Я часто вижу повторяющиеся сны. Просыпаясь, еще долго нахожу в постели крошки-камешки — вдыхаю бетонную пыль.
Я жила и проводила время в огромных, как горы, строениях, ходила-спешила по черной земле, твердой, как гранитная порода, и ровной, как озёрная гладь. Под моими пальцами скрипела и стонала гитара, и из моего горла вырывались песни горных обвалов. Незнакомые люди слушали меня, затаив дыхание, аплодировали, сдирая кожу с ладоней, и забывали собственные имена.
Стемнело. Город замолк вместе со мной, растрепанной и встревоженной долгим пением. На пороге протянул мне руку незнакомец, завороженный — но своего имени не забывший. Я коротко улыбнулась: мое имя он помнил тоже.
После каждой встречи провожал меня до метро, словно хотел удостовериться, что я не забыла купить жетон. До перекрестка тревожно-тихих улиц — словно опасался, что в моем районе водятся лесные чудовища. До последнего мгновения моего сна.
Я проснулась под низким потолком своего дома, чьи бревна перестали быть деревьями едва ли не раньше, чем выросли эти горы. Седые морщинистые валуны заглядывали в мои окна и вздыхали обеспокоенно, не знали, чем меня утешить. Ягоды во мхе мерцали огнями далекого города: стоп-сигналами машин, светофорами и неоном витрин.
Ледяная вода целовала мне руки — омывала не от струн мозоли, а от топора да посоха, от ружья, которым только и отпугнешь ночные кошмары, пока верные мои волки спят под корнями сосен, под воротами гор и ручьев.
Целовал меня мой знакомец мягкими губами, наизусть мои песни знал — даже те запомнил, что я спела экспромтом и записать не подумала. Провожал меня до остановки, забирался со мною в душную маршрутку, и, когда я просыпалась, в моей комнате с деревянным потолком едко и страшно пахло бензином.
Спрашивал обиженно, отчего я не звоню. Я отмалчивалась. Ни телефона у меня не было, ни адреса, ни календаря, чтобы отмечать дни наших встреч.
Я допела песню, оборвала ноту, собрала гитару и провода, пальто запахнула, натянула перчатки — растворилась вновь в темноте переулков. Чем веселее и злее звучала моя музыка, тем мрачнее становился мой чуткий, мой верный провожатый. С напряжением в голосе спрашивал, упрашивал, выспрашивал, приглашал, провозглашал и выслеживал. Всё теснее казался мой дом, всё холоднее — воды моей реки, седина моих камней, дыхание моих гор. Собрала все свои сокровища: костяной гребень, шубу волчью и деревянную дудочку; глиняный кувшин для брусничной настойки повертела в руках да оставила. Наказала зверям сторожить моё жилище, покуда не вернусь, покуда своего друга сердечного с собою не приведу.
Мужчина с темными глазами, осунувшийся от страсти, смотрел на меня жадно и жалобно, когда за руку его взяла, в его дом пришла, ему одному пела песни, которых он не мог ни знать, ни запомнить. Гитара, словно обнаженная, мурашками покрытая, дрожала в моих руках. Он отпустить меня не желал, я уйти от него не стремилась.
Шагнул за мною, по следам неверным, по мхам ненадежным. Слишком быстро шла, слишком топки тропы до дома моего. На полпути руку мою отпустил. Обещал: в другой раз решусь. Возвращалась за ним: когда просил, пела; когда не хотел — молчала.
Снова начал свой путь по болотам, смелый и наглый. Но лишь обернулась я в волчью шубу, волосы гребнем подобрала да глазами малахитовыми в него заглянула — испугался, иссяк.
Мужчина с пустыми глазами протянул мне руку: имя моё помнить устал, свое позабытое вспомнил от страха. Руку отдёрнул, но украдкой за мной шагнул: углядеть, да не заметить, как я растворяюсь в вечернем смоге, в тумане выхлопных газов, как хватает его за ноги болотный дух да щиколотки обгладывает.
Слезам моим не было места в том тумане.
Мои песни стали громче. Моя река холодна, как струны, горы мои что гитарная дека. Руки мои по струнам как волки по болотным топям, по мшистым тропам. Дом мой теплее стал, не колю больше дров, только счета оплачиваю. Дом мой выше стал, как молодые горы, строен и могуч. Комната моя просторнее стала, с потолком побеленным и постелью широкой. Вместо терпкой настойки красное вино пью вечерами, если песен мне мало, если крепкий кофе меня разбудить не может.
Я часто вижу повторяющиеся сны. Просыпаясь, подолгу ощущаю на кончиках пальцев липкие капли — перезрелую бруснику нахожу во мху.
Автор: Алина Судиславлева