Давным-давно, когда не было Интернета, одна школьница очень любила читать журнал «Юность». Именно в нём был опубликован рассказ симпатичного (судя по маленькой черно-белой фотографии) молодого автора Дины Рубиной «Когда же пойдет снег». И так он этой девочке понравился (а вместе с ней и тысячам читателям всего СССР), что она его вырезала и положила в специальную папку (в ней хранились все важные для неё вырезки), как и следующий рассказ писательницы.
А потом писательница куда-то пропала. Интернета, повторюсь, не было, и узнать, где она, просто не представлялось возможным. Шли годы, и вдруг всё вокруг изменилось, впрочем, как и сама страна, и имя Дины Рубиной стало на слуху у каждого. И так продолжается уже не одно десятилетие.
Девочка же до сих пор хранит эти вырезки, только теперь они перекочевали в коробку, где лежат школьные прописи, папины письма, кусочек клеёнки из родильного дома, где записаны первые данные девочки, и прочие только для собирателя важные и трогательные вещицы, которые скапливаются за жизнь. Кстати, сама Дина Рубина в своей новой книге называет такие памятные сердцу мелочи как «собачья чушь». В одном из интервью она сказала, что «… согласитесь, что «собачья чушь» составляет основное очарование и чуть ли не основное содержание нашей жизни. По ней, собственно, мы и плачем, когда жизнь подходит к концу».
Девочкой этой, как вы уже, наверное, поняли, была я, и у меня всё как-то не было повода рассказать свою историю любви к писательнице Дине Рубиной. Но когда во время написания своего поста о книге «Страстоцвет или Петербургские подоконники» я отсмотрела множество фотографий старых петербургских подоконников и, соответственно, окон, мне вспомнился сборник Рубиной «Окна». Захотелось его перечитать. Что я и делаю сейчас с большим удовольствием, в очередной раз наслаждаясь живописью художника Бориса Карафёлова, мужа писательницы, который является и вдохновителем, и соавтором сборника.
Дина Ильинична вспоминает, что перевозя картины в новую мастерскую художника, она обратила внимание, что в картинах мужа почти всюду возникает образ окна. «Меня это поразило, – говорит она, – я ведь тоже обожаю окна, и в жизни, и в прозе, и часто описываю их – разные окна. В общем. Закрутила меня эта идея. Я ходила с этим «проектом» в голове пару месяцев, потом села и написала цикл новелл: в каждой – какое-то окно, и не просто окно, а вот такой прорыв в другое пространство, другие миры».
В этом сборнике, который вышел в 2012 году в формате небольшого полиграфически замечательно выполненного альбома, много картин Карафёлова, цветовое сочетание которых напоминает мне витражи, а еще картины Марка Шагала. Здесь прекрасное вступление, написанное Рубиной и девять очень разных по теме, настроению и месту действия рассказов.
«Бабка» – это о бабушке Рахили. Это рассказ о детстве, о любви, щедро приправленный рубиновской иронией к колоритнешим персонажам её семьи. «Почему же отсюда, с моих нынешних, совсем иных географических и временных горок, именно этот домик с верандой кажется мне цитаделью спокойствия и любви в сердцевине беспокойного детства?» Почему? Этот вопрос по прочтению уже адресуешь сама себе…
«В Сан-Серге туман…» – рассказ о боли от потери близких. От болезни. А кто из нас не терял… Боль от разрыва отношений. А у кого из нас их не было…
«Снег в Венеции». Это – фирменый трэвелог от Дины Рубиной, когда ты вместе с ней гуляешь по Венеции (или по каким-либо другим местам в других рассказах) во время карнавала, её глазом подмечая такие детали, которые сам и не заметишь. И здесь ещё один подарок. Мы вместе с писательницей и художником посмотрим «Пир в доме Левия» Веронезе и «Пьету» Тициана. Их глазами увидим, рассмотрим Венецию, даже если не доведётся увидеть этот город воочию.
«А дальше – репетицией небытия – клубилась, вспухала гигантской каракатицей ненасытная неббиа (так в Венеции называют туман – О.Е.), в чьей рыхлой и влажной плоти застряла заноза колокольни Сан-Джорджо Маджоре. И двойная цепочка черных следов уводила взгляд к границе набережной, что лежала широким белым подоконником лагуны – гигантского окна в Адриатику, погруженную в черно-белый сон веницейской зимы…»
Именно благодаря рассказу из этого сборника «Долгий день в синеве и лазури» я решила ехать на Крит и обязательно побывать в монастыре Хрисоскалитисса, который описывает автор. И это случилось. Был долгий день, и синева неба, и серпантин дороги, и маленькое кафе над обрывом, и звенящий от цикад жаркий воздух и, наконец, «на лобастом выступе скалы, белоснежный, с синими дверьми и ставнями, в точности такой, как на открытках в кафе Манолиса, над морем повис монастырь»…
А если бы не Дина Рубина, и не случился бы у меня «весь этот долгий летний день в синеве и лазури», который я вспоминаю спустя годы, когда Крит превратился в моей памяти «в некое вечное сияние».
Есть писатели, которые с тобой навсегда. Они как окна в мир, где живут-проживают жизнь её герои, в сущности, мы с вами.
Читайте, советую!
Ваша Ева О.