— Почему ты так на меня смотришь? — я сидела к нему спиной, укутавшись с плюшевый плед. На журнальном столике по старой пузатой бутылке разливался воск догорающей свечи, с которой я не спускала глаз.
— Как? — спросил он тихо.
Он решил сказать ей все сегодня. Собирался несколько месяцев, дарил цветы, приглашал в рестораны, а набрался мужества только сейчас.
И даже теперь, ему очень трудно. Он вертит в руках кружку в остывшем чаем, чуть горьким от толстой дольки лимона, застрявшей на дне. Он покашливает — набирает в грудь воздух и выпускает его, захлебывается своей еще невысказанной правдой. И молчит. Возможно, он ждет, что я, обо всем догадавшись, помогу ему, раскрою его тайну. Но я молчу, вслушиваюсь в его дыхание. На моих губах легкая улыбка. Он бы удивился, увидев ее.
— Тебе еще не пора? — выдавил он из себя. Ну, что же ты, мальчик. Скажи уже все, как есть.
— Уже гонишь? — спросила я.
— Нет, но..., — пауза, — да какого черта… Лена, я тебя не люблю. Извини.
Удивил. Я обхватила колени руками и положила на них подбородок. Он меня не любит! Какой сюрприз.
— Это ты сейчас понял, или у тебя кто-то появился? — спросила я нарочно медленно, ведь точно знала ответ — он мечтает встречаться с маленьким рыжим чудом с первого курса. Она младше его на столько же, насколько я старше.
— Это не важно, — он осторожно, сдерживаясь, поставил чашку на стол, встал, хотел подойти ко мне так, чтобы взглянуть в глаза, но остановился за спиной. — Лена, прости, что обманул тебя. Ты сильная, умная, честная. Я правда думал, что люблю тебя. Что это на всю жизнь. Но только теперь догадался, что ошибся. Я ужасный человек. Надеюсь, ты когда-нибудь сможешь опять думать обо мне хорошо?
Милый, добрый, наивный. Ты даже не подозреваешь, что, едва увидев эту рыжую крошку на вступительных экзаменах, я поняла, что она — это я, только двадцать лет назад. Ты не мог не влюбится в нее. Очень надеюсь, что со временем она сможет ответить тебе взаимностью. Какая же я молодец, как ловко все устроила.
На беззвучном режиме завибрировал мой телефон. Я с нежностью посмотрела на дисплей, с которого на меня смотрело родное лицо. Не терпится обрадовать его. Не сейчас, чуть позже.
— Извини, мне надо ответить, — и приняла вызов. Моего доброго мальчика всегда коробило, что я никогда не выходила из комнаты для разговора с мужем. Он никогда не считывал этот сигнал, который я настойчиво посылала ему. Ослепленный своей молодостью и красотой он был уверен, что я не до конца верю в счастье быть с ним. Поэтому он так опасался сделать мне больно. Добрый, наивный, милый мальчик.
— Да, мой хороший, — нежно прошептала я в трубку. — Уже скоро буду, не волнуйся. Я еще наберу тебе чуть позже. Я тоже тебя люблю.
Мой мальчик напрягся. Как будто впервые заподозрил что-то. Но уже через секунду плечи его вновь расслабились. Решил, что показалось.
Я же скинула плед, опустила на пол свои тонкие красивые ноги в натянутых как тетива колготках, тряхнула медной гривой и встала, наконец, посмотрев на него.
— Видимо, мне действительно пора, — я сдерживала улыбку, от этого казалась напряженной и немного грустной. Извини, мой мальчик, я не хотела тебя расстроить.
— Прости, — неверно считав мое настроение, воскликнул он в отчаянии. — Но ты слишком хороша, чтобы обманывать тебя. Может, у тебя с мужем еще все наладится!
— Конечно, — я погладила его по щеке. — А тебе желаю найти настоящую любовь. Поверь, этого того стоит.
Я говорила о муже, но он, конечно, все принял на свой счет. Стал целовать мне руки, просить прощения. Я едва вырвалась от него, набросила пальто, предварительно вытащив ключи от его квартиры из кармана и навсегда покинула этот дом.
Какой же теплый и шелковистый октябрь. Разноцветный, хрустящий, с дымком и в тумане желтых фонарей.
Я с удовольствием вдохнула свежий, холодный к вечеру воздух, поняла, что не могу больше ждать, достала телефон и позвонила мужу.
— Я хотела сказать тебе при встрече, но не удержалась. Похоже, у нас будет ребенок.