оглавление канала
За такую улыбку девушки ему, наверное, многое прощали. А я лишь неопределенно хмыкнула, и продолжила свой «допрос».
- Как ты так быстро сумел осмотреть весь дом на предмет каких-нибудь пакостей от наших врагов? Дом не маленький. Тут можно спрятать не одну гранату. Например, хоть в кастрюле… Валька крышку вон боится открывать.
Он улыбнулся еще шире и проговорил:
- Я ж тебе говорю, что служил не в стройбате. Я когда Жучку забирал, на обеих входных дверях приспособил такую простенькую штучку из спичек. Разумеется, не на предмет каких-либо возможных диверсий против вас. Просто, я очень волновался. И если бы вы приходили без меня в дом, то я бы это сразу узнал. А тут все спички оказались на месте. Значит, в дом никто не входил. Окна снаружи открыть не получится. Можно, конечно, но хлопотно. Поэтому и осмотр прошел довольно быстро. – Он посмотрел на меня внимательно. – Скажи честно… Ты меня в чем-то подозреваешь? – Я, несколько смущенная его прямым вопросом, опустила взгляд. Он тяжело вздохнул, и грустно проговорил. – Значит, подозреваешь. Понятное дело. Ведь мой отец… Я бы тоже на твоем месте подозревал. Но, поверь мне, у меня нет плохих намерений относительно вас. Я хочу вам просто помочь…
Я, ругая себя самыми распоследними словами за бесчувственность (разумеется, мысленно), ответила ему очень искренне:
- Прости… Но, когда ты услышишь рассказ обо всех наших приключениях, ты поймешь, что оснований для недоверчивости у меня более, чем достаточно. А сейчас пойдем. Валентина там на скорую руку чего-то готовит. Вон, слышишь, сковородками гремит… Кушать сильно хочется. У нас, считай, двое суток во рту маковой росинки не было…
Мы вошли в кухню. Валентина во всю гремела кастрюлями, но увы, ничего не готовила. Просто поднимала крышки в кастрюлях и даже заглядывала под дно снизу. Я слегка опешила от такой-то картины.
- Валька, ты чего делаешь? Решила на досуге инвентаризацию моей посуды провести? Нашла время, блин! Лучше бы картошку варить поставила!
Валентина хмуро глянула на меня, но своих занятий не оставила, и даже полезла зачем-то в печку. На мой вопрос не отвечала, продолжая системный осмотр кухонной утвари. Я не обиделась на ее молчание, просто еще раз спросила:
- Ты чего делаешь-то? Может объяснишь?
Она, закончив осмотр внутренности печи, сердито пробурчала:
- Сама же сказала… Вот так поставишь картошку варить, а она к-а-а-а-к бумкнет, и уже некому будет картошку есть… А теперь, я уже все осмотрела, можно и приготовить чего-нибудь на быструю руку.
Объяснять ей, что сделана бесполезная работа, я не стала. Пускай себе, если ей от этого спокойнее. Мы все вместе быстренько навалились, и уже через пол часа на столе стояла сковородка с жаренной на сале картошкой, банка с солеными огурцами, и куски чуть подсохшего хлеба. Если в молчании. Егор на нас поглядывал и вяло ковырял вилкой со своего края сковороды. Понятное дело, ему хотелось услышать от нас поскорее о том, что же такого произошло и, где нас носило почти двое суток. А я не просто жевала. Я еще и думала. Что нужно рассказать ему, а чего говорить не стоило. Про найденную нами овальную комнату со странными коробами, решила не говорить. Объяснить причину подобного решения не смогла, но точно знала, что это правильно. Хватит и того, что Валентина об этом знает. О том, что подруга кому-то проболтается, я не переживала. Знала ее, как облупленную. Когда это было реально необходимо, она умела молчать, как партизан на допросе у фашистов.
Разумеется, Егор заметил мою задумчивость.
- Что-то не так…? - В его голосе звучала неподдельная забота и тревога.
Я грустно усмехнулась.
- Нет… Все «так». Мы раскрыли тайну подземного хода, обнаружили банду убийц, нас притравили каким-то зельем с последующей перспективой пыток и дальнейшего умерщвления, мы сбежали, плутая под землей без еды и воды почти двое суток, кое-как нашли дорогу на волю, а в родном доме нам приготовили растяжку, чтобы взорвать нас вместе с домом к чертовой матери, выдав все это за несчастный случай, типа «взрыв бытового газа». А все остальное очень даже «так».
Слушая меня, Егор сначала хмурился, а затем, по мере продвижения моей пылкой речи, его брови стали подниматься все выше и выше. И я начала опасаться, как бы у него глаза из орбит не полезли от удивления. Валька не выдержала, глядя на его удивленно-испуганно-растерянную физиономию, и тихонько хихикнула. Он перевел свой взгляд с меня на подругу и потом обратно, и несколько заторможенно спросил:
- Это что… Шутка…? – Валентина саркастически усмехнулась, а я только головой покачала.
- А на что это похоже? – И я ткнула пальцем в направлении выхода, намекая тем самым на газовый баллон с гранатой под собственным крыльцом.
Егор шумно выдохнул, опять посмотрел на нас так, будто видел перед собой марсиан, внезапно спустившихся сюда, на мою кухню, специально для беседы с ним. Потом потряс головой, будто отгоняя некое наваждение, и сам себе ответил:
- Похоже, все же, не шутка… - И уже обращаясь к нам. – Рассказывайте все подробнее, а то у меня сейчас мозг взорвется от догадок и фантазий.
Мы с Валькой переглянулись, и подруга кивнула:
- Давай ты… А то у меня после еды язык не ворочается. Я, если никто не возражает, вот тут на лавке прилягу. Сил уже никаких нет. Если что важное появится, ну там, пожар, потоп, расстрел из базуки или еще какая напасть, вы уж меня в бок толкните… - И с этими словами, улеглась прямо на лавке, где и сидела, подложив под голову старую куртку, которую перед этим сдернула с гвоздя, торчавшего в стене рядом с дверью.
Я, тяжело вздохнув, подумала, что сама тоже была бы не прочь завалиться, хоть вон даже под столом на голых досках. Но, дело есть дело. И поэтому, довольно сдержанно принялась рассказывать о наших приключениях Егору. О том, как я нашла тайный механизм в подземный ход, рассказывать не стала, ограничившись просто одним словом «нашла». По мере того, как я вела свое повествование, лицо Егора каменело, а зубы он стиснул так, что скулы у него побелели. Когда я дошла до признания Холодова в убийстве собственной жены, он стиснул кулаки до хруста в суставах, и проговорил свистящим шепотом:
- Я его, гада… - И он стукнул кулаком по столу так, что звякнула посуда, а Валька начала что-то бормотать во сне, впрочем, даже не открыв глаз. Егор покосился на спящую Валентину, и проговорил шепотом. – Я всегда знал, что мама не сама упала с лестницы. Только, поверить не мог, что в этом замешан отец… - В глазах его яростно полыхала невысказанная боль, способная испепелить душу.
Состояние парня я хорошо понимала. Даже страшно было представить, что бы я чувствовала, узнай подобное о родном отце. Я дала ему несколько минут, чтобы прийти в себя, и продолжила. Рассказала и о «случайной» аварии своих родителей. После чего, Егор проговорил виноватым голосом:
- Прости меня…
Я горько усмехнулась.
- А ты-то здесь при чем? Как у нас говорят? Сын за отца не в ответе. Но сразу хочу тебя предупредить, я сделаю все от меня зависящее, чтобы твой отец получил по полной программе за свои преступления. Кстати, я хотела тебя расспросить о вашей домработнице. Расскажи мне о ней…
Егор пожал плечами.
- Да я ее не очень хорошо помню. Девчонка молодая, Светланой звали. Лет двадцати. Отец ее из какого-то дальнего села привез, когда был там в командировке по своим партийным делам. Вроде бы, родни у нее не было. Кстати, она пропала на следующий день после гибели мамы. Отец тогда сказал, что отправил ее обратно домой… - Он побледнел, посмотрел на меня испуганными глазами и прошептал: - Нет… Только не говори, что и ее…
Я кивнула головой.
- Это я видела сама. Точнее, не то, как он ее убивал, а то, как пытался спрятать ее труп в усадьбе. Я тогда совсем пацанкой была. Мы в «казаки-разбойники» с ребятами играли, и я спряталась на чердаке старой усадьбы… В общем… Вспоминать этот кошмар я не хочу. Вот, наконец, и выяснилось, кем была наше привидение…
Брякнув последнюю фразу, я спохватилась. Про привидение я Егору рассказывать не планировала. Сочтет еще за чокнутую. Но, слово – не воробей… Он посмотрел на меня с удивлением.
- Какое еще привидение?
Я тяжело вздохнула. Что уж теперь молчать-то… Раз уже сказала «а», надо говорить и «б». Ну я и рассказала. В глазах парня было недоверие, если не сказать испуг. Надо полагать, испуг за мое здравомыслие. Но говорила я так спокойно и серьезно, что у него уже не оставалось никаких сомнений: после всего пережитого у меня поехала крыша. Я сердито посмотрела на Егора.
- Можешь не верить. Но я тебе задам один вопрос. Ты можешь солнце потрогать руками? - Не понимая, куда я клоню, он замотал отрицательно головой. Я ухмыльнулась. – Но при этом, ты не сомневаешься, что это огромная звезда, вокруг которой крутится наша планета Земля. Я хочу сказать, что если мы чего-то не видели или не попробовали сами, то это вовсе не означает, что этого нет. Думаю, если бы ты принялся рассказывать туземцам на каком-нибудь, забытом Богом, острове лет эдак пятьсот назад о том, что такое телевизор, тебя бы тоже приняли за сумасшедшего. Хочешь верь, хочешь нет, но именно благодаря ей мы с Валькой выбрались из этой ситуации с целыми головами. А теперь, прости, но я тоже хотела бы немного отдохнуть. Думаю, тебе нужно найти Николая и все ему рассказать. Вместе нам нужно решить, что делать дальше. На твое желание с ним пообщаться не должны обратить особо много внимания. Лучше было бы, конечно, позвонить в район и узнать, когда он вернется. Но телефон здесь есть только в общественных местах, таких, как сельсовет, кабинет участкового и фельдшерский пункт. Поэтому, лучше не рисковать. Он должен вернуться домой к Вальке. Кстати, там тоже бы не мешало быть повнимательнее. Хотя, я не думаю, что они рискнут действовать на глазах у всей деревни. Это мой дом несколько на отшибе, а у Вальки там соседи кругом. Каждое движение и каждый шорох на виду. Но, береженого Бог бережет. Ты мальчик взрослый, сообразишь. Тем более, что служил не в стройбате. – Не удержалась я от легкого ехидства. - А мы пока останемся здесь. Будем сидеть, как мыши, и ждать вас с Николаем. На данный момент я пока не вижу более безопасного места для нас.
Я поднялась из-за стола, давая понять, что разговор окончен. Егор тоже встал, но медлил уходить. Посмотрел на меня долгим печальным взглядом, и тихо проговорил:
- Я теперь понимаю, почему ты мне сначала не очень доверяла. Пережить такое и не утратить веры в людей… - И добавил совсем некстати несколько смущенно: - Ты удивительная девушка…
Приседать в книксене и краснеть от удовольствия я не стала. Честно говоря, не до того мне было. Мысли роились в моей голове, словно растревоженный улей. Да и устала я неимоверно. Оставаться здесь вдвоем с Валентиной было довольно рискованно, но другие варианты были еще хуже. Я проводила Егора, который вышел опять через окно, и вернулась в кухню. Взяла старый дедов тулуп, и, постелив его на полу рядом с печкой, свернулась на нем калачиком, собираясь немного вздремнуть.