Описание любви актеров Елизаветы Урановой и Силы Сандунова - это сама по себе история российских Ромео и Джульетты. Разница в возрасте, всеобщее осуждение, завистники и поклонники,- все это отлично легко бы в сюжет романтической киноленты. Немало шума тогда наделало сочетание этих двух фамилий.
Но еще до замужества Елизавета Семёновна стала участницей амурной передряги. Юная артистка всегда привлекала к себе внимание публики, отвергала поджидавших ее возле театра кавалеров, принимая от них лишь комплименты. Многих удовлетворяло и это, но один из ее почитателей, да не абы кто, а сам Александр Безбородко, один из высших сановников государства, стал буквально преследовать девушку. Разрешить эту ситуацию смогло лишь вмешательство императрицы Екатерины II.
А теперь обо всем с самого начала.
Елизавета Семёновна Фёдорова, дочь небогатых родителей, была выпускницей Петербургского театрального училища. На сцену девушка вышла в 1790 году, примерно в семнадцатилетнем возрасте (так как точный год ее рождения ставится под сомнение), еще будучи ученицей. И сразу же, с самых первых выступлений, юная красавица приковала к себе внимание зрителей. Отмечали не только ее яркую внешность («искрометные черные глаза» и «задорная, обворожительно-плутоватая улыбка»), но и невероятно красивый голос («чистый, как хрусталь, и звонкий, как золото») и драматический талант. Современники отмечали, что «это был один из тех народных талантов, которыми Россия гордится».
Выступала она под псевдонимом Елизавета Уранова в честь незадолго до этого открытой планеты Уран. Причем имя это было выбрано уже после дебюта оценившей ее способности императрицей Екатериной II. Государыня после первой же встречи с артисткой пригласила ее на аудиенцию, а та была так удивлена, что не могла даже произнести своего имени. Тогда Екатерина и приняла решение подарить актрисе новое имя. «Прекрасный голос, восхитительное пение, искусная игра на театре и пригожее лицо доставили Елизавете Семеновне счастье быть известною и любимицею Екатерины», - писал в своих мемуарах Александр Тургенев. Поэтому часто императрица «заказывала» в Эрмитажном театре исполнение тех опер, в которых была партия Елизаветы. Также она чуть ли не каждый день интересовалась здоровьем и поведением полюбившейся актрисы.
Конечно, у артистки появлялись поклонники. За ней ухаживали гвардейцы. Знатные господа обещали ей горы золота, лишь бы она только обратила на них свой взор. Ее уже называли «Амуром, не пойманным золотой сеткой». Но им не стоило рассчитывать на ответные чувства - девушка уже отдала свое сердце «коллеге по цеху», актеру Силе Сандунову (он же Силован Зандукели), происходивший из благородного грузинского рода. Он тоже имел популярность, особо ему удавались роли плутов и хитрых слуг. В жизни же он был остроумным мужчиной, любившим литературу. Сила был старше Елизаветы на 16 лет, что вызывало перешептывания за спиной, но влюбленных это совершенно не смущало - они нашли счастье друг в друге и планировали пожениться.
Однако не всех такой расклад устраивал. Самым рьяным ухажером Елизаветы стал граф Александр Безбородко, обладавший большим влиянием. Тот же Тургенев писал о нем: «Кто бы поверил, увидев Безбородко, что он с наружностью уродливого квазимода хотел нравиться прекрасным женщинам и даже уверял себя в том, что они его любят». Конечно, он не знал отказов. И был уверен, что Уранова станет для него «легкой добычей». Он не давал ей и ступить спокойно и начал открыто препятствовать ее возможному браку с Сандуновым. Поначалу в ход шли льстивые слова и подарки, но Елизавета была непреклонна. Однажды она сожгла в камине присланные графом деньги (80 тысяч рублей), давая понять, что любовь ее не продается. Но Безбородко был настойчив. Тогда граф начал угрожать и грозить увольнением девушки из театра. Актрисе ничего не оставалось, как надеяться на поддержку в лице государыни Екатерины II - только она могла бы справиться с назойливым воздыхателем.
Во время одного из спектаклей в Эрмитажном театре, когда в зале присутствовала императрица, Елизавета прямо на сцене упала на колени и стала умолять правительницу избавить ее от приставаний Безбородко. Тут же из-за кулис выбежал Сила и тоже упал на колени. Екатерина II была шокирована ситуацией и решила с ней разобраться. Пригласив актрису в отдельный кабинет, она с вниманием выслушала причину такого поступка (Елизавета, как рассказывали, все это время продолжала стоять на коленях). После этого разговора правительница вышла в гневе. У Елизаветы царица лишь спросила, почему им мешают пожениться, и передала кольцо, сказав: «Пела о муже. Так вот никому, кроме мужа, и не отдавай».
В результате были уволены театральные директора Александр Храповицкий и Пётр Соймонов, которые, как оказалось, потворствовали графу и намеревались уволить Сандунова из театра и отправить солдатом в Херсон. Они, к слову, уже пытались это сделать, но артист прямо со сцены выступил с монологом, в котором рассказал о причинах, из-за которых ему приходится расстаться с театром. Публика, которая и так уже передавала слухи о происходившем за ширмой, теперь подняла настоящий скандал. Сандунова арестовали по приказу свыше, но позже все-таки отпустили. Директора оправдывались перед Екатериной II и пытались представить Сандунова как нечестного и любвеобильного человека, на самом деле лишь пользовавшегося юностью и доверчивостью Урановой, но царица была непреклонна. Она четко решила поспособствовать сочетанию пары.
Императрица в глазах общественности после такого предстала как милосердная и справедливая правительница, но особо ей благодарны были, конечно же, Уранова и Сандунов. Позже даже говорили, что вся эта история была заранее спланированным представлением именно для возвышения Екатерины.
Так это было или нет, но влюбленные наконец смогли обвенчаться. Символично, что датой их бракосочетания стало 14 февраля 1791 года. Императрица следила за развитием событий и даже сама «убирала невесту к венцу», то есть прислала дорогие подарки и большой гардероб. Говорили, что и на церемонии, проходившей в императорской часовне, присутствовала Екатерина.
Присутствовавшие на празднике актрисы и подруги Урановой исполнили проникновенную песню «Как красавица одевалася…». Тогда никто не знал, кто был ее автором, и лишь на следующий день, когда молодая жена открыла сундуки с привезенными от императрицы платьями, сверху она увидела лист с текстом этой песни, а внизу стояла подпись: «Екатерина II». Это был еще один подарок и высший знак милости от августейшей особы, который семейство Сандуновым затем тщательно хранило.
Спустя несколько дней после свадьбы Елизавета Сандунова выступала в опере «Редкая вещь». Во время одной из арий она увидела сидящего в ложе Безбородко и, прекрасно понимая, что всем вокруг уже стала известна их история, обратила на него все внимание публики, протянув в его сторону кошелек с деньгами (который был нужен по сюжету), и, будто бы обращаясь к нему, пропела:
«Нам нужно не богатство,
Но младость и приятство…».
Граф же, хоть и покраснел от злости, быстро сделал вид, что нисколько не смутился, а вместе со всеми стал аплодировать выступавшей и даже просил повторить сию арию. А на следующий день он прислал Елизавете подарок - полную шкатулку бриллиантов. На этом его ухаживания закончились, он больше не пытался «купить» благоволение актрисы, но, видимо, от обиды, все же строил козни молодоженам.
Занявший пост театрального директора князь Николай Юсупов тоже был заметно ближе к своему давнему знакомому Безбородко, чем к влюбленным артистам. Именно с его помощью Сандуновых стали сопровождать мелкие пакости. Например, все артисты пользовались казенными каретами и лошадьми, которые развозили их от театра. Сила Сандунов как-то рассказывал, что после одного из спектаклей его супруга простояла на улице более часа, но так и не дождалась обещанную повозку. Ей пришлось добираться домой пешком в самую скверную погоду, после чего у женщины началась горячка. Не дожидаясь ее полного выздоровления, Юсупов стал требовать, чтобы она исполняла свои роли, а заболевание открыто называл притворством. Довело это до того, что у Сандуновой горлом пошла кровь.
Муж же ее после этого принял решение о содержании собственных лошадей, хоть это и сильно ударяло по семейному карману. Также им пришлось нанимать отдельного преподавателя по пению для Елизаветы, так как Юсупов отказался выдавать им того, что служил при театре. Из совокупного дохода в 2000 рублей в год 1200 рублей у них уходила только на эти две статьи расходов. При этом всюду распускались слухи о богатой и разгульной жизни, что ведут Сандуновы. Самого Силу прилюдно называли «развратником», «пьяницей», «гордецом».
Сила и Елизавета все время говорили, что их намеренно притесняют в театре, не дают бенефисов, отказывают в просьбах, запрещают выступать при дворе (видимо, чтобы не могли вновь пожаловаться императрице). Когда Сила стал заниматься дополнительной подготовкой молодых актрис, Юсупов поспешил очернить его репутацию и даже угрожал, что если кто-то предоставит Сандунову учеников, тому будет закрыть вход в театр.
Спустя 3 года супруги переехали в Москву, получив на это специальное разрешение (и даже немного денег) от императрицы. Напоследок Екатерина II сказала: «Я вас люблю; вы меня всегда искусством игры своей забавляли, благодарю вас; я вас отпускаю с придворного моего театра. Мне жаль вас, но, думаю, при моих занятиях мне не уберечь вас: я просмотрю, до меня не дойдет, и вы пострадаете, погибнете, тогда будет уже поздно спасать вас. Я приказала выдать вам из кабинета десять тысяч рублей и обратить получаемое жалованье вам в пенсион. Прощайте, Бог с вами, будьте счастливы, вам в Москве будут рады...».
Полученные от Безбородко бриллианты они пожертвовали сиротам Воспитательного дома. Елизавета продолжала выступать в театре, имела успех, хоть и потеряла с возрастом живость характера и заметно располнела, но особо запомнились «Старинные святки» 1812 года, в самый разгар военных действий с Наполеоном. Сандунова тогда во время исполнения песни «Слава Богу на небе, слава!» резко остановилась и громко провозгласила:
«Слава храброму Витгенштейну,
Поражавшему силы вражеские, слава!
Слава храброму генералу Тормасову,
Поборовшему супостата нашего, слава!».
Публика была в восторге. Они трижды просили повторить ее сие действо и каждый раз заливались в овациях. А после Сандунова и вовсе медленной походкой подошла почти к авансцене и тихо пропела:
«Слава храброму генералу Кульневу,
Положившему живот свой за отечество!».
Заплакали все: и зрители, и сама актриса.
Когда французы подошли к Москве и все ее жители стали разъезжаться, Сандуновы тоже покинули свой дом. Они разъехались в разные стороны, причем Сила был одним из последних, кто оставил город. Он до последнего не хотел из него уезжать. В итоге ему пришлось бежать, переодевшись в крестьянскую одежду. Все их имущество было уничтожено пожаром, но супруги, вернувшись, ни о чем не жалели. Самые важные вещи в их жизни остались при них - это мраморный бюст императрицы Екатерины II и подаренная ею песня.
Сила Сандунов поначалу тоже выходил в качестве артиста на московскую сцену, а позже перешел на должность режиссера. Причем ушел он со скандалом, обратившись к публике, которая встретила его на сцене свистом (причиной тому была резкая смена заявленного ранее спектакля). В своей речи он заявил, что и он, и его жена более не будут играть ролей. После он подал прошение, в котором писал, что они с Елизаветой, «чувствуя слабость сил, не могут более оставаться на службе при театрах». Им ответили, что не могут исключить их из театра ранее чем через 6 месяцев. Сандунову сделали выговор и запретили общаться со зрителями со сцены, после чего артист подал еще одно прошение, в котором требовал уволить его вместе с женой немедленно. Позже он успокоился и согласился остаться при театре, но не выходя на публику. Чтобы точно удостовериться, что его условия будут выполнены, Сандунов в течение следующих 6 месяцев не выходил из дома, сказываясь больным. Не сумев провести беседу с артистами, дирекция театра уволила их, но, как известно, Елизавета выступать все же продолжила.
В 1810 году Сила и вовсе оставил театр, полностью уйдя в предпринимательство. Именно Сандуновыми были основаны знаменитые Сандуновские бани, которые функционируют до сих пор. Еще на свадьбу Екатерина II подарила молодоженам бриллианты, которые и дали возможность обзавестись участком и открыть на нем свое дело. Москвичи с удовольствием посещали эти бани, которые отличались до того неслыханными удобствами: они были «с раздевальной зеркальной залой, с чистыми простынями на мягких диванах, вышколенной прислугой, опытными банщиками и банщицами. Раздевальная зала сделалась клубом, где встречалось самое разнообразное общество, — каждый находил здесь свой кружок знакомых, и притом буфет со всевозможными напитками, от кваса до шампанского Моэт и Аи».
Но именно это и погубило, казалось бы, счастливую семью. Несмотря на то, что Елизавета вложила немалые средства в развитие предприятия, оно стало прочно ассоциироваться лишь с именем ее супруга. На почве этого стали все чаще возникать конфликты, происходил постоянный дележ доходов. Когда в 1805 году после пожара Петровского театра зашел разговор о содержании артистов, Сандунов сказал, что жалеть надо актеров, а не актрис, которые, по его мнению, «имеют свои ресурсы». Кто-то резонно заметил, что жена его и сама актриса, а Сандунов сказал: «Так что ж? Жена сама по себе, а актриса сама по себе: два амплуа - и муж не в убытке».
После Отечественной войны Сандуновы вновь перебрались в Петербург, но брак их это уже не спасло. Супруги развелись, а бани полностью отошли в собственность Елизаветы при посредничестве московского градоначальника князя Долгорукого.
Сила Сандунов, всегда считавшийся человеком несдержанным, как дома, так и на работе, говорили, нередко выпивал и поднимал руку на свою жену, обвиняя ее в неверности. При этом сам он не был верным супругом, в 1814 году у него даже родился ребенок от другой женщины. Однажды Елизавета, убегая от мужа, подвернула ногу, и храмота после этого случая осталась с ней до конца жизни. Такие ситуации со временем происходили все чаще, и это стало еще одной причиной разрыва. Ее биограф Зотов написал об этом достаточно емко: «Через пятнадцать лет самой бурной супружеской жизни была брошена своим неверным мужем».
В Петербурге ее приняли на объявленных ею условиях, так как только присутствие Сандуновой на сцене давало большие сборы. Ее популярность действительно еще была значительна. Характер у нее был добрый и приветливый, так что артисты тоже приняли ее с добротой и нередко обращались за советами.
Она продолжала играть в спектаклях и помогала новому поколению артистов. Она все еще была обаятельна, а те зрители, кто не успел узнать ее в молодые годы, искренне жалели о такой оплошности. И все же голос ее постепенно садился, и Елизавета все чаще отказывалась от ролей, отдавая их юным и более активным актрисам. Бывало, что такие отказы приводили к конфликтам с театральной дирекцией, в которой настаивали, что артистка по контракту должна исполнять все роли, которые ей предлагают. Но женщина уже давно не хотела ни с кем соперничать.
За 33 года своей театральной деятельности Сандунова исполнила 320 ролей. Контракт с ней был подписан на 3 года с жалованием в 4000 рублей. После же она ушла на пенсию и окончательно уехала в Москву.
Умерла Елизавета Семёновна в 1826 году. Место захоронения ее неизвестно. Сила Сандунов скончался шестью годами ранее и был похоронен на Лазаревском кладбище.