Ярваама», «Атис Кронвальдс». Замыкал конвой ледокол «Кришьянис Вальдемарс» в окружении сторожевых кораблей и эсминцев. Через час появились первые «Ю-88». Это было только начало трагедии. Корабли и суда совершали маневры с целью ухода от самолета, и попадали на мины. Уже в первые часы начались потери, как среди боевых кораблей, так и среди транспортов. В полночь 28 августа поступила команда встать на якорь – угроза потери всего флота на минных линиях «Юминды» стала реальностью. О том, что минные заграждения были фактически преодолены, стало известно значительно позже. Утром, с улучшением видимости, крейсер «Киров», уцелевшие эсминцы, сторожевики и тральщики ушли в Кронштадт, полагая, что главное – это техника, а остальное нарожают. Но все же в помощь конвою был создан специальный отряд под командованием капитана 2-го ранга И. Святова. Отряд базировался на Гогланде и оказал большую помощь, подбирая из воды и с островов Финского залива спасающихся вплавь моряков и пассажиров уничтоженных плавсредств.
Итак, транспорта продолжали движение самостоятельно. В 7:15 возобновились авианалеты. Летчики работали основательно: выбирали крупные цели и долбили, долбили… Жалкие пушчонки, установленные на транспортах, несмотря на героизм бойцов, мало влияли на интенсивность поражения. Пошел ко дну п/х «Алев» с 1280 душами на борту, с «Эллой» ушли более 900 человек. «Эверита» забрала с собой на дно гарнизон острова Найсаар – 1500 человек, п/х «Найсаар» – 2500 человек, «Балхаш» – 2000 человек, «Калпакс» – 900, «Аусма» – гарнизон защитников Палдиски… Судьбе суждено было остановить свой выбор на пароходе «Казахстан», который не только дошел до Ленинграда, но и стал героем всех сводок Совинфорбюро. «Казахстан» имел 106 м в длину, 14,6 м – в ширину, общую мощность силовой установки – в 1850 л.с. А на борту – несколько тысяч «пассажиров», по разным источникам, от четырех до пяти тысяч человек. Пароход двигался во втором конвое, но после первых же минных подрывов построение сбилось – корабли и пароходы вытянулись в 15-мильную линию. Командовал судном опытный и заслуженный капитан В.С. Калитаев. Еще до войны ему пришлось поработать в Испании и вывозить оттуда испанских детей. 48 дней капитан отсидел под арестом у японцев, прошел весь Севморпуть в оба конца за одну навигацию, а с началом войны совершал рейсы из Ленинграда в Таллинн.
На пароход падают бомбы – две достигают цели. Одна попала в жилую надстройку, вторая – в машинное отделение. Разорван один из двух котлов. Контуженый капитан выброшен за борт, где его подбирает наша подводная лодка Щ-322. На судне – паника. Тысячи людей, видя бесконечные атаки «юнкерсов», стали выпрыгивать за борт. Немцы поливали эту людскую массу из авиационных пулеметов. Все происходит под рев судового тифона – выходил пар из поврежденного котла. Появился крен на правый борт. На судне остается только семь человек из экипажа, и командование принимает второй помощник капитана Л. Загорулько. Но завершить историю «Таллиннского исхода» можно тем, что п/х «Казахстан» 2 сентября 1941 года ошвартовался у причалов Кронштадта, а второй помощник капитана доложил вице-адмиралу Пантелееву об окончании рейса и спасении нескольких тысяч бойцов и раненых. Всего в переходе погибло 15 кораблей, все транспортные суда количеством 51, и от 20000 до 30000 тысяч моряков и эвакуированных. Капитана «Казахстана» В. Калитаева расстреляли, а потом реабилитировали и посмертно наградили «Орденом Красного знамени». Утром 31 августа на острове Вайндло должны были расстрелять и второго помощника Загорулько, но передумали. Вот такая была война...
Выражаем признательность БТО РПСМ за оказанное содействие при подготовке материала.
Источник: http://spb.sur.ru/